Книга Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века, страница 89. Автор книги Бенджамин Мозер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Susan Sontag. Женщина, которая изменила культуру XX века»

Cтраница 89

Впрочем, в Годаре ее интересовало кое-что еще, на что она ориентировалась в своей работе над картиной. «Я все еще такой же критик, каким был во времена работы в Cahiers du Cinéma, – цитировала она его слова. – Разница лишь в том, что сейчас я не пишу критику, а снимаю». Годар нашел «новую лирическую и пафосную тему для кинематографа – любовь к книгам, истинное стремление к культуре, интеллектуальная незрелость, отчаяние человека, которого душат собственные мысли» [786]. Он показал пример того, как критик может стать художником и творцом:


«Годар создавал главным образом антипоэтическое кино, в литературном смысле созданное на примере эссе. Он даже говорил: «Я считаю себя автором эссе. Я пишу эссе в виде романов или романы в форме эссе» [787].


Многие пытались ему подражать, но мистические и интерпретационные качества его картин сложно повторить. Зонтаг очень хорошо разбиралась в кино и кинокритике. Она была членом жюри Венецианского кинофестиваля 1967 года, а также членом отборочного комитета Нью-Йоркского кинофестиваля. Знала-то она о кино очень многое, но вот ее собственная киноработа «Дуэт для каннибала» зрителей только запутала.

Экман исполняет роль Томаса – секретаря революционера Бауэра, находящегося в Швеции в ссылке, странноватого, но харизматичного. Агнета Экманнер исполняет роль Ингрид, жены Томаса, и с ужасом наблюдает, как тот все больше попадает под влияние Бауэра. Бауэр («снятый» с Якоба Таубеса и похожий на профессора Булгаро из романа «Благодетель») женат на итальянке по имени Франческа. Ее образ, по сути, мало отличается от образа безвольной женщины фрау Андерс. «Ей не нравится, когда к ней прикасаются, – заявляет ее муж. – Лучше всего не обращайте на нее внимания» [788]. Бауэр страдает от какого-то заболевания, что только накаляет атмосферу недоверия.

«Не сюжет, а инцидент», – говорил Уорхол сотрудничавшему с ним Рональду Тавелю, а также предлагал эту фразу в качестве девиза фильма [789]. Инциденты случаются. Франческа запирается в машине и пеной для бритья заспреивает лобовое стекло. Она обвязывает марлей голову Томаса. Когда Томас слушает пластинку, раздается голос Бауэра, обращающийся непосредственно к Томасу. Все это чисто сюрреалистические ходы. Ингрид приходит в дом Бауэров, подпадает под его чары, трахается с ним на диване, после чего становится безвольной женщиной-тряпкой. Франческа кормит Ингрид со своей тарелки, они флиртуют, Бауэр кончает жизнь самоубийством, но он, понятное дело, не умер по-настоящему. Образ Томаса – это пример навязчивых мыслей Сьюзен о слепоте, а возвращение Бауэра – пример «маниакальной темы ложной смерти».

Фильм гораздо интересней анализировать, чем смотреть. Зрителю остается только посочувствовать судьбе актеров. «Шепотом, не раскрывая рта, мы спрашивали друг друга: «Что это вообще такое?» – вспоминает Йоста Экман [790]. Вначале, как говорила Агнета, «мы пребывали в большом возбуждении. Думали, что этот фильм станет новым словом в кинематографе. Мы не могли судить. По сценарию было мало что понятно». И Сьюзен не могла объяснить, что она имеет в виду. «Мне кажется, она не чувствовала актеров», – говорил Йонсон. После того как актерам не удалось получить от автора убедительных объяснений, все пожали плечами и вернулись к работе.

«О ЧЕМ ВСЕ ЭТО БЫЛО… МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО НИКТО ТАК И НЕ ПОНЯЛ», – ГОВОРИЛ ПИТЕР ХАЛД.

Сьюзен оказалась изолированной. Актеры знали друг друга, потому что работали вместе уже не первый раз. У Зонтаг не было опыта написания сценариев и режиссуры, а также понимания шведского языка и менталитета. Во Вьетнаме незнание языка сделало ее зависимой от интерпретации мира другими людьми, и в Швеции произошло приблизительно то же самое.


Испытываемые Зонтаг сложности в вопросах реальной мировой политики – в отличие от теоретического мира идеологии – нашли отражение в эссе «Письмо из Швеции», которое было опубликовано в Ramparts в 1969-м. Роман «Набор смерти», эссе «Поездка в Ханой» и картина «Дуэт для каннибала» свидетельствуют о неудовлетворености Зонтаг, скрытой под маской занятости. Она пыталась вновь обрести ту страсть и ощущение свежести, которые отличали сборник «Против интерпретации». Даже лучшие эссе сборника «Образцы безоглядной воли» кажутся натянутыми, туманными и тягостными как для читателя, так и для автора. Зонтаг чувствовала себя не комфортно в несвойственных ей жанрах – фикшн, репортажи и кино, и это сказалось на качестве продукта.

По тексту эссе «Письмо из Швеции» сложно понять причины ее недовольства королевством. Зонтаг осознавала положительные стороны, и королевство представлялось ей идеалом человеческого общества. Она высоко оценила щедрость, с которой государство относится к художникам, включая ее саму. Писала о том, что в Швеции самый высокий доход на душу населения в мире. Упоминала эгалитаризм (равенство): «По сути, в стране нет прислуги» [791]. Отмечала отсутствие коррупции. «Стандарт честности людей вряд ли может быть выше» [792]. О статусе женщин говорила: «Вы даже представить себе не можете, как приятно быть в городе, в котором женщина в полном одиночестве может гулять в любое время днем и ночью, и никто на нее даже не посмотрит, не говоря уже о том, что ни один мужчина не станет ее преследовать» [793]. Шведы оказались «удивительно красивыми» и «с прекрасным состоянием здоровья», хотя она критиковала «противоречие между красотой лица и неосвобожденным телом» [794]. Шведы не «зарубались» на сексе, «нет никакого позора в том, что человек родился бастардом», и «если тебе нужен вибратор, то его можно купить в ближайшем секс-шопе» [795].

Кроме этого, она вставила в эссе жалобы чисто туристического толка. Как и многие другие представители северных народов, шведы пьют. Зимы длинные, темнота вводит в состояние депрессии. «Шведам сложно быть щедрыми и принимать щедрые подарки», – пишет она, начисто забыв о том, что совсем недавно получила 180 000 долларов на съемки фильма. «Люди чувствуют себя напряженными в обществе других людей». Может быть, все, о чем она писала, – чистая правда, но эти утверждения представлены совершенно бездоказательно. Точно так же как и в случае с вьетнамцами, мы совершенно не в курсе того, что думают сами шведы. Что они сами сказали бы, услышав, что у них «относительно слабое стремление дифференциации себя как индивида»? [796] Что бы сами жители страны сказали, узнав, что «правящие классы в целом очень благожелательны и исполнены добрых намерений»? [797] Подробнее об этом – ни слова, точно так же без объяснений зависает утверждение о том, что «шведы хотят быть изнасилованными» [798].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация