– Я могу взять в свою группу любого, кого захочу, – подразумевая, что не хочет ее брать, потому что она недостаточно хороша, и упомянул об огромном чистокровном жеребце Секретариате. – Если мне в группе нужен Секретариат, – сказал он, – я могу взять его.
– Сэр, я не тягловая лошадь! – рыкнула она на него и швырнула свое резюме на стол. Он передумал и позволил ей присоединиться к группе.
Начиная работу с биологическими агентами, вы получаете от армии второй уровень биобезопасности, а затем переходите на уровень 3. Доступа к уровню 4 вы не получите, пока не наберетесь достаточного опыта, и армия может никогда не позволить вам работать там. Для того чтобы работать на нижних уровнях, необходимо иметь ряд прививок. Нэнси делала прививки от желтой лихорадки, Ку-лихорадки, лихорадки Рифт-Валли, комплекса венесуэльского, восточного и западного лошадиных энцефалитов (мозговых вирусов, встречающихся у лошадей), а также от туляремии, сибирской язвы и ботулизма. И, конечно, у нее были серьезные прививки от бешенства, так как она была ветеринаром. Ее иммунная система плохо реагировала на все уколы, от них она болела. Поэтому армия вычеркнула ее из программы вакцинации. В этот момент Нэнси Джакс была практически выброшена на берег. Она не могла продолжать работу с агентами третьего уровня, потому что не переносила прививок. Существовал только один способ продолжать работать с опасными инфекционными агентами. Она должна была получить назначение на работу в скафандре на уровне 4. От горячих агентов 4-го уровня не существует прививок. Горячий агент 4-го уровня – это смертельный вирус, от которого нет вакцины и нет лекарства.
Вирус Эбола назван в честь реки Эбола, верхнего течения реки Монгала, притока реки Конго, или Заира. Река Эбола протекает через тропические леса, петляя мимо разбросанных деревень. Первое известное появление заирского эболавируса – самого горячего типа вируса Эбола – случилось в сентябре 1976 года, когда он одновременно вспыхнул в 55 деревнях у истоков реки Эбола. Казалось, он появился из ниоткуда и убил девять из десяти человек, которых заразил. Заирский эболавирус – самый опасный агент в Институте. Общее мнение в USAMRIID всегда было таково: «С Эболой работают только сумасшедшие». Возиться с Эболой – это легкий способ умереть. Лучше работать с чем-то более безопасным, например с сибирской язвой.
Юджин Джонсон, гражданский эксперт по биологической опасности, руководивший исследовательской программой по Эболе в Институте, имел репутацию немного дикого человека. Он – что-то вроде легенды для тех немногочисленных людей в мире, которые действительно знают о горячих агентах и о том, как с ними обращаться. Он один из ведущих охотников за Эболой в мире. Джин Джонсон – крупный, если не сказать массивный мужчина, с широким тяжелым лицом, распущенными в беспорядке каштановыми волосами, густой каштановой бородой, животом, свисающим через ремень, и горящими глубокими глазами. Надев черную кожаную куртку, Джин Джонсон мог бы сойти за тур-менеджера Grateful Dead. Он совсем не похож на человека, который работает на армию. У него репутация первоклассного полевого эпидемиолога (человека, который изучает вирусные заболевания в дикой природе), но по какой-то причине он нечасто удосуживается опубликовать свою работу. Это объясняет его несколько загадочную репутацию. Когда люди, знающие о работе Джонсона, говорят о нем, вы слышите «Джин Джонсон сделал это, Джин Джонсон сделал то», и все это звучит умно и изобретательно. Он довольно застенчивый человек, несколько подозрительный к людям и глубоко подозрительный к вирусам. Я думаю, что никогда не встречал человека, который боялся бы вирусов больше, чем Джин Джонсон, и его страх впечатляет, поскольку проистекает из глубокого понимающего уважения, коренящегося в знаниях. Он провел много лет, путешествуя по Центральной Африке в поисках резервуаров вирусов Эбола и Марбург. Он обыскал практически всю Африку в поисках этих форм жизни, но, несмотря на все старания, так и не нашел их естественных укрытий. Никто не знал, откуда взялись филовирусы; никто не знал, где они живут в природе. След исчез в лесах и саваннах Центральной Африки. Найти скрытый резервуар Эболы было одним из самых больших стремлений Джонсона.
