– Знаю, – сказал Глеб, – могу назвать статью Уголовного кодекса.
– И не страшно?
– Нет, не страшно Работа у меня такая – самолеты угонять. Мне это дело нравится. Одни угоняют машины, другие эти машины делают, а я вот специализируюсь по самолетам. Приземлимся в Пулково, выпущу вас всех, потребую заправить баки под завязку, сяду за штурвал и улечу, куда мне надо.
– Может, вы и меня с собой возьмете? – усмехнулась девушка.
– Давай слетаем, если тебе интересно. А как же жених, как свадьба?
Лайма насторожилась. Потом как-то безрассудно махнула рукой и расхохоталась, показывая ровные белые зубы:
– А у меня жених не ревнивый, он только рад будет, что я прославилась. Еще страховку получим от компании, квартиру сможем купить.
– Рад, что сумел помочь тебе… Глеб не стал продолжать эти рассуждения, Он поднял руку и прижал палец к губам.
– Тише, помолчи!
В салоне послышалось какое-то движение. Сиверов припал глазом к узкой щели, но ничего подозрительного в узком секторе обзора не заметил.
Лайма оглядывала свои колени.
– Вот незадача, – с легким акцентом прошептала она, – такие хорошие колготки порвались. И все из-за вас, террористов проклятых. Хватаете молоденьких девушек, мучите, как пираты какие! Нет, чтобы все решить полюбовно, цивилизованно.
– Погоди, еще решим, – сказал Глеб, снимая дверь с фиксатора.
– Куда вы? – переполошилась Лайма так, словно бы ни на шутку боялась остаться одна, без этого не правильного террориста, с которым она почему-то чувствовала себя в полной безопасности.
– Надо глянуть, как там да что. А ты сиди здесь и не высовывайся, так будет лучше.
– Кому лучше?
– Тебе будет лучше, да и мне хлопот поменьше. Сиверов внимательно посмотрел на девушку, затем резко ударил кулаком по двери, сломав защелку.
– Не бойся, Лама, это я сделал для твоей же безопасности.
– Ничего себе безопасность… – как-то глуповато хихикнула Лайма и вновь уселась на крышку унитаза, забросив ногу на ногу, и принялась разглядывать ссадину на колене.
«Дура она все-таки, – подумал Глеб, – так хохочет, что все может испортить. Не в настроении я сегодня. С бомбой проморгал, да и с братьями Петуховыми долго провозился А теперь решил устроить увеселительный круиз с бабой. Все, к черту! Внимание, только внимание!»
Глеб на цыпочках подобрался к занавеске и выглянул из-за нее в салон. И как раз вовремя. Он увидел, как уже знакомый ему помощник пилота с пистолетом, нацеленным на занавеску, за которой Прятался Глеб, крался по проходу, делая пассажирам знаки рукой, чтобы молчали.
«Не сидится же ему! – подумал Сиверов. – Никак, он связан с, братьями Петуховыми. Не хочется лететь ему в Пулково. Ну иди же сюда, иди…»
Глеб перехватил нож лезвием к себе, сделал шаг к туалету, где пряталась Лайма.
– А теперь кричи! – сказал он таким шепотом, что ослушаться было невозможно.
Лайма вытаращила кукольно голубые глазки и пронзительно завизжала, словно ей случайно защемили грудь дверью. Помощник пилота на мгновение приостановился, лицо его окаменело. Затем он зло усмехнулся.
«Если она кричит, значит, террорист где-то рядом с ней, в туалете, и можно подобраться поближе».
Стволом пистолета он отодвинул коричневую занавеску и хотел сделать шаг вперед, продолжая неотрывно глядеть на приоткрытую дверь. Нелегко дался ему этот шаг. Пот выступил на лбу. Сиверов, притаившийся с другой стороны входа, спокойно пропустил его. Затем молниеносным движением сжал летчику запястье и втащил того в узкий тамбур. Подняв руку помощника пилота с пистолетом Макарова вверх и крепче сжав пальцы, Глеб посмотрел ему в глаза.
«Нет, все-таки он не из одной компании с братьями Петуховыми. Слишком пристойно выглядит, глуповат, но смел, азартен, хотя и плохой игрок».
– Дурак, расслабь руку, а то еще чего доброго выстрелишь, – Сиверов смотрел ему прямо в глаза.
Но летчик не собирался бросать пистолет. Он пытался левой рукой дотянуться до горла Сиверова. Глеб сильнее сжал пальцы. Лицо помощника пилота исказила боль. Глеб еще сильнее сжал запястье, и помощник пилота, чуть не теряя сознание от нестерпимой боли, медленно опустился на колени. Пальцы разжались. Глеб подставил руку и поймал на ладонь падающий пистолет.
– Вот так-то будет лучше. И не шути с оружием, приятель, если толком не умеешь им пользоваться. А теперь скажи: мы точно идем в Пулково или, может быть, вы опять мудрите?
Помощник пилота бледными, словно испачканными мелом губами, прошептал:
– Да.., да.., точно летим на Питер. Если Пулково примет, значит, сядем там.
– Скажи командиру, что никаких «если». Только в Пулково. Теперь иди.
Летчик подхватил левой свою правую руку, кисть которой висела, как сломанная ласта, и морщась от боли, потирая запястье, направился к кабине. Сиверов быстро вытащил магазин из пистолета и осмотрел. Магазин был полон. Уже не глядя, Глеб вогнал магазин в рукоятку и бросил пистолет в карман.
В щели между переборкой и дверью поблескивал любопытный глаз Лаймы.
– Это не твой жених случайно? – улыбнулся Глеб.
– Зачем вы с ним так?
– Хороший мужик?
– Да.
– Я знаю, что хороший. Был бы трусливый, не полез бы сюда. Наверное, шел тебя вызволять.
– Наверное, – гордо и самодовольно улыбнулась Лайма.
– Угадал? Он твой жених?
– К сожалению, не мой. Мой навряд ли пошел бы, у него пистолета нет. Послушайте, а зачем вы угнали самолет? Чего вы добиваетесь?
Глеб прикинулся простаком.
– Понимаешь ли, я.., сочувствую генералу Дудаеву. Знаешь такого? Целых полгода в Чечне против русских воевал в литовском батальоне. Так вот, хочу потребовать, чтобы войну в Чечне остановили.
– Вы думаете, этим можно добиться остановки войны? – абсолютно серьезно поинтересовалась стюардесса.
– Вода камень точит. По капле, по капле… Радуев, Басаев, теперь я.
– А как ваша фамилия?
– Дебилюнас моя фамилия.
– Так ты литовец? – перешла на «ты» Лайма.
– У меня тоже мама русская.
– А папа у тебя не юрист?
– Папа у меня не юрист, а покруче будет. Папа у меня хороший человек. В шашки по вечерам любит поиграть, рыбок в аквариуме разводит. А вот братья мои все террористы.
– Много у тебя братьев?
. – Да штук пять, наверное, осталось на сегодняшний день. Мой отец неразборчив был и женщин имел море. Он ездил по России и соблазнял красоток.
