– Злое нечистое создание! – крикнул он Констанс. – Ты не обрушишь на землю ад! – и он начал читать из книги: – О, бог света и бог тьмы, вас больше не зовут сюда. Скройте свою злобу в клетке, из которой вы явились, вы не нужны в тварном мире
[85]. Я запретил vos of atrum pergo huic regnum. Vos es inconcessus ut ingredior inter lux lucis. Vos es inconcessus ut futurus in is terra. Vado tergum qua vos venit. Vado tergum ut vestri cage. Vos es non volo. Per vox of lux lucis quod filiolus of Olympus quod bonus verto tergum ut atrum
[86].
Договорив, отец полоснул себя ножом по горлу и упал, кровь его смешалась в чаше с кровью матери.
Из центра огненного кольца донесся нечеловеческий вопль. Со всех сторон налетели порывы холодного ветра, задули огонь, и фигура снова скрылась в адском пламени. Земля закрылась, камни возвратились на место, заточив Принца Ада в его огненном царстве. Едва тварь исчезла, воскрешенные ведьмы начали терять силы, и убить их стало намного легче. Калеб, освободившись, обезглавил множество этих старых костлявых старух. Я вырвался из ослабевших рук Прюденс и развернулся, приготовившись биться с Констанс, но они обе бросились в рощу, и двое индейцев, кинувшиеся следом, вернулись через несколько минут ни с чем. Мы добили ведьм, сложили их тела на камни, навалили сверху дров и заново разожгли огонь. Незачем было оставлять тела: если их кто и найдет, то лишь испугается. Я подошел к дрожащему преподобному Пэррису. Он пытался встать на ноги, но не мог. Я подвел его к лошади и помог взобраться на нее. Когда преподобный готов был тронуться с места, я придержал поводья.
– Преподобный Пэррис, что вы скажете людям о том, что сегодня произошло?
– Юноша, я едва верю своим глазам, – проговорил он, отводя взгляд. – Мне нужно вернуться домой и помолиться.
– Я не это имел в виду. Вы же немедленно остановите процессы над ведьмами и будете ходатайствовать, чтобы невинных людей освободили из темницы. Так?
Он кивнул, по-прежнему не глядя на меня.
– Скажите это вслух, – приказал я.
– Я сделаю все возможное, чтобы освободить невиновных, и скажу судьям, что девочки были исцелены по воле Господа. Салем более не прибежище Сатаны.
– Очень хорошо. Безопасной вам дороги, – пожелал я. – Никогда не знаешь, что бродит в темноте.
На лице преподобного промелькнул страх, и он, нетвердо держась в седле, направился домой через луг. Утренний свет пролился на поле боя. Калеб, склонившись над телами наших родителей, читал «Отче Наш». Я встал рядом и присоединился к нему. Индейцы соорудили носилки из веток и еловых лап. Мы уложили на них мать и отца и накрыли их разорванной курткой. Воины пообещали рассказать Королю Филиппу о доблести Натаниэля. Я поблагодарил их за помощь, и индейцы быстро поскакали прочь, не желая, чтобы их застали на территории колонии при свете дня. А мы с Калебом отправились домой.
Ханна встретила нас в дверях. На лице ее читались облегчение (ведь мы остались в живых) и скорбь по нашим погибшим родителям. Мы внесли тела в дом и подготовили к погребению. Мы хотели похоронить их недалеко от дома, а не на деревенском кладбище. На сердце у нас было неспокойно, но одно было ясно: отец хотел бы, чтобы мы продолжали охотиться на зло, живущее в этом мире. Мы говорили об этом с Калебом. Мы спорили о том, когда и как рассказать обо всем сестре, спящей в соседней комнате. Я знал, что она поймет, почему нам следует покинуть Салем и искать тех, кто нуждается в нашей помощи. И хотя я опасался, что ей будет одиноко, я понимал, что она должна остаться дома и убедиться, что преподобный сдержит обещание.
Я оставил ей письмо.
