Глава 1
Чужой дом ночью – жуткое место. У меня было ощущение, что из темноты смотрели сотни глаз. Я тенью соскользнула с подоконника, не потревожив ни единой складки тяжелой портьеры. Слева непроницаемой черной глыбой возвышалась кровать, закрытая балдахином. Я прислушалась – с той стороны не доносилось ни звука. Хозяин дома, лорд Фонтерой, граф Хатфорд, сегодня должен был ночевать в другом месте. Это благоприятствовало моим планам, как и то, что ночка выдалась пасмурной. Сделав первый осторожный шаг, я замерла. Одинокий лунный луч пробился сквозь тучи и щель в портьерах, тускло блеснув на крышке богато инкрустированного бюро. Ага, оно-то мне и нужно!
В одно мгновение я пересекла темное пространство комнаты и уже потянулась было к вожделенному ящику, как вдруг… мое запястье перехватила другая рука. Я метнулась в сторону, как заяц. Отскочила, ударившись о кресло, вслепую ударила ногой. Мне почти удалось ускользнуть, но противник был начеку. Захват, подсечка, я теряю равновесие – и мы вместе падаем на кровать. Сверху шелестящим водопадом обрушился сорванный балдахин. Пока нападавший барахтался в складках тяжелого шелка, я успела вскочить на ноги. И сразу увидела в светлеющем прямоугольнике окна черную фигуру. Взмахнув рукой, она прыгнула вниз. Портьера колыхнулась и опала.
– Держите, он уйдет! – крикнула я, бросаясь к окну, но успела пробежать лишь пару шагов. Затылок вдруг пронзило ослепительной болью, и меня накрыла темнота.
* * *
Пробуждение было не из приятных. Очнулась я, сидя в кресле со связанными руками. Голова раскалывалась, глаза болели даже от слабого света. Я осторожно осмотрелась, сощурив веки. Комната была та же самая, только на бюро теперь горела свеча в серебряном подсвечнике, а напротив меня сидел лорд Фонтерой собственной персоной, который в эту ночь почему-то оказался дома. Вот же принесла его нелегкая! Судя по его виду, он даже не ложился. Фонтерой читал какой-то документ, и его лицо, наполовину скрытое в тени, отнюдь не лучилось гостеприимством. Пламя свечи и оконные занавеси слегка дрожали от легкого сквозняка. Значит, окно еще открыто! Я приготовилась было вскочить, но, почувствовав за спиной чье-то дыхание, снова обмякла в кресле. От двоих не сбежишь.
– Так, значит, тебя прислал сам Тревор? – спросил Фонтерой, взмахнув листком бумаги.
Шеф советовал предъявлять этот документ лишь в самом крайнем случае. Будем считать, что сегодня он наступил. Честно сказать, мистер Тревор, главный магистрат
1 с Коул-стрит, вовсе не посылал меня сюда. Мне было поручено лишь покрутиться вокруг особняка и доложить об увиденном.
Неделю назад лорд Фонтерой обратился к шефу с заявлением, что кто-то настойчиво пытается умыкнуть его родовой амулет. В прошлом месяце нашего джентльмена дважды пытались ограбить на улице. После второго нападения он был вынужден спрятать драгоценность в тайник. Шеф, который в прошлой жизни наверняка родился бульдогом, развернул целую операцию по поимке вора. Мне как всегда досталась роль доглядчицы. Несколько дней я добросовестно изображала то разносчицу фруктов, то служанку, то мальчишку на побегушках, а потом мне пришла в голову озорная мысль, что лучший способ проверить на прочность охрану особняка – попытаться проникнуть туда самой. Как оказалось, это была плохая идея. Фонтерой тоже держался начеку, и, пока мы боролись друг с другом, драгоценный амулет унес кто-то третий. Но как он ухитрился пробраться мимо меня в особняк?! Я могла бы поклясться, что перед моим вторжением в переулке за домом и в саду не было ни души.
– Молчишь, – недобро усмехнулся граф. – Ладно, тогда поговорим с самим Тревором, – и он кивнул кому-то за моей спиной: – Батлер, тащите ее в карету!
* * *
Копыта лошадей гулко гремели по брусчатке, распугивая редких прохожих. Я сидела рядом с мистером Батлером, а господин граф расположился напротив и, казалось, дремал, вытянув ноги. Голова болела невыносимо. Болезненно поморщившись, я тихо попросила своего спутника:
– Пожалуйста, откройте шторку.
Свет редких уличных фонарей проник в карету, осветил высокую фигуру Фонтероя в дорожном плаще и шляпе. Его худощавое лицо с резкими чертами в тусклом полумраке казалось слишком бледным, особенно по контрасту с темными волосами. Безусловно, внешность у него была примечательная. Будь я художником, с радостью ухватилась бы за возможность написать его портрет. Словно почувствовав мое любопытство, Фонтерой вдруг проснулся, пригвоздив меня холодным взглядом желтых глаз с вертикальными зрачками. Обмерев от страха, я невольно прижалась плечом к мистеру Батлеру.
Правильно говорят: не смотри в глаза дракону.
В этот момент наш экипаж остановился на Коул-стрит перед зданием суда. Граф снова обрел человеческий вид и первым выскочил из кареты, не дожидаясь, пока Батлер поможет мне спуститься. Старый Пит, дежуривший внизу, почтительно поклонился знатному посетителю и изумленно вытаращился, когда заметил меня, да еще в таком жалком виде: связанную, в лохмотьях уличного мальчишки и с растрепанными волосами. Кажется, он сначала даже не узнал меня:
– Энни?!
Я не успела ответить: железная рука господина Батлера уже утащила меня прочь, вверх по лестнице и дальше по слабо освещенному коридору, до самого кабинета мистера Тревора – моего шефа. Лорд Фонтерой резко распахнул дверь и скрылся внутри. Коротко кивнув, Батлер ушел обратно к карете, оставив меня в полутьме размышлять о содеянном.
* * *
Сидя в коридоре на жесткой скамье, я горестно вздохнула. Вот так трудишься изо всех сил на благо родного города, не ждешь плохого, пока в одну прекрасную ночь не совершишь глупость и – прощай, любимая работа! Я не сомневалась, что после сегодняшнего прокола мистер Тревор вышвырнет меня из "ищеек". За годы службы мировым судьей он подобрал четверых человек, которые по-своему помогали ему охранять закон и порядок в Эшентауне. Их так и называли – "ищейки с Коул-стрит", или "серые капюшоны", из-за казенных серых плащей. Я попала в команду не так давно, но уже успела ко всем привязаться. Изящный острослов Фокс, из которого едкие шуточки сыпались, как горох из худого мешка. Благоразумный, добросердечный Нед. Вечно голодный Долговязый Винс и тихий, незаметный Хаммонд. Смею надеяться, что они меня тоже любили – за веселый нрав, талант перевоплощения, хорошую память и умение не только забраться в любую щель, но и благополучно выбраться оттуда. Жаль, что сегодня это умение подвело.
За дверью взвился гневный голос Фонтероя – похоже, скандал набирал обороты. Я невольно поежилась. Когда-то на улицах Эшентауна меня наградили прозвищем Стрекоза Ночи. Ребята Тревора, посмеявшись, сократили его до менее пафосного – Коза. Новая кличка меня ужасно бесила, но поделать я ничего не могла. А теперь не будет ни дурацкой клички, ни головокружительных авантюр, от которых сердце чуть не выпрыгивает из груди, ни шумных совещаний заполночь, когда Долговязому Винсу приходится несколько раз бегать в ближайший трактир за "подкреплением"…
