– Что ж, понимаю, – сухо сказала она. – Я видела эти «обстоятельства». Она очаровательна.
– Ничего вы не понимаете! – сердито бросил Фонтерой и уже тише добавил: – Мне действительно нужно найти Энни. Я волнуюсь не только за нее. Если она в одном из своих взбалмошных состояний, этот дом может не выстоять.
* * *
Да пропади оно все пропадом! Я была ужасно зла. Фокс исчез, Кеннет, протанцевав со мной один вальс, снова застрял возле своей ненаглядной Клариссы, бросив меня на растерзание другим кавалерам. Конечно, ему весело! И плевать, что он завалил все дело!
Последние два танца пришлось отдать настойчивому господину Лайбстеру, и теперь у меня болели оттоптанные ноги, а уши ныли от слащавых комплиментов. Кроме того, у него была дурацкая привычка прищуривать один глаз, так что окончания музыки я ждала с большим нетерпением. Под конец сацилиец немного реабилитировался в моих глазах, предложив бокал шампанского, но едва я поднесла его к губам, как кто-то толкнул меня под руку, и напиток выплеснулся на юбку.
– Ах, простите, я так неловок! – засуетился лакей. Разумеется, это был Фокс – Может быть, лимонаду? – спросил он, забирая мокрую салфетку.
Я молча постаралась испепелить его взглядом в ответ. А в другое ухо что-то продолжал бубнить мистер Лайбстер. Честное слово, от такого собеседника даже манекен убежал бы в форточку! Мне жизненно необходима была передышка, и как только удалось незаметно ускользнуть, я гордо удалилась в одну из пустых гостиных, где, первым делом захлопнув за собой дверь, с облегчением сбросила туфли.
– Дьявольщина!
Туфля, пущенная со всей силы, звучно врезалась в стену. Что-то жалобно звякнуло, тренькнуло, и статуэтка, стоявшая на краю каминной полки, упала, разбившись вдребезги. Зато мне полегчало.
– П-простите, мадам, – послышалось вдруг из дальнего угла. Тени, сгустившиеся в углу, зашевелились, и из кресла поднялся какой-то человек.
Я замерла, ахнув от неожиданности. Полутемная комната была освещена лишь одним канделябром, поэтому я сначала никого не заметила. Оказалось, что я была не первой, облюбовавшей это укромное место.
Подойдя ближе, мужчина застенчиво улыбнулся. Это был коренастый молодой человек, облаченный в опрятный сюртук сдержанных темных тонов, с приятным, располагающим лицом. Его русые волосы, не испорченные помадой, трогательно взъерошились на макушке.
– Боюсь, я немного задремал, – сказал он с обезоруживающей улыбкой. – А тут вы.
– Простите меня! Я так устала от этого вечера!
– О, понимаю! Сам к такому не привык. Я приехал в столицу ненадолго, скоро мне придется вернуться в полк. Извините, я должен представиться: Оливер Уайтвуд, лейтенант Десятого пехотного полка.
Я протянула ему руку:
– Меня зовут Энни Фишер, я здесь со своим опекуном.
– А меня пригласил лорд Пенвик. Сказал, что мне будет полезно развеяться после госпиталя. Я был ранен в сражении при Вимейре, знаете ли. Ну и натерпелись мы тогда!
Мне следовало сразу догадаться, что он из военных. Вид у него был такой, словно он боролся с сюртуком, прежде чем надеть его, а его рука то и дело тянулась к бедру, чтобы придержать несуществующую саблю. Очевидно, штатское платье было ему непривычно. Значит, мистер Уайтвуд сражался в Цинтрии и был одним из тех героев, которым удалось вытеснить оттуда сацилийцев – правда, ненадолго. Даже я что-то слышала об этой истории, хотя у меня не было братьев и кузенов, участвовавших в войне на Полуострове. Да, было бы обидно уцелеть там лишь для того, чтобы по возвращении домой тебя прибили дамской туфлей! Я улыбнулась:
– Вы обязательно должны рассказать мне о Цинтрии!
– Не хотелось бы уподобляться завзятым путешественникам, которые в разговоре только и делают, что болтают о своих подвигах, пока не доведут всех присутствующих до мигрени. Но, сказать по правде, это чудесная страна, если на минутку забыть о сацилийцах. Вы не хотите присесть? Может быть, вам что-нибудь принести?
Мистер Уайтвуд с каждой минутой нравился мне все больше. Будь что будет, а шампанское я сегодня все-таки попробую! Однако сначала следовало обуться.
– Принесите мне, пожалуйста, вон ту туфлю.
– Разумеется. Как удачно, что она не попала в камин! Готов поспорить, что вы меткий стрелок, – сказал он, возвращаясь с туфлей.
– Да, я мастерски умею швыряться камнями. Но, кажется, я что-то разбила?
– Всего лишь одну статуэтку. Вы тоже можете попасть в глаз со ста шагов, как ваш опекун?
Я пожала плечами. На мой взгляд, совершенно бессмысленное умение. Как говорил Дэннис, зачем целиться в глаз, когда можно попасть по затылку – и глаза выскочат сами?
– Мне очень жаль, что я нанесла ущерб господину послу! Я не хотела! Эта статуэтка…
– Забудьте о ней. Это подарок лорда Пенвика, так что де Шарбон терпеть ее не может. Всегда ставит на самый краешек, надеясь, что кто-нибудь из слуг рано или поздно ее разобьет.
– Вот черт! – расстроилась я. – Так и знала, что обязательно что-нибудь натворю! Знаете что, давайте поскорее смоемся отсюда. Я вовсе не хочу, чтобы моя туфля спровоцировала международный скандал!
Мистер Уайтвуд от души рассмеялся:
– С вами не соскучишься! Позвольте, я помогу.
Он с почтением опустился передо мной на колено, хотя его глаза все еще смеялись. Я оперлась на его плечо, и в этот момент за спиной прозвучал медовый голос:
– Следует ли понимать, мисс Фишер, что вам сделали предложение?
Я в панике оглянулась. В дверях стояли двое: мой так называемый опекун и леди Эмберли. Лорд Фонтерой молча смотрел на меня с непередаваемым выражением иронии, веселья и грусти. Леди Кларисса сладко улыбалась, но в ее глазах сверкало злорадное торжество.
Глава 10
– Он вовсе не собирался делать мне предложение! Просто помог надеть туфли!
Агата смеялась, отмахиваясь от меня. Я обиженно надулась. Мы вдвоем сидели в спальне, где подруга-горничная помогала мне освободиться из блестящей светской сбруи. В одиночку я бы с этим точно не справилась! На столике по-уютному теплилась свеча, розовые юбки пышным облаком оседали на стуле. Я была очень благодарна Агате за то, что она меня дождалась.
С приема мы вернулись далеко за полночь. Всю обратную дорогу я пыталась объяснить Фонтерою, как получилось, что он застал нас с мистером Уайтвудом в таком неловком положении, но его светлость весь путь до дома молчал как убитый, только поздравил меня с «ошеломительным успехом», а затем, проводив в особняк на Гросвен-сквер, немедленно удалился. Нед этой ночью тоже отсутствовал. Зато Агата засыпала меня вопросами:
– Ну что? Как все прошло?
– Ужасно! То есть прекрасно, – поправилась я, вспомнив волшебную музыку вальса и теплые золотые глаза Кеннета. Все-таки были на этом проклятом рауте и приятные моменты!
