Раньше, когда Анни жила дома или еще вначале, когда она приезжала погостить, она знала, что братья и сестры продолжают считаться с ней и прислушиваться к ее мнению. Ведь не далее, как в прошлое Рождество именно ей удалось собрать всех их вместе, чтобы сообща повлиять на Сири. Именно она инициировала развод родителей, привела в движение снежную лавину, сделала все так, что они оказались там, где оказались. Да, Вало определенно что-то знал, но что именно, этого ей не удалось из него вытянуть.
Рядом с Вало сидел Воитто. Воитто, ее брат, младше ее на два года. Анни знала, что он всегда был верен Пентти. Не потому, что был способен любить или чувствовать любовь так, как чувствуют ее другие люди. Но Воитто был сотворен по образу и подобию отца, и из всей вереницы сестер и братьев он был таким единственным. Единственным, который ни при каких обстоятельствах не боялся показать свою любовь к отцу, ту самую любовь, которую все дети неосознанно испытывают к своим родителям, пока однажды по какой-либо причине не перестают этого делать. Но Воитто изменился. Анни давно его не видела, но она до сих пор помнила его довольно беззаботный вид, когда они росли вместе. Его постоянно тянуло к тому, что нельзя, что нехорошо, и эта вечная его улыбочка и равнодушное пожатие плечами. Теперь же он выглядел таким серьезным и собранным. Спина прямая, руки на коленях. Как ему удалось обуздать то, что было так глубоко запрятано внутри него? Или оно по-прежнему оставалось с ним? Ведь может же быть такое? Как бы ни потрепала тебя жизнь, в душе всегда могут остаться темные уголки и закоулки, которые не так-то просто проконтролировать.
Хирво сидел напротив Воитто и ковырял ногтями черенок чайной ложки, как это обычно делал Пентти. Хирво, который провел в Куйваниеми от силы пару ночей и помогал Онни и Арто строить собачью будку после того, как Арто решил, что он все же хочет завести себе собаку. У Хирво был темный-претемный загар на шее и руках, такой загар бывает, когда много времени проводишь на свежем воздухе. Все время в лесу. Там, где он больше всего хотел быть. Среди зверей, который не осуждали его и не задавали вопросов, просто позволяя ему быть. Анни подозревала, что Хирво видел отца с коровами, если не в тот день, когда Арто угодил в чан с кипятком, так в другой. В другой день, в другой час. Возможно, увиденное подтолкнуло его к… в общем, к чему-нибудь подтолкнуло. Он тоже умел в мгновение ока разжечь огонь. Анни это знала, пусть даже брат не был любителем хвастаться и выставлять напоказ свои таланты.
Тату со своими как обычно подпрыгивающими коленками. Его ноги никогда не могли стоять спокойно, выдавая в нем внутренне волнение. Постоянно в движении, ни минуты покоя. Словно акула keep on swimming
[35]. Тату ни словом не упомянул пожар в гараже и это теперь, когда все знали, что же тогда на самом деле произошло. Хотя, если подумать, они знали обо всем уже прошлой зимой, и у Анни в голове не укладывалось, каково это – знать, что твой собственный родитель чуть не отправил тебя на тот свет. Как Пентти смог преодолеть моральную сторону вопроса? Тату был не такой человек, чтобы сказать это прямо, но Анни считала, что брат никому не позволит остаться безнаказанным. Что, если это он инициировал пожар на этот раз, чтобы отплатить отцу за гараж в январе 1976 года? За гараж, из-за которого он теперь сидел здесь с наполовину обезображенным лицом и уже неспособным по-настоящему успокоиться. Из-за которого уже никогда не удастся взглянуть по-настоящему ни на него, ни на его мотивы, ни на его собственные желания?
Лаури хотел уехать уже на следующий день после похорон. Но остальные вынудили его остаться. Все это время он избегал Анни, и ей даже пришлось чуть ли не силой удерживать его, чтобы поговорить. Она знала, что потеряла его, задолго до того, как поняла, что вот-вот потеряет всех отвальных. Лаури, для которого она всегда была образцом для подражания, который постоянно таскался за ней, как щенок. Что-то произошло с ним, и она уже никогда не узнает, что.
Что же на самом деле заставило его вернуться домой, да еще так кстати, всего за неделю до пожара? Он не хотел отвечать на этот вопрос. Анни знала, что брат терпеть не мог бывать дома, и требовалась действительно веская причина, чтобы он приехал сюда. Что же это было? И почему он теперь так спешит уехать отсюда? Несмотря на то, что сам же сказал ей, что еще не обзавелся постоянным жильем? Правда, Лаури пообещал ей, что сразу пришлет ей свой копенгагенский адрес, но Анни знала, что этого никогда не будет.
Сири встала и, пробормотав что-то, вышла во двор.
Анни не понимала, как мать может оставаться настолько невозмутимой в такой ситуации. После всего этого разговора. Смотреть, как растет пропасть между ее детьми, словно с треском разъезжаются колотые льдины и море заливает все вокруг, так что в итоге они теряют друг друга из виду. Но кто знает, может, материнская любовь не простирается настолько далеко? Может, когда дети достигают определенного возраста, перестаешь чувствовать за них ответственность? Когда их становится слишком много?
Тармо, Лахья, Арто и Онни были во дворе. Анни не знала, чем они там занимаются, но по временам до нее доносился смех Лахьи, такой новый, свободный и незнакомый, и лай Кивы, создавая причудливые кулисы для той гнетущей атмосферы, что царила внутри дома за обеденным столом. Внезапно Анни услышала смех Сири. Там, снаружи, жизнь продолжала идти свои чередом, среди детей, которые были еще достаточно малы, чтобы многого не понимать.
* * *
Сири думала, как же ей, несмотря ни на что, повезло в этой жизни. Еще чуть-чуть и она, пожалуй, могла бы даже уверовать в Бога за то, что после всех этих долгих лет у нее теперь был мужчина – и какой мужчина! И неважно, что его угораздило родиться шведом. Зато он был мягким, но не женственным, хозяйственным и рукастым, когда это требовалось.
Сири и Мика. Они дополняли друг друга.
Они заставляли друг друга смеяться.
Они были, словно по-настоящему хорошие партнеры по танцам. Такие, каких можно увидеть по телевизору во время Олимпийских игр. Словно созданные друг для друга, оба чуткие к шагам партнера – вперед, назад, в сторону. Несмотря на то, что они были вместе еще очень кроткое время, они относились друг к другу со взаимным доверием и могли делиться мыслями и секретами настолько сокровенными, что было бы стыдно поделиться с ними с кем-либо еще. Да что там! Многим бывает трудно даже просто подумать о некоторых вещах.
А еще Сири была благодарна за то, что теперь они с Микой были свободны. Что она, Сири, наконец-то стала свободной, потому что смерть Пентти освободила их всех.
* * *
– И что ты скажешь полиции? Думаешь, их заинтересует повторное расследование убийства? И кого же, интересно? Этого толстого старика? Да он же больше всего на свете мечтает не отрывать свою жирную задницу от стула, выписывать штрафы за неправильную парковку и хлебать кофе. Он не станет тратить свое время, расследуя преступление, которое еще неизвестно, было ли совершено.
Это снова был Тату.
