– Так что там с пьесой? Разве Эдвард Уэсли – это реальный человек, не выдумка? – нетерпеливо спросила я.
Уайтвуд воззрился на меня, как на чудо. Я почувствовала себя крайне неловко. Что поделать, мои познания в истории были так же прискорбно ничтожны, как и в музыке.
– Подполковник Уэсли – герой последней войны во Вландерене, – терпеливо, как ребенку, объяснил мне Уайтвуд. – Разумеется, к нам в Грейвилию никто не вторгался. Уэсли служил в оккупационных войсках. И любовь у него была не с сидой из холмов, а с актрисой этого самого театра, Мэри-Энн Брайер. Правда, про мисс Брайер говорили, что ее поцеловала фея в колыбели, таким чудесным был ее голос! А насчет Уэсли среди солдат ходил слух, что он, вероятно, обручился с сидой, так как его бригада всегда выходила целой из любых передряг, и на Уэсли не было ни царапины. Однако, в конце концов, военное счастье ему изменило.
Я затаила дыхание. И в этот момент зал вдруг погрузился во тьму.
Сначала я подумала, что это просто эффектный трюк, деталь представления, но по взволнованным голосам, доносившимся из партера, поняла, что случилось нечто непредвиденное. Оркестр смущенно умолк, выдав напоследок нестройный аккорд. Из-за внезапной слепоты я чувствовала себя совершенно беспомощной, зато обострились другие ощущения: я отчетливо слышала шелест платьев Элейн и Клариссы и различала запах их духов. Потом успокаивающий голос Фонтероя произнес:
– Оставайтесь здесь. Я схожу, посмотрю.
Моих щек коснулось дуновение воздуха, когда он поднялся с места, и одновременно по ногам потянуло ледяным сквозняком, словно кто-то открыл дверь в ложу. Мне даже послышался тихий скрип. Вдруг так же внезапно свет зажегся снова.
Фонтерой стоял, облокотившись на парапет ложи, рядом с ним находился лорд Мериваль. Уайтвуд сидел чуть позади меня. Леди Элейн с Клариссой взволнованно озирались по сторонам. Дверь в ложу была плотно закрыта. А на моих коленях лежала маленькая сложенная записка. Прежде чем я успела осознать это, моя рука проворно схватила бумажку и сунула ее за пояс. Потом я сообразила, что человек, подбросивший записку, вряд ли успел уйти далеко. Нужно посмотреть в коридоре! Я живо вскочила на ноги.
– Что с вами, Энни? – обеспокоенно спросила Элейн.
– Все уже в порядке, не волнуйтесь, – сказал лорд Фонтерой, бросив на меня быстрый взгляд.
– Но что это было? – послышался голосок Клариссы. – Как могло случиться, чтобы все светильники разом погасли, а потом вновь загорелись?
– Мало ли, – пожал плечами флегматичный Мериваль. – Может, подул мощнейший сквозняк?
– Я всегда думала, что эти газовые горелки ненадежны, – поддержала его Элейн.
Бросив взгляд на посольскую ложу, я убедилась, что Лайбстер был там. Он смотрел прямо мне в лицо, не обращая внимания на виконта де Шарбона, который суетился, успокаивая свою жену. Рот мистера Лайбстера кривился в жесткой усмешке. На сцене метался какой-то полноватый человек, успокаивая публику в партере. Из оркестровой ямы вновь заструилась нежная мелодия, и спектакль понемногу возобновился. Элейн с Фонтероем снова отвернулись к сцене.
Усевшись на место (все равно преследовать кого-то было уже поздно!), я ободряюще улыбнулась Уайтвуду:
– Вы рассказывали мне об Эдварде Уэсли…
– …и о его последнем сражении, – подхватил он. – Бригаду Уэсли окружили у Бокстела, где они попали под обстрел. Эдварда сильно ранило, из-за чего пришлось ампутировать руку. Он умер в лагере. Интересно, что тела потом так и не нашли. Однако в те дни нашим войскам пришлось спешно отступать к Арнштейну, так что в суматохе всякое могло случиться.
