– То розовое платье, в котором была на приеме, конечно! Оно мне очень нравится!
– Что?! Появиться в одном и том же платье два раза подряд? Милая, это почти скандал! Джейн! – окликнула она свою горничную, – ступай с мисс Энни и помоги ей подобрать что-нибудь.
Мне едва удалось отбиться от ее услуг. Я боялась, что Агате не придется по душе такое вмешательство в круг ее обязанностей. Агата в последнее время и так постоянно была не в духе, то ли из-за частых визитов Клариссы, то ли из-за размолвки с Уолтером. Я недоумевала, чем Нед мог ее обидеть. С женщинами он был учтив, как священник, а уж с любимой девушкой даже намек на грубую шутку счел бы непозволительной вольностью. В том, что он искренне любил Агату, сомневаться не приходилось. Как говорил известный поэт, «скорей убийство можно спрятать в тень, чем скрыть любовь: она ясна как день»
14.
Я застала свою горничную, когда она, нахмурившись, раскладывала на кровати мои платья: пышные наряды из тафты, муслина и шелкового газа, отделанные кружевом, блестящим бисером и серебряной синелью. От их блеска рябило в глазах.
– Пожалуйста, подбери что-нибудь, что сделало бы меня сегодня неотразимой, – с улыбкой попросила я, надеясь развеять угрюмую атмосферу, висевшую в комнате. – Мисс Нидли правильно говорила, что удачный наряд может любую Золушку превратить в принцессу!
– Я приготовлю вот это. – Агата сердито выдернула из шуршащего пышного вороха платье, сшитое из шелковистого зеленого крепа с высокой талией и неширокими оборками. – А остальные уберу. Не беспокойтесь, мадам.
Меня задел этот нарочито услужливый тон, но я не подала виду:
– А тебе не кажется, что зеленый цвет меня несколько бледнит? – спросила я.
Ответом на мой вопрос был резкий стук захлопнувшейся двери. Схватив в охапку платье, Агата стремительно вылетела в коридор.
Нет, в нашем доме точно происходит что-то неладное!
Как бы там ни было, но прием прошел великолепно. Леди Элейн, очень красивая и помолодевшая, в темно-синем платье из узорчатого атласа, стояла вместе с Фонтероем на верхушке лестницы, встречая гостей. Лестницу покрыли красным сукном, среди гостей сновали нанятые лакеи (одним из которых был Фокс), угощая всех фруктами и напитками.
В организации вечеринки главное не в том, чтобы позвать в дом подходящих людей и засыпать им овса в кормушку. Следовало создать особую атмосферу, и Элейн это прекрасно удалось. По комнате струились утонченные беседы, слышался мягкий приятный смех. Хозяйка переходила от одной группы к другой, чтобы представить нового гостя, подбросить тему для разговора или ободрить кого-нибудь.
Одно омрачало мое настроение – Лайбстер так и не явился. Невероятно! Все самое блестящее общество собралось сегодня у нас, а он взял и не пришел! Сначала я подумала, что могла пропустить его в этой нарядной беспечной толпе. Я поискала глазами Фокса, и тот еле заметно покачал головой. Лайбстера здесь не было.
– Послезавтра вечером в «Золотом лососе», – шепнул мне Фокс как бы ненароком, обходя меня с подносом. – Скажи Уолтеру.
Значит, им с Винсом удалось что-то обнаружить! И мне предстоит еще двое суток мучиться неизвестностью! Эх, если бы нам удалось нормально поговорить!
Итак, Лайбстер отсутствовал, зато я заметила среди гостей леди Виверхэм. Отличаясь пристрастием к экзотическим нарядам, сегодня она надела кружевную астильскую мантилью, приколов ее на груди крупной сверкающей брошью. Это было настолько чудовищно, что казалось даже красивым. Почему-то сегодня «виверна» вела себя необычайно тихо и почти не открывала рта. Против обыкновения, звонких голосов ее дочерей тоже не было слышно. Селина пряталась за спину матери. Даже розовое платье не могло скрыть ее бледность, а глаза казались красными и припухшими. Маленькая Селия, стоявшая рядом, выглядела взъерошенной и сердитой, как воробушек.
Кажется, здесь тоже было что-то неладно.
За стол мы сели около восьми часов. Я жила здесь уже около месяца, но только сегодня смогла по достоинству оценить искусство нашей поварихи! Обед был великолепен. На первое подали заячий и устричный суп, а также рыбу. Вторая перемена блюд включала седло барашка, запеченных голубей, соус из белых грибов и различные закуски, а на десерт принесли апельсиновое суфле и бланманже, за которое миссис Бонс следовало бы присвоить звание пэра. Гости, и так довольные вечеринкой, встали из-за стола в самом чудесном расположении духа.
После обеда музыканты заиграли контрданс, и все желающие потанцевать потянулись в большую залу. Ко мне подошел мистер Уайтвуд, но я попросила его пригласить Селину, а сама поманила ее сестру в укромный уголок за буфетом.
– Выкладывай, что случилось, – спросила я без обиняков.
– Это все из-за Меллинга, – насупилась девчонка. – Он уже пять дней к нам носу не кажет. А раньше приходил каждый день! Вчера Селина получила от него письмо и чуть не свалилась в обморок. Теперь она плачет и твердит, что им следует все забыть.
– Вот уж не ожидала от Меллинга такого вероломства!
– Ну, Селина призналась, что они не были помолвлены, – разочарованно вздохнула Селия. Похоже, они с леди Виверхэм в своем воображении далеко опередили действительное положение вещей. – Я думаю, все дело в том, что в Эшентаун приезжает его отец.
– И что с того?
Я слышала, что старший мистер Меллинг жил, обрастая мхом, в своем поместье где-то в Хэмфордшире, но не могла взять в толк, какой вред от него может быть в Эшентауне.
– Он скряга, каких мало, – без обиняков заявила Селия. – Меллинг – младший сын, и наверняка отец хотел подобрать ему в жены увесистый сундучок с деньгами. А мы не так богаты.
В это время танец как раз закончился, и Селина подошла к нам. Глядя на нас, ей нетрудно было угадать предмет нашей беседы.
– Ты опять за свое! – с досадой сказала она сестре. – Мистер Меллинг не давал мне никаких обязательств. Он выказывал мне некоторое расположение, однако ни разу не объяснился открыто, а в последнем письме прямо заявил, что не свободен распоряжаться своей судьбой! – в голосе Селины зазвенели слезы.
– Да мы все видели, что он от тебя без ума! – вмешалась я. – Завтра же схожу и поговорю с ним. Если его чувство так серьезно, то никакой отец не сможет ему помешать!
Две пары круглых карих глаз воззрились на меня с одинаковым изумлением:
– О нет! Ты не можешь!
Я с ностальгией вспомнила своих соседей в Кречи. Когда Дик в первый раз сбежал от Бетси и спрятался на августовской ярмарке, она не заламывала руки, а отыскала его, взяла за ухо и призвала к ответу. Это потом все привыкли, что Дик сбегает каждое лето – просто, чтобы отдохнуть от Бетси. Очевидно, в светских кругах, где жизнь определялась множеством условностей, такая прямота была не в чести.
Наша беседа уже начала привлекать внимание, и мне давно пора было вернуться к Элейн, чтобы помочь развлекать других гостей. Напоследок Селина, словно решившись, произнесла с трагическим выражением:
