«Деннис проболтался!» – молнией мелькнуло у меня в голове.
– …И хотя я очень ценю ваше общество, мисс Фишер, признаюсь, за сегодняшний день я не раз пожалел, что посланец мистера Бобарта успел застать Кеннета до отъезда в Астилию! Что на вас нашло, скажите на милость? Почему бы просто не попросить эти деньги у Фонтероя? У меня, в конце концов?!
Я покаянно опустила голову:
– Мы хотели уладить это дело без лишнего шума…
– Без лишнего шума?!
Мериваль умолк, потрясенно глядя на меня, как на какое-то диковинное насекомое. Вероятно, ему тоже вспомнилось оранжевое зарево пожара, треск огня и крики людей, суетившихся вокруг. И бледное неживое лицо Оливера Уайтвуда с закушенной от боли губой.
– Могу я спросить, как себя чувствует мистер Уайтвуд? – выдавила я. Совесть требовала задать этот вопрос.
– Да все с ним в порядке, – пробурчал Мериваль, снова уставившись в огонь. – Плечо ему вправили, рану на руке обработали, через месяц будет как новенький. Кеннета очень впечатлило, что ради этого парня вы решились на такое опасное дело. Он выхлопотал Уайтвуду капитанский патент и передает вам свои наилучшие пожелания.
– Вы считаете, что я сделала это ради Уайтвуда? – Я изумленно подняла голову. Неужели Кеннет думает, что я из любви к офицеру решилась на безумный визит к ростовщику?! Боже мой!
– А разве нет? – ответил Мериваль вопросом на вопрос.
Я приготовилась бурно возразить, но вовремя спохватилась. Еще неизвестно, в каких отношениях состоит Мериваль со старшим мистером Меллингом! Вдруг они закадычные приятели, и тайна нашего поэта вот-вот выплывет наружу? Нет уж, лучше объясниться с самим Кеннетом!
– Вы говорите, что лорд Фонтерой еще не уехал из страны. Где он? Я могу его увидеть?
– Это было бы крайне неразумно! – нахмурился Мериваль, весь ощетинившись. – Послушайте, мисс Фишер, вам не кажется, что вы и так достаточно натворили дел? Я сегодня весь день мотался по городу, как ртутный шарик, пытаясь убрать с глаз долой свидетелей вчерашней сцены! Солдат отослали в военный лагерь, мистер Уайтвуд уже отбыл в Дуверн, откуда он, когда подлечится, уедет в свой полк. Вы сейчас не сидите в камере только потому, что мы с Фонтероем честью поклялись, что вы не покинете пределов этого особняка.
Я нервно сглотнула. Видя мой испуг и раскаяние, Мериваль несколько смягчился:
– Кеннету тоже лучше не появляться в городе, пока не утихнут слухи. Вчера ему удалось уехать вместе с леди Эмберли. Ее карету не посмеют досматривать. Я предложил им провести несколько недель у меня в Лонгбери-холле. Это не слишком далеко от Эшентауна, и в то же время там довольно уединенно.
«Кеннет в безопасности!» – радостно стукнуло сердце. И тут же меня прошил десяток игл, когда я представила Фонтероя с Клариссой в романтическом уединении загородного поместья. От этой картины потемнело в глазах, и противно заныла голова.
Мериваль, откланявшись, ушел, а я так и осталась сидеть перед камином, глядя, как поленья в огне медленно чернеют и распадаются на части. Я сама чувствовала себя примерно так же. Перед глазами возникали различные сцены, но участники были одни и те же – Кеннет и Кларисса. Я представляла их в саду, прогуливающихся по засыпанным снегом дорожкам. Представила, как они сидят в очаровательной старинной гостиной, склоняясь друг к другу за доверительной беседой. Как они рука об руку направляются в спальню, и дверь за ними закрывается… К счастью, на этом мое воображение отключилось.
Я пыталась отвлечься на что-то другое, но против воли в моем сознании неотступно возникал Кеннет, расстроенный моей выходкой и, что еще хуже, убежденный в моей страстной любви к Уайтвуду. А следом появлялась Кларисса – столь же теплая, как блестящий на солнце снег – сочувственно кивающая Фонтерою, когда он будет меня бранить. Или он просто пожмет плечами и выбросит меня из головы? Кларисса с радостью поможет ему забыть об одной неудачливой сыщице, доставившей столько проблем.
Сидя в кресле, я рассерженно хлопнула ладонью по подлокотнику:
– Не такая уж она невинная овечка! А письмо, найденное мной у Скрупа?
Точно, письмо! Я совсем о нем забыла! Бросившись к себе в комнату, я отыскала среди вещей плотный белый конверт. Совесть подсказывала бросить его в огонь, не читая. Но я же тогда просто помру от любопытства! Скруп не стал бы хранить письмо у себя, если бы оно не содержало чего-нибудь предосудительного! А мне так хотелось отыскать у безупречной леди Эмберли хоть один малюсенький недостаток!
Усмирив свою совесть фразами «я только одним глазком» и «потом сразу же сожгу», я лихорадочно развернула конверт. Первые же строки заставили меня мучительно покраснеть: письмо было не просто личным, а очень личным. Такое можно написать только любовнику. Меня охватило сочувствие, смешанное с удивлением: кто бы мог подумать, что за ледяной внешностью благонравной Клариссы скрываются такие страсти?! Ох, могу себе представить, как тяжело и унизительно было ей узнать, что такое письмо попало в грязные лапы мерзкого шантажиста!
«…вы не будете презирать меня за то, что я не могла противиться этому сладостному чувству…
…возвращайтесь скорее, мой друг, и вы найдете во мне нежную и покорную вам возлюбленную…
…каждое ваше прикосновение дарит острое наслаждение, большее, чем я когда-либо могла вообразить…
…неужели вы боитесь, что ваше отсутствие когда-либо изменит мои чувства к вам? Я думаю о вас ежеминутно, я живу лишь вашим возвращением…»
Это невозможно было читать. Письмо дышало искренностью, и каждое его слово причиняло мне острую боль. Теперь я не сомневалась, что чувства между Кеннетом и Клариссой были гораздо глубже, чем я себе вообразила! Вытерев слезы, я сердито сунула смятые листки в камин, в самую середину пламени. От огня один лист развернулся, быстро темнея по краям, и в глаза мне бросилась фраза:
«Вы единовластно царите в моей душе, мой дорогой Ингрэм…»
Ингрэм?! Мир вокруг перевернулся с ног на голову, а потом, после минутной неуверенности, снова обрел равновесие. Я выхватила письмо из огня, не чувствуя боли в обожженных пальцах. Заново пробежала глазами уцелевшие фрагменты. Точно, я ошиблась, это послание было адресовано не Фонтерою, а Меривалю! Радость, охватившую меня, невозможно было выразить словами. Потом я задумалась. Мериваль – и Кларисса?!
Предоставив письму спокойно догорать в камине, я рассеянно спустилась вниз. На душе у меня полегчало. Подумаешь, Мериваль с Клариссой когда-то были любовниками (письмо было датировано прошлым летом). Она написала неосторожное письмо, которое случайно попало к мерзавцу Скрупу, но теперь конверт уничтожен, и никто о нем не узнает. Во всяком случае, не от меня. Лично я не собиралась ее разоблачать. Если любовники все еще испытывают друг к другу нежные чувства, а Фонтерой так наивен, что не видит обмана со стороны ближайшего друга и невесты, меня это не касается. Как-никак, у меня есть собственная гордость.
