Десять минут спустя, когда уже и Чед набрал себе провизии – пива и пирожных «Твинкиз», – все ждали только Интеграла.
Наконец он ввалился в фургон с небольшим бумажным пакетом сладостей в одной руке и зажатым между двумя пальцами корн-догом – в другой. Выражение его лица было кислым, как у ребенка, которому отказали в мороженом на кассе, а теперь он несет к машине мамины лук и морковь. Ника игриво ткнула его в бок, когда фургон отъехал от заправки.
– Не унывай, читатель, – подбодрила она его.
Квинн, демонстративно прочистив горло, полез в коричневый бумажный пакет, который был у него заметно больше, чем у всех. Он вытащил из него ту самую книгу комиксов, которую присматривал для себя Интеграл. Тот, засияв, тут же выхватил комиксы у Квинна из рук.
– Для тебя, приятель, – подтвердил Квинн.
Интеграл пробормотал «спасибо» глухим от потрясения голосом и в следующее мгновение уже погрузился в чтение. Квинн тем временем запустил руку в пакет и вытащил маленькую бутылочку.
– И для тебя, – протянул он подарок Эмбер.
– Эфирное масло? Ой, спасибо, Квинн! – пискнула она благодарно. – Мятное, мое любимое…
Квинн в последний раз порылся в пакете.
– И для миледи.
Ника покраснела, как зрелый помидор, когда ее назвали «миледи», хотя знала, что Квинн считает это шуткой. Он протянул ей круглый предмет, завернутый в коричневую папиросную бумагу. Она осторожно развернула: снежный шар. На нем была надпись «Санта-Барбара», а внутри изображена небольшая группа людей, которые катались на волнах. Когда она встряхнула шар, внутри него зажглись радужные блики – мерцающие пылинки, напоминающие звездопад, опускались на пластиковый пляж.
– Как прекрасно, – пролепетала она ошеломленно.
Квинн выглядел довольным.
– Чед, тебе я ничего не купил, – громко объявил он. – В основном потому, что у меня кончились деньги, а также потому, что я ненавижу тебя и хочу, чтобы ты умер.
Чед прищурился в зеркало заднего вида.
– Лучше пусть не окажется, что ты соришь моими деньгами, пацан. Потому что, если это так, я тебе сломаю палец за каждый доллар, – холодно пообещал он.
Квинн сглотнул.
– И не думайте, что я не знаю об украденных флаконах, – продолжал Чед.
У Ники екнуло сердце.
– Но это уже ваша проблема. Мне только на несколько дней меньше убивать, присматривая за вами.
Напряжение в машине немного ослабло, и через мгновение возобновилась непринужденная болтовня, за которой последовали чавканье и бульканье, сопровождавшие жадное потребление закусок и напитков.
Интеграл пересказывал лучшие отрывки из прочитанной части комиксов; в фургоне появился стойкий запах мяты; Ника время от времени встряхивала свой снежный шар и смотрела, как радужный дождь падает за стеклом.
Через несколько часов они остановились на стоянке для отдыха дальнобойщиков, чтобы поспать. Ника устроилась на сиденьях заднего ряда с Квинном.
Она подняла снежный шар против лунного света и в последний раз встряхнула его, наблюдая мерцание блесток. Квинн обнял ее и прижался к ее плечу.
– Это напоминание, – сонным голосом сказал он.
Ника удивленно оторвала взгляд от шара.
– О чем?
Квинн улыбнулся с закрытыми глазами.
– О том, что когда-нибудь, когда все это закончится, мы увидим, как Эмбер обучает Интеграла серфингу.
* * *
На следующий день они снова рано отправились в путь. Обратившись к расшифровкам из красной записной книжки, Интеграл выбрал три ближайших места – два в Сан-Хосе и Сан-Франциско и еще одно, чуть дальше на север, в Медфорде, штат Орегон. Общий километраж получался довольно внушительным.
Интеграл бόльшую часть пути провел на заднем ряду, уткнувшись носом в записную книжку директора. Он классифицировал адреса по расстоянию. Паника от потери десяти флаконов довела его сосредоточенность до максимума.
– Все, что мы до сих пор выяснили, – резюмировал Интеграл, – это то, что адрес Элоизы был в списке.
Элоиза стала жертвой пересадки. Может ли это означать, что записная книжка содержит список всех людей, у которых Академия похитила их таланты?
– А я там есть? – мрачно поинтересовалась Эмбер.
– Я еще не закончил проверять, – ответил Интеграл. – Но я не видел твоего адреса.
Он неловко поерзал.
– Если содержимое записной книжки представляет собой список людей, которым сделали пересадку, то, возможно, этого может быть достаточно для Хефе, – предположил Квинн. – Список всех жертв. Он сможет использовать его для шантажа, чтобы вытащить информацию из директора и выяснить, как выполняются трансплантации.
– Он ожидает чего-то большего, чем просто имя Элоизы, – возразила Ника. – Тем более что Стамос – правая рука директора, и он, вероятно, знает все об Элоизе и мог бы рассказать это все Хефе. Мы не принесем ему ничего нового или стоящего.
– Я заметил кое-что еще. Здесь, – Интеграл указал на колонку в книжечке, – адреса пронумерованы.
– Как ты думаешь, что это значит? – спросила Эмбер.
– Может быть, нумерация – это еще один код? – предложил версию Квинн.
– Или, может быть, – предложил свою Интеграл, – это порядок, в котором проводили трансплантации.
В тот вечер они объездили кругами горный район Сан-Франциско, пытаясь найти два адреса в районе залива. Оба оказались тупиковыми – один дом пустовал, а другой был переоборудован в ресторан тако.
Настроение в фургоне угасло вместе с дневным светом, когда они двинулись в путь. На следующее утро им придется отправиться дальше на север, в Орегон.
Они ехали в поисках мотеля со светящимся табло «Свободные места», но все места во всех мотелях были заняты. Чед, ругнувшись, свернул на грунтовку, а затем – на извилистую лесную дорогу.
Через час он остановил машину на площадке у небольшого моста в лесу.
– Мы опять ночуем в машине? – простонал Интеграл.
– Нет, – проворчал Чед. – Мне надоело спать в замкнутых пространствах.
– Что… ты имеешь в виду… «надоело в… замкнутых пространствах»? – заикаясь переспросил Интеграл и недоверчиво выглянул в окно.
– Мы будем спать под звездным небом. Тебе это будет на пользу, неженка, – заверил его Чед.
Все четверо уставились в темную лесную бездну. Ника любила леса, но после Вилдвуда они стали ей казаться зловещими, полными тайн и охранников в масках.
– Здесь сухо, свежо. Вы можете полюбоваться на звезды, – убеждал их Чед, роясь в багажнике; впрочем, его тон не предполагал обсуждения.
– Ах, прекрати флиртовать, – стал поддевать его Квинн.
