Мужчины в камуфляже уже перевели стрелку. Усатый держал в правой руке рацию и торопливо сообщал своему невидимому собеседнику:
– Все в порядке. Полковник, стрелку мы перевели.
– Ну и хорошо, – ответил Полковник, расправляя плечи и прохаживаясь в жарко натопленном кунге. Он посмотрел на своих подчиненных, затем на циферблат часов. – Минут через десять-пятнадцать двинемся. Буди водителей, пусть прогревают двигатели. А то как всегда – заводиться, а они разведут возню на полчаса.
Парень, тот, что был помоложе остальных, с лицом, побитым оспой, надел бушлат, затянул ремень, распахнул дверь и выскочил на искрящийся снег, провалившись в него чуть не до колен. Чертыхнувшись, он бегом направился к стоящему чуть поодаль трейлеру, в кабине которого водители азартно играли в карты.
* * *
– Ну что, все в порядке? – спросил у Усатого его напарник, хлопая озябшими руками ладонь о ладонь и переминаясь с ноги на ногу.
– Вроде в порядке.
– А что это за козел бежит? –Какого хрена в воздух стреляет?
– Вроде, стрелочник.
– Что, грохнем его?
– Придется, – согласился Усатый и, повернувшись спиной к приближающемуся Сидору Щербакову, передернул затвор автомата.
– Мужики, мужики, что вы делаете! – на ходу кричал Сидор.
– Спокойно, приятель, – Усатый повернулся к стрелочнику и широко улыбнулся, – приказ генерала. Мы, как ты понимаешь, не по своей охоте мерзнем.
Сидор был шагах в двенадцати от военных.
– А товарняк! – закричал он.
– Какой на хрен товарняк? Его, наверное, отменили. У нас приказ генерала …ова, – Усатый неразборчиво выкрикнул фамилию.
Сидор остановился. Он сердцем чувствовал: что-то здесь не так.
– Бумага у вас есть? – не приближаясь к военным, поинтересовался стрелочник.
– Какая на хрен бумага? Устное распоряжение, по рации. Вот, хочешь послушать? – и он вытащил из-за пазухи маленькую рацию.
– Поставьте стрелку на место и отойдите от нее! – Сидор Щербаков сбросил лыжи и стал, широко расставив ноги, сжимая карабин.
– Мужик, не балуй, – сказал Усатый. – Если хочешь, иди звони диспетчеру, связывайся с ним, не мешай нам выполнять приказ.
– Не знаю я ни о каких приказах.
– Почему не сидел на месте? – грозно спросил Усатый.
– А тебе дело? – поводя стволом карабина, огрызнулся Сидор, но почувствовал себя уже менее уверенно.
«А вдруг и впрямь звонили, а меня не оказалось на месте?»
– Вот иди и позвони диспетчеру, свяжись с ним, – командным голосом крикнул Усатый. – А карабин опусти, не ровен час, выстрелит.
Хотя сам он, между тем, не опускал ствол автомата, нацеленный на стрелочника.
– Переведите стрелку назад, тогда и будем вместе разбираться.
Сидор чувствовал свою правоту. И тут не выдержал тот напарник Усатого.
– Да чего ты с ним говоришь, – прошептал он, почти не открывая губ.
– Погоди, погоди, – ответил Усатый, – пришить мы его всегда успеем.
Вдалеке раздался гудок товарняка.
– Мужики, верните стрелку назад! Товарняк пойдет на запасной путь, а там лес!
Двое в камуфляжной форме переглянулись. Ни о каком товарняке Полковник им не сообщил. То ли стрелочник хитрит, то ли и впрямь что-то не так. Военные услышали далекий гудок, по их расчетам ровно через полчаса должен пройти литерный, а этот состав окажется на стрелке минут через пять.
– Давай, переводи, – приказал Усатый своему помощнику, и тот перевел стрелку назад.
Сидор не приближался к военным, стоявшим с другой стороны железной дороги, продолжая все так же крепко сжимать карабин в ожидании подвоха. Прошло пять минут, появился товарняк и, грохоча вагонами, помчался на запад, обдав двух военных и Сидора Щербакова леденящим ветром, запахом свежеспиленного леса, погруженного на платформы.
Еще подрагивал воздух, еще крутилась снежная пыль. Сидор Щербаков поднял ствол карабина и сам удивился тому, как громко и зычно крикнул:
– Ваши документы!
– Да ты что, охрснел, козел? Какие документы? Ты что, не видишь, мы люди военные.
– А мое дело маленькое. Показывайте документы, или буду стрелять!
– Я тебе покажу документы! – Усатый с автоматом в руках шагнул на железнодорожную колею.
Хрупкое равновесие установилось в этом странном противостоянии – и военные были готовы нажать на курки автоматов, и стрелочник Щербаков застыл с карабином в руках. Все могло решить одно неосторожное движение, одно слово. Сейчас Сидор побаивался стрелять даже в воздух, ответная автоматная очередь могла прошить его со скоростью швейной машинки.
– Ладно, сейчас я тебе покажу документы. Иди сюда, – вдруг широко улыбнулся Усатый и медленно опустил ствол автомата.
Сидор облегченно вздохнул, но сам опускать карабин не спешил.
«Где же Буран, мать его?.. – подумал стрелочник. – Пес рядом, хозяину спокойнее».
Буран в это время гнался по свежему следу за зайцем. Пес не понимал, что это занятие бессмысленное, что зайца по глубокому снегу ему никогда не настичь. Инстинкт охотника гнал его вперед, и Буран мчался, оскалив пасть, перескакивая через поваленные деревья. Он даже не лаял, а тяжело сипел, измучившись от бесцельной погони. Заяц уходил все дальше и дальше, пока наконец не исчез в густых кустах.
Пес наконец остановился. Он тяжело дышал и был весь в снегу.
И тут до Бурана донеслось эхо выстрела хозяйского карабина. Он узнавал этот звук из тысячи других. Пес мгновенно подтянулся. Его уши дрогнули, прижались к голове, и Буран, развернувшись, забыв об усталости, помчался на звук выстрела.
Пес выбрался из оврага, когда Сидор Щербаков уже стоял в трех шагах от мужчин в камуфляжной форме.
– Вот, на тебе рацию, – сказал Усатый, – поговори с нашим командиром. Он тебе все объяснит. Ты же понимаешь, сам при исполнении, небось? Я человек подневольный, да и он тоже, – кивнул Усатый в сторону напарника, пытающегося на ветру раскурить сигарету. – Нам приказали, мы и выполняем. А зачем и кому это надо, нам не объясняют.
– Вот и хреново, что не объясняют! Приказывают лишь бы что. Чуть поезд под откос не ушел.
– Какой поезд? Что ты, мужик, городишь? – молодой раскурил сигарету, затянулся и попытался улыбнуться стрелочнику доброжелательно, но улыбка получилась вымученной, злой.
У Сидора Щербакова сжалось сердце, а пальцы крепче обхватили ложе карабина.
«Болтают – лишь бы не молчать, зубы заговаривают…» – подумал стрелочник.
