И не в последнюю очередь мы всегда указываем на то, что Германия – это все что угодно, только не светское государство: церковный налог, религиозное образование в государственных школах, теологические факультеты, специальный закон о трудоустройстве для Caritas и диаконии, щедрое субсидирование обеих крупных церквей, чьи высшие чины оплачиваются не за счет церковного налога, а за счет всех налогоплательщиков, множество религиозных политиков, существование Христианско-демократического союза, целая куча законов, основанных на религиозных убеждениях… список почти бесконечен, а примеров более чем достаточно.
«Что вы скажете о провале Pro Reli в прошлое воскресенье? – кричит наконец один журналист. – Этому надо радоваться?»
«Ну еще бы! – кричу я в микрофон. – К счастью, местное правительство опубликовало поправки, благодаря которым выявилась ложь этой христианской кампании. Мы рады, что берлинские школьники могут и дальше посещать общий курс этики, а если захотят – они или их родители – специально потом продолжить свое религиозное образование».
И, словно мы это запланировали, точно после нашего последнего тура начинается сильный ливень и заливает весь город. Остановившись под мостом, мы закрываем откидной верх автобуса, затем выходим у заправки, покупаем холодного пива с горячими колбасками и уезжаем из города и от дождя в направлении Балтийского моря.
Впервые в автобусе восстанавливается тишина, и только слышно, как громко тарахтит гигантский дизельный двигатель.
Словно остолбеневшие, мы сидим с Карстеном на верхней палубе, глядим на огненно-красное солнце, которое садится слева, над идущим к северу автобаном А24, и чокаемся за первый день. И тут нас догоняет «христобус». Карстен бросается вниз, берет большой картонный щит с креплением, пишет на нем: «Осторожно, христианское преследование!» и укрепляет его на заднем стекле, чтобы с утра этот текст был все время виден нашим преследователям.
Пока мы едем, нас обгоняет масса автомобилей, из которых нам машут, все поднимают кверху большой палец – и никто не показывает среднего! Люди смеются и фотографируют наш автобус.
«Однако я рассчитывал на большее противодействие. – Я машу мобильнику, который высунулся из окна автомобиля с целым семейством, в то время как наш “красный гигант” не спеша едет вперед. – Да люди же просто в восторге от нашего автобуса!»
«Ясное дело! – Карстен кладет ноги на штангу, которая здесь, наверху, стала уже моим главным сиденьем. – Берлин и бывшая ГДР – самое свободное от религии место на нашей планете!» «В самом деле?» «Абсолютно! Социалистическое правительство при Хонеккере, конечно же, не терпело никакой абсолютистской доктрины, кроме своей политической религии!»
«Ты полагаешь, что две идеологии, которые претендуют на обладание неопровержимой истиной, а значит, и понимание меры всех вещей, не могут сосуществовать друг с другом?»
«Именно! – Карстен открывает еще два пива, мы чокаемся. – Просто удивительно: все равно, о каких проблемах идет речь, восточные немцы значительно меньше склонны к религии, чем западные».
«Выходит, в Гамбурге нас ждет стресс?»
«Не без того. Даже среди прежнего населения ФРГ полным-полно неверующих верующих. – Он делает глоток из бутылки. – Ты же слыхал про подводных христиан?»
«Подводных христиан?»
«Ну да, они всплывают в церкви раз в год, на Рождество. А есть еще номинальные христиане, религиозные только по справке о крещении, но вряд ли разделяющие учение своих церквей. Расспроси-ка сотню христиан, с какими пунктами апостольского Символа веры они еще согласны…».
«Возможно, мы должны что-то сделать? – Я покусываю нижнюю губу. – Что-то типа вал-о-мата, но для верующих…»
Мы с Карстеном смотрим друг на друга и говорим в унисон: «Вер-о-мат!»
Мы чокаемся со смехом и слышим, как позади нас щелкает фотокамерой Эвелин.
«Хорошо вам, да? – Она подсаживается к нам. – Как думаете – остальная часть поездки будет такой же легкой, что и сегодняшняя?»
Хороший вопрос. Мне тоже любопытно, как люди будут реагировать в следующие 3000 км на нас и наш рекламный слоган – в Ростоке, Шверине, Гамбурге, Бремене, Мюнстере, Дортмунде, Хагене, Эссене, Дюссельдорфе, Кельне, Бонне, Франкфурте-на-Майне, Мангейме, Гейдельберге, Карлсруэ, Штутгарте, Тюбингене, Ульме, Аугсбурге, Мюнхене, Регенсбурге, Нюрнберге, Хемнице и Дрездене, прежде чем мы через три недели отпразднуем в Берлине финальную вечеринку.
«Наш славный помощник Свен с заказанным автодомом уже здесь, – говорит Эвелин, – и нашел нам хорошую парковку прямо у твоего отеля, Филипп!»
Чтобы сэкономить на стоимости отеля, мы дополнительно арендовали автодом, на котором Карстен и Эвелин сопровождают всю кампанию. А я из-за своей работы учителем могу, к сожалению, участвовать лишь в выходные, поэтому для меня забронированы гостиницы. Там я засыпаю как убитый, а когда на следующее утро вхожу в лобби, зал для завтраков гудит пенсионерками и пенсионерами.
«Видал уже?» – спрашивает пожилая дама в фетровой шляпе, клетчатой рубашке, кожаных штанах и туристских ботинках мужчину в буфете, на котором тоже фетровая шляпа, клетчатая рубашка, кожаные штаны и туристские ботинки.
«Ну! – в дополнение к яичнице он оставляет еще немного места на своей тарелке и кладет туда семь нюрнбергских пряников. – Что там еще?»
«Да вон там – автобус! – говорит дама и накладывает себе пирожных. – Какая-то глупая шутка!»
Я быстро намазываю себе маслом пару булочек, заворачиваю их в салфетки и бегу между вспугнутыми фетровыми шляпами к парковке, где стоит наш автодом, а рядом – «красный гигант», давно уже окруженный людьми с тросточками, в шортах и длинных чулках.
«Чего это там нет? – Огромный мужчина опирается свою трость, на которой укреплено много металлических гербов, и, тяжело дыша, запрокидывает голову. – Нет Бога?»
«Скорее всего, Его нет! – отвечаю я и указываю на нашу обстоятельную рекламу. – Верить мы предоставляем верующим!»
«Что? – Он поворачивается ко мне и смотрит на меня с покрасневшим лицом. – Вы отвечаете за свои слова?!»
«Вполне», – я улыбаюсь в ответ, но мужчина поднимает свою трость.
«Да вы что, спятили?!» – кричит он, а другие уже догадываются, что я имею прямое отношение к этому автобусу, и собираются вокруг меня.
