Книга Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века, страница 133. Автор книги Бенджамин Мозер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века»

Cтраница 133

У Милдред были свои обожатели, но ее собственные дочери не были в их числе. «Когда моя мать умерла, ее друзья горевали, все говорили, что она была замечательным человеком, такой красавицей», – говорила Джуди.


«Она была очень мила ко всем, за исключением нас. Она была как Сьюзен, в том смысле, что могла надеть маску под отношения с каждым конкретным человеком. Она нас точно «вычислила». Я была самой обычной дочерью. О моей жизни она вообще ни фига не знала. Да и о жизни Сьюзен она тоже ничего не знала» [1165].


Милдред не любила подробностей, не хотела, чтобы ее беспокоили, всю жизнь носила маски и заботилась о своем внешнем виде. Раз в неделю ходила к парикмахеру и по мере приближения конца вела себя стоически. «Я обратил внимание на то, что мне пришлось пару раз помочь ей подняться из кресла, – говорил Пол Браун. – Она приложила ладонь к пояснице. Я спросил: «У вас спина болит?» Она ответила утвердительно: да, болит спина».

Но эта боль не была связана с артритом. Как и многие другие, узнав, что у нее рак, Милдред не осмеливалась произнести вслух этот диагноз. «Она даже словом не обмолвилась», – вспоминала Джуди. Свою любовь к Сьюзен Милдред выразила тем, что приехала встречать дочь в аэропорт. После этого ей было суждено прожить всего несколько дней. Она привезла Сьюзен в Hyatt Regency в Вайкики и только после этого сказала: «Теперь пора в больницу».

«Мне кажется, что мама решила лечь в больницу, потому что мы обе были рядом, – говорила Джуди. – Даже в больнице, когда она умирала, у нее был потрясающий маникюр на руках».


Сестры неделю спали на полу в больнице. С тех пор, как 20 годами ранее Сьюзен не появилась на свадьбе Джуди, они практически не общались. Но тогда, на Гавайях, Сьюзен снова открыла для себя свою сестру, и до самой смерти у нее была подруга, которую она раньше считала обычной домохозяйкой. «Я поняла, что единственное, что оставила мне мать, – это ты», – сказала Джуди сестре.

«Она плакала. Я плакала» [1166], – говорила Сьюзен.

«Что ты здесь делаешь? – спросила Милдред. – Почему бы тебе не вернуться в отель?»

ЕЕ ПОСЛЕДНИМИ СЛОВАМИ СЬЮЗЕН, А МОЖЕТ, И БЕЗАДРЕСНЫМИ, БЫЛИ: «О, О, О… ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ?»

Сестры приняли решение отключить систему жизнеобеспечения, и Милдред умерла 1 декабря 1986 года в возрасте 80 лет. Ее кремировали и прах развеяли над океаном.

Со смертью матери исчез человек, с которым Сьюзен больше всего себя ассоциировала. Отношения Сьюзен с сыном, со своими любовницами, да и ее собственное отношение к самой себе сложились во многом благодаря влиянию матери. В детстве она была романтически влюблена в мать, потом эти чувства исчезли, и в душе Сьюзен возникли горечь и пустота. Иногда случается, что страсть перерастает в полную противоположность. Однако этого в случае Сьюзен не произошло. Она не могла жалеть женщину, детство которой было омрачено смертью ее матери, а взрослые годы – ранней смертью мужа и алкоголизмом, последствием которого стало одиночество. Самооценка Милдред стала зависть от ее красоты, а также мужчин, которых эта красота привлекала.

Вскоре после смерти матери Сьюзен написала в дневнике, что она «всегда чувствовала вину за то, что уехала из дома и бросила М. У нее было полное право так холодно и не щедро ко мне относиться. (Мой телефонный звонок с сообщением о том, что я беременна, и т. д. и т. д.)» [1167]. Но Сьюзен зачастую превращала чувство вины, которое испытывала к человеку, против этого человека, и то же самое произошло с Милдред. «У меня не было матери», – сказала она спустя несколько лет.

Вернувшись в Нью-Йорк, Сьюзен рассказала о смерти матери Лусинде. «Мать не пыталась меня обнять или поцеловать», – жаловалась она. У Лусинды на этот счет было другое мнение:


«Как ты не понимаешь? Она ждала тебя. Она сделала над собой потрясающее физическое усилие. Женщина, будучи при смерти, приехала встретить тебя в аэропорт…» Она по-своему очень многое ей показала, но совсем не так, как хотела Сьюзен. Но она не умерла до тех пор, пока к ней не приехала дочь, и это просто чудо» [1168].


Сьюзен рассказала подруге сон, который ей приснился. Этот сон может объяснить влияние Милдред, то плохое, что она сделала дочери, а также то, что в женщинах, которых Сьюзен любила, она зачастую видела страшный образ своей матери. На Гавайях Сьюзен заснула на диване, «ощущая близость с другим человеком, посмотрела и увидела свою мать, которая склонилась над ней, чтоб ее задушить» [1169]. Никто не преследовал Сьюзен так, как всю жизнь преследовала ее собственная мать.


После смерти матери Сьюзен начала писать более личным и понятным стилем, смешивая в тексте откровения и мистификации, как делала это в эссе «Как мы живем сейчас». Движение к такому стилю письма началось у Сьюзен лет за 10 до этого, и лучшим примером такой работы является история о Томасе Манне «Паломничество», вышедшая в конце 1987 года.

Она эпизодически работала над этим произведением несколько десятилетий, но вышло оно только после смерти Милдред. В нем ее семья изображена интеллектуально отсталой, свою мать назвала «мрачной и костлявой», а жизнь с Милдред и Натом характеризовала как «бомжевание». Такая оценка обидела бы ее мать и уж точно обидела ее отчима. «Он был одним из самых честных людей, которых мне довелось знать в этой жизни», – говорил племянник Ната Джефф Киссел.


«Нат предполагал, что у Милдред и Сьюзен хорошие отношения, но это была иллюзия. Они часто разговаривали по телефону. Мне кажется, что он был в шоке от того, что Сьюзен позволила себе сказать публично. Ему было больно от того, насколько критично Сьюзен относилась к матери. Спустя пару лет после смерти Милдред я спросил его: «Ты с Сьюзен давно общался?» Он посмотрел на меня и ответил: «У меня со Сьюзен больше нет никаких отношений». И это был последний раз, когда он упомянул ее имя» [1170].


Если смерть Милдред позволила Сьюзен писать более лично, она же уничтожила эмпатию и такт, которые и без этого сильно уменьшились во время ее борьбы с раком. «Высокая одинокая гуляющая», – уточняла она в дневниках, человек, четко понимавший свои собственные недостатки и коривший себя за них, кажется, собирался исчезнуть в неизвестном направлении. Сьюзен воспринимала Лусинду и Милдред в качестве продолжений самой себя, и именно так она относилась и к своему сыну. Давиду было уже 35 лет, но все его попытки жить своей собственной жизнью, а также возвести между собой и Сьюзен барьер ужасно ее ранили. 25.03.1987, в день 81-летия Милдред, в «ее первый не день рождения» Сьюзен писала:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация