– Предупреждаю, Максимова, если ты сейчас начнешь врать мне, что тебя изнасиловали или что-нибудь в этом духе, я буду очень, очень зол.
Какое там «врать»! Я все еще не могла заставить себя слово выдавить, и просто продолжала лежать там, на его кровати, с плотно закрытыми глаза, жалея, что я не ежик, который может спрятаться в собственные иголки.
Может, декан теперь решит, что я его недостойна и оставит, наконец, меня в покое? Почему-то эта мысль меня совсем не радовала.
– И сколько их у тебя было? – неожиданный вопрос заставил меня вздрогнуть и передернуться, вспоминая ту единственную, идиотскую и совершенно лишнюю в моей жизни ночь.
– Один… – прошептала я, открывая глаза, но все еще не глядя на него. – С пятого курса парень, еще в прошлом году… Мы случайно… после вечеринки… И он уже выпустился…
– Хм… – Донской глотнул, отставил стакан и, благоухая лимоном, снова улегся рядом. – Говорят, если спросить женщину, сколько у нее было мужчин, она, не задумываясь, поделит их количество на два… Что ж… Двое – это не так уж и много… Хотя… если думаешь, что совращаешь девственницу, даже один – уже чересчур…
В который раз за эти два дня мои глаза наполнились слезами. Я резко села на кровати, спуская ноги и готовясь убежать.
– Он и был один! Ничего я не делила на два!
– Праавда? И кто же этот герой-любовник, добравшийся до сладкого раньше меня? – елейно-насмешливые нотки в его голосе только усугубили мою обиду.
Сама не понимала, чего я так разнервничалась – вроде и ожидала проблем, когда он узнает…
– Какая вам разница, кто?! – я спрыгнула и метнулась к двери, не в состоянии больше терпеть это унижение.
Соблазнитель херов! Довел до слез, когда я уже была готова…
– Стоять.
Его тон был таким спокойным и вместе с тем настолько не принимающим возражений, что ноги мои будто бы сами по себе приросли к земле.
Я медленно обернулась… и застыла, не в состоянии оторвать взгляда от восхитительного мужского тела на кровати – крупного, загорелого, всё в гладких, напряженных мускулах… Боже, его хотелось облизать с ног до головы, этого декана!
Мелькнула мысль, что преподам до пятидесяти лет имеет смысл на законодательном уровне запретить ходить в качалку и модно одеваться. И носить такие вот облегающие, серые боксеры с широкой резинкой, которую так и хочется оттянуть и то ли заглянуть, что там за ней, то ли щелкнуть ей так, чтоб подскочил и заорал...
Я сложила руки на груди, спиной опираясь о косяк и стараясь не смотреть никуда пониже его подбородка.
– Стою. Доволен? – спросила – только для того, чтобы замаскировать глоток слюны, собравшийся во рту.
Его лицо снова растянулось в улыбке.
– Доволен не то слово. Так ты решила, Максимова, кем ты будешь? Моей сексуальной игрушкой или обиженной хрен пойми на что дурочкой, которая сама бегает и убирает это видео со всех каналов?
Ишь какой прямой! Сексуальную игрушку ему подавай! Да еще теперь которая «по свистку»…
– А как же невинность? Вы же хотели совращать девственниц.
Донской слегка закатил глаза.
– Господи, Максимова, если ты еще один раз метнешься с «ты» на «вы», я с ума сойду. Разберись уже пожалуйста со своими комплексами и придерживайся одного стиля обращения.
– Ты не ответил. Что с невинностью?
Он улегся на спину и закинул руки за голову.
– Да чхал я на твою невинность.
Моя челюсть поползла вниз.
– Что?.. Вы… ты же только что меня за это отчитывал! Спрашивал, сколько их у меня там было и прочий шовинистский бред?
Он хмыкнул.
– Во-первых, это была шутка, Максимова. Хотел посмотреть на твою реакцию. Во-вторых… мне реально интересно, в каком моральном состоянии находится наша молодежь. Вот я, к примеру, в твоем возрасте перетрахал уже всю женскую половину группы… Так что нет – ты до меня явно не дотягиваешь… да и до девчонок наших, которые в девяностые учились…
Пока он разглагольствовал, мои глаза сканировали комнату.
Подушкой, что ли, звездануть в него? Как-то по-детски будет… Вот статуэткой с трюмо было бы в самый раз, но… убью ведь гада…
– Ищешь запасной выход? – неправильно расценил мое поведение декан. – Нет его здесь, Максимова. Для тебя во всяком случае точно нет.
– Ищу чем бы запустить в вас потяжелее, – процедила я, сжимая руки в кулаки.
– В кресло, – сказал вдруг он.
– Что – «кресло»? – не поняла я, немного не расслышав.
Он что, предлагает мне запустить в него креслом? Я б может и рада, так ведь не подниму.
– Снимай платье, лифчик и садись в кресло, – разъяснил он – тем самым спокойным голосом, каким приказал мне остановиться раньше. И по этому голосу я отчетливо поняла, что всё – шутки кончились, и выбор у меня теперь только один и очень простой – уйти, рискнув всем… или остаться на его условиях.
Вместо того, чтобы снова раскиснуть, я неожиданно разозлилась.
– Ах в кресло, значит? Что ж, пожалуйста… Будет вам кресло… И резиновая кукла тоже будет, Матвей Александрович… Предел мечтаний, да? – специально снова называя его на «вы», я сорвала с себя это дорогущее платье, лифчик… плюхнулась в одних трусах и чулках в широкое кожаное кресло напротив кровати и закинула обе ноги на низкий подлокотник. – Так хорошо? Или расставить?
И раздвинула ноги, закидывая каждую на свой подлокотник.
Уже знала, что сейчас будет. Встанет, подойдет, сдерет с себя свои обтягивающие боксеры, отодвинет мои трусики в сторону и… давай вбивать меня в это гребанное кресло.
Прелюдия, ласки, романтика? Неа, не слышали. Только приказы, только хардкор!
Но он только смотрел – не отрываясь, расширенными и слегка расфокусированными глазами, какими смотрят на огонь. И вовсе не туда смотрел, куда полагается, имея перед собой почти голую женщина с широко расставленными ногами… а мне в лицо.
Потом моргнул, будто очнулся, и все же перевел взгляд ниже. Остановился на моей обнаженной груди, и я физически почувствовала покалывание, означающее, что соски твердеют, напрягаются под этим взглядом…
И знала, что он тоже увидел, понял, что я чувствую – по тому, как резко он втянул носом воздух, будто пытался унюхать мое возбуждение.
– Охрененно, Максимова… просто охрененно! – похвалил, поправляя готовы порваться боксеры. – А теперь подними руку ко рту, оближи пальцы… и сожми соски... Поласкай себя. А я посмотрю.
Глава 19
Мне послышалось или этот ненормальный хочет, чтобы я себя потрогала?
То есть вот так просто взяла и помяла сама себе сиськи?
