– Надо же…
Елена Викторовна рассказывала, что с изменением климата видоизменились и многие растения. Особенно людей одолевали сорняки.
Например, крапива – Елена Викторовна показывала ученикам фотографии и уверяла, что до того, как все случилось, она редко вырастала выше человеческого роста. А теперь попадались экземпляры и четырех, и даже пяти метров в высоту. Или сныть – прежде стелившаяся по земле мелкая безобидная травка – в нынешних условиях обзавелась крепким длинным стеблем, в считанные дни покрывая огромные площади. Или лопух – растение, раньше вовсе не считавшееся серьезным сорняком – теперь уходил корнями на метровую глубину и очень туго поддавался корчеванию.
Люди отчаянно боролись с сорняками. Их вырывали, вырубали, выкорчевывали. Елена Викторовна экспериментировала с ядами – Кирилл принимал участие в разработках. Но до сих пор не представлял, насколько жутко выглядят сорняковые заросли.
– Это – везде так?
– Что?
– Ну, вот… Крапива, лопухи. Такие огромные?
Рэд пожал плечами.
– Да чем они огромные? Говорю тебе, и здоровше бывают. Да хрен с ними, они безобидные. А вот дальше борщевик пойдет – это да.
Борщевик – опасное, ядовитое растение, вспомнил Кирилл. Он и до того, как все случилось, доставлял людям немало неприятностей, а сейчас повадился вырастать выше семи метров и до двадцати сантиметров – в диаметре ствола. Сок растения при попадании на кожу вызывал тяжелейшие химические ожоги.
– А… разве борщевик здесь растет?
Спрашивая, Кирилл имел в виду регион в целом.
Елена Викторовна в своем рассказе упоминала борщевик, но он тогда почему-то думал, что произрастает эта пакость далеко отсюда. Кирилл тогда про многие вещи так думал. А Рэд понял вопрос буквально.
– Здесь – почти нет. Вот дальше, ближе к Владимиру – там начнется! Звездец, какие дебри. Толяна бойцы каждый день с ними долбятся. Вырубят, а через неделю на том месте – уже опять по пояс. И Толяновы-то – ладно, народу много, справляются. А Маринка в Вязниках реально вешается. Их там всего бойцов – двадцать человек.
Кирилл уже запомнил, что в терминологии адаптов «бойцами» именуют людей, приравненных по навыкам к ним самим. То есть, молодых и сильных ребят обоего пола, способных переносить утренние и вечерние часы без ущерба для здоровья. Население любого поселка измерялось прежде всего количеством таких «бойцов». Прочие жители – пожилые, калечные, плохо развитые физически – именовались «балластом» и в подсчетах не участвовали.
В момент, когда Кирилл это выяснил, ужаснулся. А потом с удивлением понял, что ужасается по привычке. На самом деле, рациональный цинизм адаптов пугал его все меньше. И многое в подобном отношении, как ни жутко было это сознавать, начинало казаться правильным… Кирилл попытался задуматься о том, что с ним такое происходит, но Рэд не дал.
Вообще, времени на задумчивость, которого в Бункере всегда было полно, здесь, в походе, не оставалось вовсе. Все силы разума уходили на насущные вещи – шагание по дороге, привал, еду, туалет – и времени катастрофически не хватало. Кирилл в каждую свободную минуту чему-то учился. А если учился недостаточно быстро, получал от спутников нагоняи. Задумываться не успевал.
Вот и сейчас, едва стоило уйти в себя, Рэд поймал его за рукав. Посреди дороги зияла расщелина с перекинутыми поперек досками.
– Рельеф гуляет, – пояснил Рэд, – покрытие село. Ты вот что… – они перешли расщелину по мосткам. – Сегодня мы еще на дороге спим, и завтра тоже. А послезавтра, если все нормально, во Владимир придем. Там у них главный – Толян. Сволочь редкая. Про Новосиб не в теме.
– Как – не в теме? – Кирилл недоуменно сдвинул брови. – Ему не рассказывали о миссии?
– Нет.
– Почему? Если этот Толян – глава поселка?
– Потому что козел он, а не глава! – немедленно разозлился Рэд.
Командир адаптов очень легко раздражался. И происходило это, как наконец-то понял Кирилл, от неумения объяснять.
Рэд оказался парнем далеко не глупым. Несмотря на заверения Любови Леонидовны в том, что все воспитанники Германа – беспамятные тугодумы, соображал он быстро и памятью отличался отменной. Но навыком передавать свои знания не обладал. Считал, что виновата в этом тупость собеседника и начинал злиться.
– У него бойцов – почти две сотни, и оружием все склады забиты. К нам не лезет только потому, что Евгеньич ваш предупредил – не дай бог рыпнется! Хрен ему тогда, а не лекарства и генераторные батареи. Это давно уже было, когда Толян в первый раз к Бункеру приперся – права качать, – пояснил открывшему рот Кириллу Рэд. – Евгеньич тогда так и сказал: будешь быковать – вообще ни шиша тебе не обломится! Я, говорит, тогда люк задраю, и мы тут еще сто лет просидим без печали, хоть на нас атомную бомбу сбрасывай. А вот ты, козлина – ни фига не факт, что столько прокорячишься.
– Неужели Сергей Евгеньевич так сказал? – изумился Кирилл.
Представить себе бункерного главу, произносящего «ты, козлина» он категорически не мог. Рэд пожал плечами.
– Ну, может, не прямо так. Я-то не слыхал, мы тогда мелкие были. Это Герман рассказывал.
– А зачем же этот Толян к Бункеру приходил? Что значит – права качать?
– Ну чего этот урод хотеть может? – снова рассердился Рэд. – Чтобы все на него впахивали на халяву! Он своих-то, кто вокруг, давно к рукам прибрал. Про нас, до самой Пекши, Евгеньич договорился, чтобы не лез. А кто рядом с Владимиром, тем деваться некуда. Все под гадом сидят и не чирикают. Дошло?
– Более-менее, – пробормотал Кирилл. – Диктатура какая-то.
– Ну, – обрадовался умному слову Рэд. – Я че и говорю. А еще Толян детей очень хочет. И жить подольше – по этой теме, говорят, вовсе двинутый, потому как старый уже. Но только наши все сговорились, чтобы, если будет лекарство, ему не давать. А если дать, то на особых условиях. – Рэд, похоже, произносил не свои слова, поэтому говорил важно и со значением. – Чтобы дети, например, в Бункере воспитывались. Чтобы была возможность Толяна конт-ро-лировать. Потому что – это все Евгеньич втирал – если его не конт-ро-лировать, то все закончится то-таль-тарным режимом. Это значит, дети Толяновы вырастут и начнут нами помыкать, как хотят. Потому что с лекарством им уже Бункер станет на хер не нужен, – пояснил он. – Ну? Теперь дошло?
– Да, – кивнул Кирилл. С некоторым все же замешательством.
В отличие от Рэда, трудные слова вроде «контролировать» и «тоталитарный режим» он знал. А вот представить себе человека, который – в нынешних-то аномальных условиях! – жаждал бы подобного режима с собой во главе – не мог.
Ведь людей на земле осталось ничтожно мало! Единственный разумный вывод из этого – тот, что каждый должен стремиться помогать другому. И вот, оказывается, существует некий – судя по словам Рэда, очень странный – субъект, мечтающий о вселенском господстве… Кирилл, поразмыслив, решил, что командир несколько сгущает краски, но объявить это вслух не рискнул.
