Правота пастора ограниченна, так как все еще происходят истории типа тех, которую я сейчас опишу на ток-шоу:
Когда я исполнял обязанности учителя в школе, там обсуждали мое отношение к религии, и как-то днем предстают передо мной две второклассницы и глядят на меня, вытаращив глаза.
«Герр Мюлла! – начинает та, что поменьше, и при этом нервно теребит свою косу. – Это… п-п-правда?»
«Что именно?»
«Что ты не… веришь в Бога?!» «Ну… в общем, да. – Я слегка озадачен, поскольку не подготовлен к теологической дискуссии с семилетками. – Да, это правда – а что?»
Они от ужаса придвигаются друг к дружке, и та, что повыше, продолжает:
«Но неужели ты не чувствуешь никакого страха перед преисподней? – Она сглатывает. – Где тебя дьявол ждет?!»
И даже перед лицом опасности, что миллионная аудитория сочтет меня сверхужасным атеистом, я открыто признаюсь в ток-шоу, что мой педагогический морально-духовный облик выражен намного четче, чем моя идеологическая нейтральность, и завершаю свой рассказ.
«Да нет же, вы двое! Этого не надо бояться! – Я встаю на корточки и улыбаюсь им обеим. – Никакого дьявола не существует, и ада тоже, о’кей? Это всего лишь сказки, это все неправда!»
А публика у Анны Билль аплодирует, и это – ввиду реального страха детей, на который я должен был отреагировать просто как учитель, но и ввиду статического подсчета мнений нашего населения, не удивляет: об аде – и тут бывший пастор прав – никто больше не желает ничего слышать!
Ясно, что церковь учила этому столетиями, о чем лениво упомянул Винс, это признает и пастор – но с сегодняшней позицией современных церквей это давно уже не имеет ничего общего. Однако поглядим, что происходит в данный момент в студии.
Сначала Анна Билль слегка выпадает из своей роли и обращается прямо к фундаменталистке:
«Госпожа Лёр, мы обе воспитывались в католической вере! – Она подбоченилась. – Не говорите мне, пожалуйста, что в детстве вас никогда не шокировала идея ада!»
«Нет, никогда! – Госпожа Лёр при этом просто улыбнулась, что произвело на меня впечатление бывалости. – Никогда».
«Ну, в таком случае… – Анна Билль с некоторым задором смотрит чуть позже в камеру. – Давайте-ка посмотрим, какие картины ада нам подготовили – пожалуйста, фильм!»
На экране начинается видео. Исторические полотна показывают нам изувеченные тела, корчащиеся в пламени, Вельзевула с трезубцем и чертовым копытом, черепа, лица, искаженные от боли, не оставляющие никаких сомнений в том, откуда черпают свое вдохновение группы, играющие Death Metal, для создания обложек своих компакт-дисков. Голос за кадром объясняет нам, цитируя Библию, что Иисус прямо угрожает грешникам и неверующим, что они будут вечно мучиться в аду. Упоминается «отец церкви» Августин, который называет страх законным средством распространения христианства, а церковь с помощью так называемой продажи индульгенций в Средние века могла обеспечить надежную основу для благополучной вечной жизни. Покамест пастор все еще прав, так как до сих пор в фильме речь шла о прошлом – но затем происходит скачок во времени: нам сообщают, что в 2007 году Папа отменил чистилище – до того момента бывшее якобы родиной некрещеных детей! – а дальше цитируется действующий католический катехизис:
«Души тех, кто умирает в состоянии смертного греха, сразу после смерти попадают в преисподнюю, где они испытывают муки ада – “вечный огонь”».
Катехизис Католической Церкви – сокращенно: ККЦ – в противоположность Библии, не исходный текст, а постоянно обновляемый юридический кодекс, то есть своего рода эквивалент исламского шариата. А та его редакция, откуда приводит цитату Анна Билль, выпущена не в XI и не в XV веке, а… 11 октября 1992 года!
Несмотря на утверждение пастора, будто в церкви уже не учат о существовании ада, так что эта идея совершенно лишена уже оснований, меня сейчас куда больше интересует, как на все это отреагирует наша завзятая противница абортов.
«Что вы на это скажете, госпожа Лёр?» – любезно спрашивает ее Анна Билль, но потом дает ей много минут драгоценного эфирного времени на случай, если та не захочет отвечать на этот вопрос. Даже если не захочет отвечать, если ее еще раз спросят. Даже будут настаивать.
«Так что же? – говорит Винс. – Есть ад или нет?!»
«Это не так-то просто», – снова улыбается госпожа Лёр, но потом задорно выдает заявление, с которым, похоже, однажды уже сталкивался, судя по его реакции, кабаретист Фолькер Писперс: «Я сказала бы, что ад есть, но он пуст».
Фолькер Писперс отреагировал на это чертовски круто, а у меня просто вылетела следующая фраза:
«Извините, но людей забирают в дурдом за меньшее, чем за такие утверждения».
Согласен, эта фраза не была особенно умной, но у меня могло вырваться и что-нибудь похлеще. Потому что вставать в конфронтацию с твердолобыми верованиями я не вижу смысла – это дело личное. Но если религиозная вера принимает такие черты, что способна пугать легкоранимых людей, а детей в особенности, то во мне не может не возникнуть сопротивление. А если это запугивание и паникерство не основано ни на чем, кроме фантастических утверждений, религиозных мифов, которые за две тысячи лет почти не обновлялись и в свете сегодняшних знаний выглядят в высшей степени нелепо, то я уж не упущу ни одного повода для того, чтобы все это четко высказать.
И прежде всего перед миллионной аудиторией. И если меня спровоцируют. И прежде всего, если у религиозного взгляда на смерть есть некая альтернативная перспектива, которая не только правдоподобна, но и в эмоциональном плане в высшей степени удовлетворительна, которая красива и полна поэзии.
Ведь из-за всех миллиардов генетических комбинаций, которые могли возникнуть в результате слияния яйцеклетки наших матерей и сперматозоидов наших отцов, появились именно мы. И из всех миллиардов путей, которыми мы могли бы пойти, возник именно этот путь. Поэтому наша биография столь же уникальна, как и наша биология – и они вместе составляют нашу уникальную жизнь!
Мы состоим, как и все прочие живые существа, из частиц этой вселенной, а когда мы умрем, наше тело распадется на них снова еще скорее, чем оно уже начало это делать при нашей жизни.
О’кей, стать биокомпостом – это звучит поначалу не слишком поэтично – но кто знает, какими путями затем пойдут наши отдельные части! Возможности материи почти безграничны, если только она свободна. И, может быть, отдельная молекула мозга, которая разрабатывает этот текст, однажды взойдет в широту вселенной, станет звездной пылью и когда-нибудь, когда человечество давно уже вымрет и будет позабыто, станет частью новой планеты. А может – каким-нибудь бананом, кто знает.
