Не знаю, честно. А главное – не знаю, тронется ли она вообще с места, если правил дорожного движения будет 817.
Житие Игнатия Лапкина строится по чёткому православному канону.
Вырос в деревне Потеряевке, которую стёрли с лица земли как бесперспективную. В семье было десятеро детей, девятеро из них живы по сию пору и регулярно бывают у Игнатия, а местный батюшка Иоаким – его младший брат.
Сам Игнатий четыре года служил на флоте, учился в Рижском мореходном училище. Самостоятельно выучил все европейские языки плюс латынь. Обратился, то есть пришёл к Богу при просмотре французского фильма «Отверженные» с Габеном в роли Вальжана: фильм смотрел семижды и столько же перечитывал роман. Досконально изучил Священное Писание, после чего разочаровался в официальной церкви, принявшей антихристову власть, и повернулся к РПЦЗ – Русской православной церкви за границей.
Игнатий Лапкин проповедовал с ранних лет: «Бог дал мне удивительный дар слова, убеждения».
Речь – его стихия: он говорит много, долго, охотно, по-солженицынски быстро, читает в Потеряевке ежевоскресные проповеди, которые здесь записывают на магнитофон и слушают при всяком удобном случае: консервируют ли помидоры, варят ли облепиховое варенье…
Он первым в России подменил машинописный самиздат магнитофонным, то есть вместо распечатывания книг стал их начитывать. Он не просто монотонно читал тексты, но снабжал их музыкальными иллюстрациями, добывал фонограммы речей Ленина – создавал целые радиокомпозиции, общим объёмом в несколько тысяч часов звучания. Так начитал он и весь солженицынский «Архипелаг», к которому написал собственное послесловие, и множество житий, и Библию. Был у Игнатия катушечный магнитофон «Маяк», потом их стало несколько – чтобы заработать на магнитофоны, плёнки и уникальные книги, приходилось работать в двух-трёх местах. Лапкин был переплётчиком, печником, плотником.
Всё это время у него не прекращались конфликты с государственной психиатрией и ГБ. Число его духовных детей уже в семидесятые доходило до сотни. В их числе – и внучатный племянник брежневского идеолога Суслова священник Григорий (Геннадий) Яковлев, в марте этого года зверски убитый в Туре сумасшедшим, выдававшим себя за кришнаита.
Игнатия арестовывали дважды – в 1980-м и 1986 годах, оба раза по печально знаменитой «сто девяностой-прим» (изготовление и хранение клеветнических материалов). Весь его аудиоархив был уничтожен местными гэбэшниками, и после освобождения Игнатий, с которым в тяжбе тягаться трудно, подал на КГБ иск на возмещение ущерба – только материального, ибо морального они ему нанести не смогли.
Иск долго мурыжили, но в конечном итоге ущерб признали: он составил 11 миллионов в неденоминированных рублях. Отдавать гэбэшникам было не из чего, и Игнатий получил в своё распоряжение два деревянных здания в Барнауле – когда-то в них были храмы, а теперь размещался ОСВОД. Игнатий устроил там общество другого спасения на других водах – барнаульскую Крестовоздвиженскую общину, где, главным образом, и проповедует. Имя его гремит по всему краю. Много времени отдал он и созданию труда о масонстве, где детально проанализировал «Протоколы сионских мудрецов».
– Игнатий Тихонович, это же фальшивка! Доказанная!
– Про Туринскую плащаницу тоже много чего доказано, однако я верю в её подлинность. Так и тут – это вопрос веры.
Сразу после того, как родная его деревня была стёрта с лица земли, он создал рядом с ней, в поле, в степи первый в России детский православный лагерь-стан (это его собственное определение; слово «стан», утверждает он, впервые встречается в Библии – так называли евреи остановки на пути из Египта в Ханаан).
Лагерь был тогда подпольным, съезжались дети из верующих семей со всей Сибири; зарегистрировал его Лапкин только в 1996 году. Сам он был бессменным начальником лагеря-стана, присвоил ему имя Климента Анкирского («Это был величайший мученик! Он попал в Книгу рекордов Гиннесса – так его мучили!») и выстроил себе на краю деревни башню, которую прозвал «Балерина» (БАшня – ЛЕтняя Резиденция Игнатия НАчальника).
Лето Лапкин проводил в лагере, зимой и осенью работал в городе и неутомимо писал. Как только в девяностом разрешили брать в пользование землю и обустраиваться на ней, он решил возродить родную Потеряевку «на благочестивых русских основаниях». От всей деревни оставались на тот момент только кирпичные стены бывшего клуба.
С 1991 года Потеряевка возрождается – Игнатий зарегистрировал общину (есть у неё и свой официальный бланк, и печать), начертил план, добился выделения земель под пахоту и покос…
Несколько человек из барнаульской общины поехали вслед за «алтайским златоустом», как называют Игнатия, и поставили первые дома – сперва глиняные, неблагоустроенные, потом деревянные, получше. Сам Игнатий – печник, Иоаким – строитель, да и рядом, в Ребрихе, есть база стройматериалов, и можно нанять рабочих. Постепенно обзавелись скотиной, купили трактор. Сейчас Игнатию присвоено звание почётного жителя Потеряевки (существует и протокол собрания, строгий, очень советский: слушали… постановили… учитывая исключительные заслуги…).
Главной и единственной улице Потеряевки присвоено имя Марии Лапкиной – матери Игнатия и Иоакима. Она мечтала умереть в родной Потеряевке, и мечта её сбылась: она успела пожить в возрождённой деревне и похоронена здесь. Самому Игнатию Бог детей не дал: все – духовные.
Земля тут прекрасная, родит щедро, и при желании Игнатий с паствой мог бы выручать неплохие деньги – достаточно было бы построить свою коптильню или заготпункт какой, но потеряевцы этого не хотят. «Налетят рэкетиры, – поясняет Игнатий, – наедут чужие…»
Чужие здесь не ходят. Мы приехали в Потеряевку глубокой ночью, нас, слава богу, приняли и уложили спать в доме Игоря – старосты общины, тридцатилетнего бородача, который вместе с женой уехал сюда вслед за Игнатием, не закончив местного политеха, – настолько его потянуло прочь из города. Теперь у него четыре коровы, сепаратор, он прибыльно торгует в городе молоком, сливками, творогом. У Игоря мы и жили. Правда, наутро Игнатий признался:
– Вы приехали без предупреждения, без приглашения… Мы уж вас пустили, а теперь у нас душа неспокойна. Отступили ведь от Устава…
Из Устава жителей посёлка Потеряевка Мамонтовского района Алтайского края:
«Официальное разрешение (на поселение. – Д.Б.) общиной даётся письменно, желательно верующим православным христианам, или тем, кто очень хочет верить, и чтобы в письменном виде подтвердил, что он не будет ни сейчас, ни после говорить неправду. Даётся разрешение на поселение тем, кто подтвердит, что он не курит, не пьяница, не матершинник, не вор. Каждый строится сам, на свои средства. Помощи пока никто никому оказать не может.
Несогласных с уставом общины, курящих, пьяниц-выпивох, даже родственников, нежелательно нанимать или приглашать в гости. Члены деревенской общины не должны выполнять обычную работу в воскресные дни и в двунадесятые праздники. Это же касается всех, кто приезжает помогать или в гости сюда. Никакие работы для посторонних лиц на территории деревни не разрешаются. Это подсудное дело. Общение с миром, обращение за помощью к неверующим по возможности сводить до минимума.