Никто в Институте не хотел участвовать в его проекте по борьбе с Эболой. Эбола, вирус-стиратель, делала с людьми то, о чем даже думать не хочется. Организм был слишком страшен, чтобы работать с ним, даже для тех, кому было удобно работать в скафандрах. Они не хотели исследовать Эболу, потому что не хотели, чтобы Эбола исследовала их. Они не знали, в каком носителе живет вирус – будь то муха, летучая мышь, клещ, паук, скорпион, какая-нибудь рептилия или амфибия, например лягушка или тритон. Или, может быть, он жил в леопардах или слонах. И они не знали, как вирус распространяется, как он перескакивает от одного носителя к другому.
Джин Джонсон страдал от повторяющихся кошмаров о вирусе Эбола с тех пор, как начал работать с ним. Он просыпался в холодном поту. Его сны всегда были более-менее одинаковыми. Он в скафандре держал Эболу в руках, закрытых перчатками, – держал какую-то жидкость, содержащую Эболу. Внезапно жидкость растекалась по всей его перчатке, и тогда он понимал, что перчатка была сплошь исколота булавкой и жидкость, просачиваясь внутрь скафандра, текла на голые руки. Он просыпался, содрогаясь, и говорил себе: «Господи, это же заражение». А потом он понимал, что находится в своей спальне и рядом спит его жена.
На самом деле Эбола еще не совершила решающего, необратимого прорыва в человеческую расу, но, похоже, была близка к этому. Вирус появлялся в Африке в виде микровспышек то тут, то там. Опасались, что микровспышка превратится в непреодолимую приливную волну. Если вирус убивает девять из десяти человек, заразившихся им, и от него нет вакцины или лекарства, то вероятности очевидны. Возможные последствия были глобальными. Джонсон любил говорить людям, что на самом деле неизвестно, что Эбола сделала в прошлом, и неизвестно, что она может сделать в будущем. Эбола была непредсказуема. Воздушно-капельный штамм лихорадки Эбола может появиться и облететь всю страну примерно за шесть недель, подобно гриппу, убивая большое количество людей, или же он может вечно скрываться на окраинах, убивая людей по нескольку за раз.
Эбола – довольно простой вирус. Простой, как огненный шторм. Он убивает с потрясающей эффективностью и разрушительным спектром эффектов. Вирус Эбола – дальний родственник вирусов кори, паротита и бешенства. Также он связан с некоторыми вирусами, вызывающими пневмонию: вирусом парагриппа, вызывающим простуду у детей, и респираторно-синцитиальным вирусом, который может вызвать смертельную пневмонию у человека, больного СПИДом. За время развития в неизвестных носителях и за время передачи неизвестными путями в дождевом лесу Эбола приобрела худшие черты всех вышеперечисленных вирусов. Подобно кори, она вызывает сыпь по всему телу. Некоторые из эффектов напоминают бешенство – психоз, безумие. Другие эффекты пугающе похожи на сильную простуду.
Частица вируса Эбола содержит только семь различных белков – семь больших молекул, собранных в длинные сплетенные структуры, из которых и состоит нитевидная частица Эболы. Три из этих белков смутно поняты, а четыре совершенно неизвестны: их строение и функция остаются загадкой. Что бы ни делали эти белки Эболы, они, похоже, предназначены для специальной атаки на иммунную систему. В этом они похожи на ВИЧ, который также разрушает иммунную систему, но, в отличие от начала проявления симптомов ВИЧ, атака Эболы подобна взрыву. Когда Эбола попадает в организм, иммунная система дает сбой и, похоже, теряет способность реагировать на вирусную атаку. Организм превращается в город, находящийся под угрозой захвата, с распахнутыми воротами, вливающимися враждебными армиями, разбивающими лагеря на площадях и поджигающими все вокруг; и с того момента, как Эбола попадает в ваш кровоток, вы уже потеряны; вы почти наверняка обречены. С Эболой не получится бороться так же, как с простудой. Эбола за десять дней делает то, на что СПИДу требуется десять лет.
