— Ты уверена? — спрашивает он одними губами.
— Да, Берт. Уверена.
Бетти расправляет плечи.
— Мне кажется, — говорит она Кевину и Генри, — что вам обоим сильно не хватает мамы с папой. Я права?
Они молчат.
— Бетти права? — переспрашивает Берт очень строго.
— Да, — бормочут они.
— Вот и славно, — говорит Бетти. — Поэтому оставайтесь-ка здесь у нас на выходные.
Парни вконец ошарашены. Что это у них в глазах? Слёзы?
— Но прежде, — продолжает Бетти, — вам давно пора извиниться перед нашим ангелочком.
Они что-то бормочут.
— Громче! — требует Берт.
— Прости, Ангелино, — говорят парни.
— Искреннее! — требует Берт.
— Нам очень-очень-очень жаль, — говорят они.
Ангелино танцует в воздухе, широко улыбается.
И тихонько пукает.
— А ещё давно пора сказать спасибо этим прекрасным детям! Они спасли вас от злодея и от вашей собственной глупости, — говорит Бетти.
— Спасибо, дети, — вяло говорят остолопы.
Берт сдвигает брови.
— Спасибо, — повторяют они гораздо искреннее. Похоже, они действительно благодарны.
— Вот и славно! — Бетти стоит, скрестив руки на груди. — Итак! Вы, два глупыша, остаётесь здесь, с нами. Сейчас примете ванну, выпьете какао — и в постель. Завтра расскажете, как дошли до такой жизни. А в понедельник я отведу вас в школу вместе с Ангелино. Ты не против, Берт?
— Конечно, не против, любимая, — говорит Берт.
Он тоже стоит скрестив руки. Лицо его принимает очень строгое выражение.
— Вздумаете шкодничать — пеняйте на себя. Понятно?
— Да, Берт, — говорят Кевин и Генри хором.
— Не врёте?
— Нет, Берт, — снова говорят они.
— Да, Берт! — хихикает Ангелино. — Нет, Берт! Да, Берт!
И он снова пукает, тихо, но весьма мелодично.
— Может, из вас однажды и выйдет толк, — говорит Бетти.
День был длинным. Он подходит к концу.
Джек кладёт в рот ещё одну желейку.
— Папа, наверно, гадает, где я… — говорит он.
Нэнси смотрит на часы.
— И моя мама тоже.
— И моя, — говорит Алиса. — Нам пора.
Они вздыхают. И не двигаются с места.
— Какой удивительный день, — говорит Нэнси.
— Один удивительный день в удивительной жизни, — говорит Бетти Браун и обнимает детей. — Ну, теперь бегите по домам.
Они медлят… Обнимают её в ответ.
Глава 42
Ну вот. Школа Святого Мунго, понедельник, утро. Советник департамента Корнелиус Фундук прибывает на большой чёрной блестящей машине. Он пробирается сквозь стайки играющих детей. На нём аккуратный серый костюм, блестящие чёрные туфли и впечатляющий полосатый галстук. В руках портфель, а на лице очень серьёзное и важное выражение.
У дверей школы его встречает взволнованная и озабоченная миссис Кротт. Рядом с ней профессор Тухлятти. На нём тоже серый костюм, блестящие чёрные туфли и аккуратно завязанный галстук. Волосы его расчёсаны аккуратнейшим образом.
— Доброе утро, сэр, — говорит миссис Кротт.
— Доброе утро, мадам, — говорит Фундук. — Надеюсь, вы хорошо выспались.
— Хорошо, спасибо, сэр, — отвечает она, хотя, судя по её виду, ночь она провела в комнате с привидениями.
— Отлично!
Профессор прокашливается. Подаёт знак миссис Кротт.
— Я должна сообщить вам, сэр, — говорит миссис Кротт, — что профессор повышен в должности. Он теперь заместитель директора.
— Отличная новость! — Советник пожимает профессору руку. — Поздравляю, Тухлятти. Назначение на руководящие должности таких людей, как вы, преобразит образование в нашей стране. Отлично, миссис Кротт.
— Спасибо, сэр, — лепечет миссис Кротт.
Она пытается улыбнуться, но внезапно вздрагивает: в дальнем конце двора летает ангел в джинсах и клетчатой рубашке — он следит за футболистами с воздуха.
Миссис Кротт пытается взять себя в руки. Так, надо быстро увести обоих мужчин внутрь, в кабинет. Её колени дрожат, голос тоже.
— Проходите, пожалуйста, — шепчет она. — Саманта Кладд подготовила для нас кабинет и…
Но сама она не может и шагу ступить. Потому что в дальнем конце двора в футбол играют не только дети. Там бегает Хокинс! Да, это, несомненно, он!
— Вас ждёт кофе, — говорит она. — И…
— Отлично! — говорит Фундук. — После вас, мадам.
Она не двигается.
— Я восхищён вашим костюмом, Тухлятти, — говорит советник профессору. — Именно в таком виде и надо приходить к этим полудиким детям и их некомпетентным учителям. Пусть видят. Пусть смотрят. Пусть стремятся. Пусть ваш костюм вдохновит их вырваться из их пустой убогой жизни.
Профессор краснеет. Улыбается.
— Миссис Кротт, мы идём? — спрашивает Фундук.
Она смотрит в дальний конец двора. Там Хокинс. Стоит, отклячив задницу. А над ним парит ангел…
— Миссис Кротт! — снова окликает советник и прослеживает её взгляд. — Что это за юноша? Он, кажется, постарше других учеников.
— Кевин быстро вырос, — еле слышно отвечает и. о. директора.
— А что он делает? — недоумевает профессор.
— Наверно… — голос миссис Кротт почти не слышен, — он… исполняет «Трёх волхвов»…
И. о., профессор и советник смотрят через стеклянную дверь. Они видят, как ангел летает над парнем, склонившимся в странной позе. Они видят, как ангел принимает точно такую же позу — оттопыривает попу. Они слышат, как дети вокруг покатываются со смеху.
Миссис Кротт, профессор Тухлятти и Корнелиус Фундук молчат.
Они онемели.
Они долго смотрят вместе куда-то в пустоту, в бездну, где нет ни смеющихся детей, ни пукающего Хокинса, ни ангелов…
Их зовёт Саманта Кладд.
— Сюда, пожалуйста, — говорит она. — В кабинете вас ждут кофе, печенье и три прекрасных кожаных кресла.
Они послушно следуют за ней. На двери висит объявление:
