– А наши совещания? – вспыхнул Ворон.
– Их можно проводить здесь, – поддержал меня Сириен. – Тем более что ты уже сделал портальную привязку и ассистенту не придется идти вкруговую и карабкаться по грязным лестницам.
На том и порешили. Я забрала книгу, мешок и ушла к себе порталом. На прощанье и. о. ректора напомнил о предстоящем официальном знакомстве с претендентками и совместном ужине.
У меня еще оставалось время сменить мантию светлой адептки на магистерскую, почистить апартаменты от парочки неприятных проклятий, оставленных злобной леди Квин, и заглянуть в анкеты.
Досье снова оказалось пятьдесят.
Сверяя со списком допущенных к следующему этапу претенденток, я перебрала роскошные, обтянутые черным бархатом папки с белым прямоугольником в золотой рамке на обложке. Не нашла ни одного из своих имен. Зато обнаружила неучтенное имя, отсутствующее в списке.
Тиррина Данира Гайаэна, графиня Барренс, единственная оставшаяся в живых наследница древнего рода черных магов.
В папке лежал портрет юной белокурой девочки с надменным взглядом голубых глаз. А вместо анкеты – сиротливый листок двухлетней давности с диагнозом целителей.
Итак, консилиум магов утверждал через год после пожара, в котором Тиррина пострадала, что физическое здоровье графини Барренс в норме, но ее магические каналы выжжены и восстановлению не подлежат, способностей к магии леди более не имеет. Кроме того, и следов магии айэ не обнаружено. Но ради безопасности королевства рекомендовано отстранить кандидатуру леди Барренс от участия в отборах невест для знатных персон.
Зачем тут эта папка? Вероятно, магистр Сириен что-то напутал.
Отложив ее, я занялась другими.
Из полусотни девушек я была знакома с тридцатью.
Из них больше десятка учились со мной на одном потоке. Что поделать, возраст у меня такой, самый подходящий для замужества. Двадцать два. Всего год назад я прошла третью инициацию. А к двадцати трем почти все титулованные магистрессы выходят замуж.
Еще десяток участниц возрастом от восемнадцати до двадцати были с младших потоков. Всего-то. И это не удивило. Полная инициация темной магистрессы дает огромные преимущества. Стабилизируются потоки, вырастает сила, уравновешивается характер, обостряется интеллект и даже улучшается внешность. До двадцати одного мы все похожи на гадких лебедят, в которых трудно заподозрить прекрасного лебедя.
Правда, было одно исключение – Тиррина Барренс.
Но теперь понятно, почему некромантка так отличалась от всех в лучшую сторону. В ней дремала кровь айэ. Удивительно, что такой изъян удалось сохранить в тайне. Впрочем, иногда наследие диких пробуждалось через десятки поколений, неожиданно, как взрыв подводного вулкана.
Еще пять знакомых мне девушек были старше, от двадцати трех до двадцати пяти. В них наверняка был какой-то недостаток: или они были убежденными ненавистницами брака, или законченными романтическими дурами, втайне мечтающими о единственной любви. Особенно часто, как ни странно, такие встречались среди циничных некроманток. Наверное, потому, что светлая и несбыточная мечта – единственный предохранитель, помогающий не сойти с ума при каждодневном столкновении со смрадом смерти.
Но королевская корона слишком сильный аргумент, чтобы устоять.
Их анкеты я сразу отложила в сторону. Слишком мал шанс на победу. Дело не в возрасте. Любой менталист подтвердит: внутреннее убеждение никуда не делось, даже если его на время затмил блеск золота, и раздражение черной магички будет накапливаться, делая характер невыносимым.
Взгляд невольно вернулся к лежавшей отдельно папке с именем юной графини Барренс. В ней была только внешняя красота. Более невыносимого, коварного и злобного существа на моем пути еще не встречалось. Может быть, разгадка в том, что у нее кто-то отобрал мечту?
Впрочем, какое мне до этого дело?
У меня сорок девять девиц, которые уже сегодня схлестнутся в борьбе за светлое и холодное как лед сердце коронованного белого мага. И мне зачем-то нужно выделить десять самых перспективных. Может быть, и.о. ректора рассчитывал на то, что я за время учебы познакомилась с большинством девушек и знаю о них чуть больше, чем преподаватели и даже менталисты?
Я смахнула все папки в одну кучу. Нет, торопиться с выводами я не буду. Сначала нужно взглянуть им в глаза. Особенно тем, кто обучался в провинции или вовсе за пределами королевства.
У девушек из глубинки было мало шансов, разве что они отличались ослепительной красотой. Все, кто мог похвастаться магической силой или выдающимся умом, попадал в столичную Школу Ока. А дети высших аристократов обучались тут вне зависимости от талантов. Не все. Некоторых в силу каких-то причин переводили на домашнее обучение. Вот и получалось, что в бесплатных провинциальных школах оставались только слабые, худородные и бедные.
Таких, обучавшихся вне школы, оказалось на удивление много – двадцать две, разного возраста. Почти половина. И это говорило о том, что король после подавления столичных бунтов сделал ставку на сельскую аристократию и решил перетасовать колоду приближенных.
Оставались три иностранки: шаманка из племени южных варваров, младшая княжна союзного королевства и горянка из безвестного, но очень свободолюбивого племени.
Перед ужином ко мне заглянул Эрвид Стейр уже привычным способом: сначала он заявил о себе тонким серебряным гулом намечающегося портала.
– Готова? Можно войти? – раздался его приглушенный голос.
Я только что обезопасила и натянула выданную мне мантию светлой магистрессы и была слегка зла. Темную форму кастелянша отказалась выдать, ссылаясь на распоряжение Совета (чтоб этих советников демоны драли!). Потому мне пришлось создавать темный полог – подкладку. Терпеть зуд от светлой магии, пропитавшей белую ткань, я не собиралась. Ничего, дайте только добраться до и. о. ректора! Точно помню, что вредная леди Квин была в темной мантии!
– Входи, – буркнула я.
В воздухе нарисовалась светящаяся черта, расширилась до овала, и пространство внутри разорвалось, пропуская крепкую фигуру в черном.
– Что это на тебе? – удивленно округлил Эрвид черные глаза. – Ты зачем полог тьмы на себя натянула? Боишься нападения рыцарей света?
– Эта штука колется, – пояснила я, дернув за рукав белой мантии с нашитой на нее черной траурной полосой. – Магистр Стейр, может, ты убедишь кастеляншу, что я не конкурсантка? Она не поверила. Приказа об ассистентке, говорит, нет, а приказ Совета об отборе есть, и моего размера будто бы только эта мантия осталась. Врет!
– Видишь ли, Асси, ректору сейчас не до таких мелочей, а у тебя будет железный аргумент перед конкурсантками, если начнут ныть и жаловаться, что ты сама в их шкуре и не жалуешься.
– Я не жалуюсь? – вспыхнула я.
– Не-а. Не слышал. – И вредный Ворон демонстративно заткнул уши и огляделся. – А, вижу, комнату ты уже почистила от проклятий. Я так и думал, что справишься, потому сам не стал их убирать.
