Через мгновение стало не до эстетического наслаждения красивым мужским телом. Что я, мужчин не видала? Нет, таких элитарных не доводилось, но на севере слабаки не выживают, и стройных мускулистых магов в городской части Северного корпуса – каждый первый.
Боевой дух и азарт не спешили составить мне компанию. Наоборот, под ректорским взглядом, прошедшимся по моей фигуре, по телу разливалась слабость и нега. «Он, случайно, не менталист? – встрепенулась я. – Соберись, Асси, иначе он тебя размажет по песочку», – приказала себе и уставилась в переносицу соперника, стараясь не обращать внимания ни на лукавые искорки в его синих глазах, ни на ироничную ухмылку, превращавшую строгое лицо мужчины в совершенно мальчишеское. Нашел себе забаву!
– Вам нужно только держать щит, мэйс Асси, – предупредил ректор. – Не бойтесь, я контролирую свою силу, увечий не допущу.
Обрадовал, спасибо.
Сигнал к началу боя дал Ворон: взвился над нашими головами и каркнул три раза.
Я прекрасно оценивала свои шансы против мага такого уровня: ведь слабакам и неучам ректорский пост не дадут, даже будь он самим королем. Меня могла спасти только скорость и ловкость. И нестандартное мышление, культивируемое в семействе Лиртан с древности.
Щит, говорите?
Заклинание было заготовлено, но я не стала выставлять простой щит – он лишь замедлил бы мои движения, – лишь уплотнила дымку перед глазами, чтобы не ослепнуть, и, не дожидаясь первого удара противника, ударила сама… самым необычным способом.
Свернутая заготовка щита тьмы слетела с рук и облепила белого мага, причем так, что его слабая, еще щадящая молния, которой он намеревался «пощупать» мою защиту, ударила в барьер ринга, пролетев и мимо увернувшейся меня, и мимо моего щита.
А он между тем раскрывал спрятанное в нем второе заклинание, трансформировался, разворачивался лентой в воздухе, заботливо обвивая магистра и укрывая, как пеленка младенца.
Конечно, ректор, полыхнув небольшим солнышком, с легкостью разрезал мой щит в клочья. Но прелесть в том, что скрытое плетение щита – самовоспроизводящееся, регенерирующее, его не остановить, пока во мне есть хоть капля силы.
Да и требует оно для стабилизации не так и много энергии, а его изначальное заклинание, сохраненное в учебнике ведьм Лиртан, обращается к самой глубинной сути, к основе самого живого мира.
Вкратце… сражение со мной превратилось для ректора в сражение с моим «покровом Матери Тьмы», стремящимся окружить мага и надежно защитить его от всего мира. Спеленать, как младенца. Укрыть. Сберечь.
И через пару минут я уже просто стояла и любовалась, как этот роскошный мужчина уворачивается от всепоглощающих объятий вызванного мной монстра женской сути, квинтэссенции материнского инстинкта – стремления защитить если не все живое, то конкретно этого представителя разумных существ мужского пола.
Но я не учла, не могла учесть, с какой мощью сопротивляется маг. Да и опыта не хватило – такого рода заклинание я использовала первый раз. И еще через несколько мгновений я с изумлением почувствовала, что мир меркнет, а колени подгибаются. Мое порождение то ли исчерпало мой резерв, то ли сочло и меня угрозой для объекта защиты и вырубило.
Очнулась я от мерзкого ощущения, что на меня вылили ушат ледяной воды.
Но это всего лишь было целительное заклинание из арсенала светлых магов: есть у них такие отвратительные приемы, которые и мертвого поднимут лучше некроманта.
Подниматься откровенно не хотелось, резерв опять был на нуле, и я чувствовала себя выпитым и выскобленным изнутри яйцом… то есть раздавленной скорлупой.
– Вы сумели удивить меня, мэйс Асси, – услышала я голос ректора. И только я возликовала, даже подумала открыть глаза, как он добавил: – Неприятно удивить.
И я не стала открывать глаза, продолжая притворяться трупом.
– Не придирайся, Сириен. – Король счел нужным выступить в роли миротворца.
Но ректору тоже надо было скинуть раздражение от нелепой ситуации. Подумать только, какая-то девчонка его почти побила. Ведь побила же? Если мое заклинание лопнуло, как натянутая резинка, и срикошетило на создателя, то, значит, объект интенсивной защиты тоже был на грани магического истощения.
– Я понимаю, у сотрудников должен быть творческий подход к делу, но не настолько же! – процедил магистр. – Это стандартная процедура проверки. Любой, кто учился в магической школе, назубок знает: от испытуемого только требуется держать щит, насколько хватит сил.
– Она и держала, – вступился за меня арбитр в лице иномирного некроманта Эрвида Стейра. И мерзенько хихикнул. А потом, не выдержав, расхохотался в голос: – Ох, не могу больше! Это надо же, леди тебя, почти архимага, почти задушила защитным пологом! Это потрясающе! Именно такая находчивая помощница мне и нужна, всю жизнь мечтал!
– Смотри, тебе же за нее и отвечать головой, Эрвид.
– Согласен.
– Минутку, – снова встрял король. – А моего мнения тут никто спрашивать не собирается? Леди прошла испытания как моя невеста, и я хочу видеть ее на отборе.
– Ваше величество, мы не можем не учитывать желание самой девушки, – возразил ректор, – а она вчера сделала однозначный выбор. У меня на столе лежит ее заявление.
– А мы ее сейчас спросим. Леди, с вашего… хм… молчаливого позволения…
И я почувствовала на своем виске ласковое, почти невесомое прикосновение. Я едва не дернулась возмущенно – какое немыслимое нарушение этикета! – но потом почувствовала холод металла и покалывание. Король использовал накопитель.
Пришлось открыть глаза. И столкнуться с пристальным взглядом небесно-голубых глаз государя.
– Как вы себя чувствуете?
– Благодарю, хорошо.
Голова раскалывалась.
– Врете, – усмехнулся король и подал мне руку, помогая подняться. – Какой смысл врать мне?
Я встала, но государь не отпускал, цепко удерживая за кончики пальцев. Ждал ответа.
– Люди часто врут из вежливости, – напомнила я, чувствуя себя как лиса в капкане. – Или льстят, что одно и то же. Или поддаются в поединке, не желая задеть вашу честь. Быть искренним во всем невозможно в нашем мире, он так несовершенен, что его хочется приукрасить. Или себя в чьих-то глазах.
– Значит, вам хотелось приукрасить себя, если вы соврали о самочувствии?
– Нет. Это лишь дань этикету. Дамы всегда должны быть прекрасны и здоровы, как бы им ни было паршиво на самом деле. Этикет – это целиком большая ложь, но он принят при дворе королей. Даже при дворе королей-которым-не-лгут. Разве не так? И какой в нем смысл? Разве не в том, чтобы фальшивыми улыбками и враньем о благополучии и здоровье сохранять личные границы?
– Занятная трактовка. – Артан Седьмой отпустил наконец мои пальцы. – Никогда не думал о вранье в таком ключе.
