Зонтаг яростно отреагировала на письмо Рич, ее задели эти замечания. Зонтаг обвинила Рич в использовании «детского левачества 60-х», в том, что ее слова – это «чистая демагогия», исходящая из «того крыла феминизма, которое продвигает идею опасного и тошнотворного противопоставления ума («интеллектуальных упражнений») и эмоции («ощущаемой реальности»)». Это, по мнению Зонтаг, было «одной из причин появления фашизма». В результате Зонтаг обвинила настоящего интеллектуала Рич в том, что ее действия дают пример «последовательно неправильной феминистской риторики антиинтеллектуализма»
[1005]. После критики Зонтаг в адрес Рич многие феминистки отвернулись от Сьюзен, что, возможно, и объясняет тот факт, что она никогда не продвигала и не переиздавала свои феминистские статьи.
Критика Зонтаг положила конец карьере Рич, которая осталась верна идеям феминизма. После той статьи Зонтаг Рич прожила еще 37 лет, но с тех пор в The New York Review вышла всего одна ее статья. Она появилась через полгода после критики Зонтаг и, скорее всего, стояла в плане еще до выхода статьи Сьюзен. С тех пор Рич назвали не просто «писателем», а исключительно «феминистской писательницей». Феминизм продолжал скачкообразно развиваться в активизме, университетах и периодически «вырывал» новые имена героинь культурного фронта, однако среди членов Семьи он не только перестал быть популярным, но и вызывал неизменную критику.
ЗОНТАГ НЕ БЫЛА ГОТОВА ВСТАТЬ В РЯДЫ ДВИЖЕНИЯ, РАМКИ КОТОРОГО ЕЕ ОГРАНИЧИВАЛИ.
Она стремилась к универсальности, и ее примером для подражания была Ханна Арендт, которая с помощью своего таланта добилась равноправия полов (и даже превосходства)
[1006]. Кроме этого, была еще одна причина. Сью в возрасте 11 лет приняла «великое решение» стать популярной: «Я поняла разницу между внутренним и внешним». Этот инстинкт, по словам Давида, так никогда и не смог подавить «всеохватывающее и неизбежное чувство того, что она – аутсайдер». А вот у Рич было несколько «ярлыков» – писательница, феминистка и лесбиянка. Но Зонтаг знала, что, получи она репутацию лесбиянки, тут же загонит себя в гетто.
«От каминг-аута не было никакого толка»
[1007], – говорил гей и писатель Эдмунд Уайт. Впрочем, это не означало, что надо было скрывать свою сексуальную ориентацию, хотя многие ее действительно скрывали. Джилл Джонстон, присутствовавшая на собрании в мэрии, заявляла, что «все женщины – лесбиянки, за исключением тех, кто этого еще не знает»; она сделала свой каминг-аут в 1971-м, в год собрания в мэрии. Всего несколько лет до этого Джонстон писала: «В нашем мире 60-х Сьюзен была единственной лесбиянкой, которую я знала»
[1008]. Это во всех смыслах поразительное заявление – Джонстон была арт-критиком в Village Voice и, следовательно, вращалась в самых богемных и прогрессивных кругах. В то время быть гомосексуалистом было уже не так зазорно. «Все» в Нью-Йорке могли знать о нетрадиционной ориентации какого-нибудь известного человека, говорил Уайт, «но при этом эти «все» насчитывали всего 400 человек». Рич совершила публичный каминг-аут и получила за это билет в одну сторону, «в Сибирь», по крайней мере, в патриархальных культурных кругах Нью-Йорка.
Уайт говорил, что в эпоху до Интернета о том, что кто-то – гей, «можно было узнать разве что если сам человек тебе лично об этом сообщил. 99 % людей, не входящих в этот круг, не знали о сексуальной ориентации Сьюзен», хотя, если верить Джонстон, внутри избранного круга многие прекрасно знали, кто и что, к чему и к кому. Чтобы об этой ориентации узнали все остальные, надо было печатать лесбийские работы (что делала Рич) или начинать публичные выступления фразой «В качестве лесбиянки…».
«Люди были бы сильно шокированы, – говорил Уайт, – и круг ее читателей уменьшился бы на 2/3». Репутация Зонтаг зависела от того, что ее считают универсальным писателем. Если бы она заявила о себе как о феминистке, и тем более как о лесбиянке, она бы обрекла себя на маргинальность.
Эссе «Магический фашизм» было прикольным. Никто не будет возражать против критики нацистской пропаганды, в этом смысле Рифеншталь была легкой добычей. Намек на то, что обелить Рифеншталь пытались феминистки, неприятен, но многие не заметили еще более неприятных моментов.
Эссе состоит из двух частей. В первой части обсуждаются фотографии Рифеншталь людей племени нуба. Вторая часть касается выпущенного в виде дешевой брошюры издания под названием «Регалии СС». Вторая часть эссе не столько связана с Рифеншталь, сколько с нацизмом. Интерес к этой брошюре, писала Зонтаг, «не научный, а скорее сексуальный»
[1009]. Несмотря на то что, по словам Зонтаг, собранные в брошюре фото «банальны», фотографии униформ «являются материалом эротического содержания, символизирующим сильную и широко распространенную сексуальную фантазию»
[1010].
Довольно странно, что Зонтаг называет брошюру эротической, когда признает, что фото не имеют сугубо сексуального характера. «Именно безобидность практически всех фотографий свидетельствует о силе изображения, это конспект сексуальных фантазий». Точно так же как с заявлением о том, что феминистки снова «вытаскивают» на свет божий Рифеншталь, Зонтаг не приводит никаких доказательств своего последнего заявления, она не объясняет, о каких именно фантазиях говорит и чем эта брошюра отличается от огромного количества существующего материала о Второй мировой войне.
«В порнографической литературе и фильмах во всем мире… понятие СС стало равнозначно сексуальному авантюризму»
[1011]. Может, это и так, в секс-шопах и обычном книжном на Таймс-сквер наверняка продают материалы «пободрее» того, что напечатано в абсолютно невыразительной анонимной брошюрке. Читатель начинает задумываться о том, кто автор этого произведения и кому оно может нравиться. А вот и ответ: «Наиболее активно эротизируют нацизм мужчины-гомосексуалисты». (Интересно, где это происходит?) «Садо-мазохизм, а не свингерство – вот самый большой сексуальный секрет наших дней»
[1012]. (Откуда, интересно, такая информация?) «Как получилось так, что режим, преследовавший гомосексуалистов, стал теперь их возбуждать?»
[1013] (Вопрос хороший, а где ответ?) Зонтаг неоднократно упоминает о геях, возбуждающихся от нацистов, но кто эти геи – совершенно непонятно.
В СВОИХ ЛУЧШИХ РАБОТАХ ЗОНТАГ ГРОМОЗДИТ ПРИМЕР НА ПРИМЕР, ЦИТАТУ НА ЦИТАТУ ТАК, ЧТО ЧИТАТЕЛЮ СЛОЖНО ПРИЙТИ К ДРУГОМУ ВЫВОДУ, ЧЕМ ТОТ, КОТОРЫЙ ПРЕДЛАГАЕТ ОНА САМА.