Дорогая Ханна,
когда ты проснешься, нас с Калебом уже не будет здесь. Надеюсь, ты понимаешь, что после того, что произошло ночью, нам слишком тяжело прощаться с тобой. После сражения с салемскими ведьмами мы с Калебом осознали, что все городки и деревни страдают от зла, с которым мы умеем бороться. Как бы нам хотелось остаться с тобой, увидеть, как ты выйдешь замуж, заведешь семью. Нам с Калебом следовало бы поступить так же. Но это будет неправильно и эгоистично с нашей стороны. Мир за пределами Салема нуждается в нас.
Прошу, пойми, что выбор наш был не из легких, и едва ли мать с отцом хотели бы, чтобы ты осталась одна, но ты знаешь, что все это ради благой цели.
Мы надеемся, что Бог дарует тебе долгую и счастливую жизнь. И если мы когда-нибудь вернемся, пожалуйста, пусть в окне для нас всегда горит свет. Ты навсегда будешь в наших сердцах и молитвах. Не бросай латынь: ты в нашей семье самая умная.
Храни тебя Бог.
Твои любящие братья,
Томас и Калеб.
Глава 34
Дин закрыл дневник Натаниэля: это была последняя запись. Конни – это Констанс, тут сомнений нет, но возможно ли, что Перри – это Прюденс, или это уже слишком? Точной карты в дневнике не оказалось, но Дин был уверен, что Конни все эти годы жила в том же доме. Возможно, ей время от времени приходилось затаиться лет на пятьдесят, а потом она снова возвращалась. Поэтому ее долголетию никто не удивляется: неплохой способ скрыть, что ты бессмертен. И теперь, спустя столько лет, Конни снова получила возможность попытаться поднять Люцифера. Как бы ни было Дину горько, но он понимал, что не может этого допустить. Сэм окажется навеки привязанным к ведьмовскому ковену, а выпустить такое зло в мир невозможно. Надо найти способ остановить их.
Лиза и Бен, даже не раздевшись, крепко спали на второй кровати. Дин объяснил им, что сейчас о комфорте думать не приходится: охотники спят одетыми, ведь никогда не знаешь, что тебя разбудит. По телевизору шел ночной выпуск новостей. Дин заглянул в бумажник. В паре городков отсюда он заметил круглосуточный хозяйственный магазин: нужно купить веревку, еще соли (на всякий случай) и, разумеется, ножи. Достать оружие в такое время куда сложнее, но об этом можно позаботиться позже. Дин тихо вышел из комнаты, стараясь не разбудить Лизу и Бена, сел в машину и, заметив краем глаза, что стоянка пуста, только белый фургон стоит в дальнем углу, тронулся с места.
Сэм смотрел, как брат уезжает на этой своей жуткой колымаге. Он бы мог поехать за Дином, но сейчас Сэму не было до него дела, зато было очень интересно, почему Прюденс села ему на хвост. Маленький двухдверный хэтчбек сворачивал туда же, куда Сэм, а потом припарковался на другой стороне улицы. За рулем сидела не Прюденс, но Сэм узнал одну из девушек, что вломились в книжный магазин. Ей, видимо, приказали следить за каждым движением Сэма, чтобы убедиться, что он не помешает остальным воскрешениям. Сэм думал только об одном: как убить ведьм. Его совершенно не волновало, люди они или нет. Но он не знал, где должен состояться очередной ритуал. Можно, конечно, сбивать ноги и мотаться по всей округе, а можно просто поднести ведьмам оставшиеся две жертвы на тарелочке. Ловить и убивать бродяг дело непростое. Но можно поторопить события. Сэм натянул маску и зарядил обрез одной-единственной пулей. Звать Прюденс не пришлось: девушка в машине сделает это за него. Сэм выскочил из машины и ногой выбил дверь номера, в котором остались Лиза и Бен. Лиза подскочила, расширив от страха глаза. Сэм ударил ее по лицу, сбросив с кровати, прежде чем она успела закричать. Бен пошевелился, но не проснулся: должно быть, Дин дал ему снотворное. Лиза поползла к одной из сумок Дина, но Сэм – молча, чтобы не выдать себя – отодвинул сумку, а саму ее грубо перевернул на живот и связал по рукам и ногам.