– А что случилось с мисс Брайер?
– Ее тоже больше никто не видел.
– Печальная история…
Мне было искренне жаль молодого подполковника и его возлюбленную.
– Да… грустно, что так получилось. Титул и замок Белого Вепря – кстати, расположенный в графстве Думанон – отошли какому-то кузену Эдварда Уэсли по отцовской линии. Правда, сейчас замок пустует. Я слышал, что после смерти хозяина в нем завелись привидения. Иногда по ночам в замке раздавался страшный шум, а утром перепуганные слуги замечали длинные царапины на полу и находили обломки разбитых статуй.
От последних слов Уайтвуда у меня возникло минутное ощущение, будто меня поразила молния. Замок Белого Вепря! Сразу нахлынули воспоминания: рев дракона в темном провале холла, серая галерея, полосатая в лунном свете, уходящая вверх каменная стена и висящий на ней гобелен с призрачным силуэтом зверя, который в свете луны казался синеватым. О, я идиотка! Тревор прав, не было еще на свете такой дуры, как Энни Фишер! Я уже неделю штудирую дурацкие светские ритуалы и титулы, так почему же я ни разу не догадалась заглянуть в Серебряную книгу, чтобы взглянуть на герб, который снился мне почти каждую ночь?!
Уайтвуд, вероятно, по-своему истолковал мою растерянность:
– Простите, мисс Энни, что напугал вас, – шепнул он с раскаянием. – Все эти сказки о феях и привидениях – полная чушь! Я в них не верю.
Роскошно убранная зала, похожая на внутренность волшебного кургана, вкрадчиво поблескивала позолотой. На сцене «сацилийцы», одетые в синие мундиры, теснили отряд Уэсли. Лайбстер, неподвижно застывший со скрещенными на груди руками, навис над виконтом де Шарбоном, как воплощение зловещей угрозы. Сверкающие под куполом гирлянды огней живо напомнили мне струи водопада, питающего волшебное Плачущее озеро в Текучих садах.
Задумчиво покачав головой, я прошептала:
– А я верю.
* * *
Дома я первым делом, даже не сняв перчаток, бросилась в библиотеку. Большая книга в бархатном переплете с серебряным вензелем на обложке – гербовник грейвильского дворянства – была такой тяжелой, что выскальзывала из рук. Уместившись в кресле, я пристроила неудобную книжищу на коленях. Понадобилось некоторое время, чтобы отыскать в ней графство Думанон, а потом я застыла, разглядывая знакомый силуэт свирепого зверя на густо-синем фоне.
Значит, во сне мне довелось побывать в замке Белого Вепря. В замке Эдварда Уэсли. Интересно, почему этот сон преследует меня с таким упорством?
Я так и сидела с книгой на коленях, когда в библиотеке появился Фонтерой – тоже в парадном сюртуке и белом жилете. Когда мы уезжали из театра, я слышала, что Кларисса звала его присоединиться к каким-то друзьям на вечере у лорда Пенвика. Теперь я малодушно обрадовалась, что этой занозе не удалось завлечь Кеннета обещанием танцев и болтовни в компании избранных гостей и изысканных спиртных напитков.
– Вы слишком много работаете в последнее время, – мягко укорил Фонтерой. – Давайте хотя бы сегодня посвятим вечер отдыху!
– О, я только смотрела справочник старинных фамилий.
Герб Фонтероя я тоже успела найти. Красный дракон на зеленом поле с угрожающе поднятой передней лапой. Нельзя сказать, что он в точности напоминал нашего хозяина, но определенное сходство, безусловно, имелось. Взгляд Кеннета между тем задержался на рисунке с белым вепрем, и в нем появилась странная задумчивость.
