Можно согласиться с этой мыслью, хотя и не считать, что «История О» является описанием той сексуальности, которой живет большинство населения, включая тех, чья сексуальность является однозначно демонической. Зонтаг нравится, что Декло (Полин Реаж писала под псевдонимом и свое настоящее имя раскрыла лишь в 1994-м) создала «темное и сложное видение сексуальности, максимально далекое от обнадеживающей точки зрения, спонсированной американским фрейдизмом и либеральной культурой»
[748].
Личное видение Зонтаг обосновано скептическим отношением к метафоре и изображениям. «На самом деле смысл порнографии не в сексе, а в смерти», – писала она. Это вопрос спорный, потому что для большинства людей порнография сводится исключительно к сексу. Однако с точки зрения этимологии слово «порнография» имеет более широкое значение, которое и использует Зонтаг. По-гречески «порнография» означает «изображение проституток». И к смерти имеют отношение не проститутки, а их изображения. Изображения – картинки – показывают жизни, которые рано или поздно подойдут к концу. «Фотографии, – писала Зонтаг, – заявляют о ранимости жизней, движущихся в сторону собственного уничтожения»
[749]. В этом и заключается пафос изображения. Существует много способов, помогающих убежать от сознания. Но нет способа, помогающего избавиться и избежать времени.
Глава 19
Xu-Dan Xôn-Tăc
В 1968 году в американский язык вошло выражение «кризис доверия». Это выражение явилось примером платоновского разрыва между языком и реальностью и показывало, что это не просто интеллектуальная абстракция, а вопрос жизни и смерти.
Если говорить более предметно, то кризис доверия выразился в разрыве между оптимистичной риторикой администрации Джонсона и кровавым месивом, в которое превратился вьетнамский конфликт. Во время избирательной кампании 1964-го Джонсон говорил: «Мы отправляем американских мальчиков на 13 000 или 14 000 километров от дома для того, чтобы заниматься тем, что азиатские мальчики должны делать сами»
[750]. Потом размещенный во Вьетнаме контингент американских войск увеличился с 50 000 до 549 000. На фотографиях американцы видели то, что никакая пропаганда не могла приукрасить: монахов, занимающихся самосожжением, голую девочку, в ужасе убегающую из сожженной напалмом деревни, одетого в штатское человека, которого убивают выстрелом в голову прямо на улице, и искалеченных американских солдат, безногих или безруких.
Обман и ложь достигли таких масштабов, что все шло к разрыву национального социального контракта. На начальном этапе администрация Джонсона достигла определенных успехов, но очень быстро потеряла доверие граждан, которые видели в ней ложь и коррупцию. 6 августа 1965 года президент подписал закон об избирательных правах. 11 августа в Уоттсе (район Лос-Анжелеса) начались массовые беспорядки, вызванные жестокостью полиции. Беспорядки в ЛА продолжались шесть дней, и в последующие несколько лет массовые волнения поднимались и в Ньюарке, и в Чикаго, и в Детройте, и в Нью-Йорке, и в Балтиморе. В 1968-м на ступеньках Капитолийского холма появились войска.
Войска вошли в город 5 апреля. За шесть дней до этого президент Джонсон объявил, что не будет выдвигать свою кандидатуру на перевыборы. 4 апреля в Мемфисе застрелили Мартина Лютера Кинга, после чего беспорядки возобновились в сотне городов. 6 июня в Лос-Анджелесе вечером после победы на праймериз в Калифорнии был убит Роберт Кеннеди.
Начало 60-х ознаменовалось надеждами на обновление, личностный рост и развитие, а также отказ от устаревших социальных установок и норм. Эти надежды не оправдались. В эссе Зонтаг «Поездка в Ханой», написанном о путешествии в Северный Вьетнам, эти надежды еще не совсем мертвы. Это эссе – попытка поддержать идеализм, с которым люди во всем мире – от Мексики до Праги и Парижа – протестовали и строили баррикады. Сьюзен была во Вьетнаме в мае 1968-го, в промежутке между убийствами Кинга и Кеннеди. Хаос, охвативший сознание людей, чувствуется в каждой странице эссе, передавшего мрачную атмосферу того периода.
ЗОНТАГ БЫЛА АНТИВОЕННОЙ АКТИВИСТКОЙ И ПОЭТОМУ ПОЛУЧИЛА ПРИГЛАШЕНИЕ ПРАВИТЕЛЬСТВА СЕВЕРНОГО ВЬЕТНАМА ПОСЕТИТЬ ЭТУ СТРАНУ.
Она прилетела в Лаос и уже оттуда попала в Северный Вьетнам, который американцы нещадно бомбили уже несколько лет. Вьетнамцы жили крайне бедно. Зонтаг надо было понять, как видеть и воспринимать страну, которую она до этого знала только по фото и сообщениям СМИ. «Как и любой другой человек, которого волновала судьба Вьетнама, я знала многое», – писала она. Но вскоре Зонтаг поняла, что не знает ничего, и первые несколько дней пребывания в стране оказались «совершенно обескураживающими»
[751].
Сьюзен неоднократно признавалась в том, что была крайне удивлена. Она убедилась в том, что для понимания страны фотографий и слов оказывается недостаточно, и осознала, что крайне сложно отделить Вьетнам от его идеологии. Она пыталась сопоставить сложившееся в уме представление о стране с тем, что она видела своими глазами. «Проблема заключалась в том, что Вьетнам стал частью моего осознания себя как американки, от которого я с невероятным трудом пыталась избавиться»
[752]. Позднее она заявила, что тогда она «вообще впервые писала о себе». Обычно она так не поступала и писала о себе, только скрывшись за маской. «Не могу надеяться на то, что смогу иметь влияние, сравнимое с влиянием Нормана Мейлера и Пола Гудмана, потому что я не могу представить себе, что смогу писать так лично, как они. Мой темперамент не позволяет говорить так прямо, непосредственно и от первого лица, как пишет Мейлер в своих эссе, и именно такой подход делает его тексты такими выразительными», – говорила Зонтаг в 1968 году
[753]. Ей пришлось перестать прятаться за маской. «Я не хочу писать о себе, – думала она. – Я хочу писать о них. Но потом я поняла, что нет способа лучше написать о них, чем включить себя в повествование, что значило пойти на жертвы»
[754].
Ипполит говорил, что интересуется революциями, которые представляли собой «изменения не правительств или государственных институтов, но революции чувств и видения». У Зонтаг во Вьетнаме произошла именно революция чувств и видения. Че Гевара призывал к кровавому восстанию, хотел создать «два, три, много Вьетнамов». Кроме общественной стороны вопроса, существовала и более личная – решимость индивида принять радикальное сознание. «Было бы неплохо, если бы каждый из нас создал Вьетнам внутри себя», – говорил Жан-Люк Годар. Зонтаг с одобрением использовала в тексте эту цитату
[755]. Она поняла, как сложно совместить два разных Вьетнама – настоящую страну и представление о ней, полученное с помощью изображений и языка.
