Я преследую сам себя.
Ройс дождался, пока противник нагнется, чтобы вырвать очередную черепицу, и бросил ту, что поймал. Шиферные черепицы, конечно, не были ножами, и Ройс промазал – целился в капюшон, а попал в бедро. Но, несмотря на это, наградой ему послужило кряканье противника.
Ройс вскарабкался на макушку горгульи, оттуда прыгнул к свесу крыши и ухватился за край. Подтянулся и выбрался на крышу. Оглядел конек. Метатель черепицы оставил свою затею и снова пустился в бега. Пронесся вдоль конька и свернул вправо, следуя длинному фронтону, который выступал вбок, словно доска из борта корабля. Когда Ройс добрался до фронтона, жертва уже перепрыгнула аллею, отделявшую странное здание от Гром-галимуса, – ту самую аллею, по которой несколько часов назад они с Адрианом гнались за гномом. Птичка в капюшоне удачно приземлилась на противоположной стороне, схватившись за очередную горгулью, чья уродливая голова торчала из контрфорса. Ройс прыгнул следом и приземлился на ту же каменную голову, отвратительного льва с длинными клыками, нависшими над нижней челюстью.
Противник Ройса уже карабкался по гладкой каменной колонне контрфорса.
Они находились на высоте пятого этажа. Ройс видел впереди площадь с крошечной статуей Новрона. То, что он принял за лавку древностей, оказалось Имперской галереей, на чью крышу он сейчас смотрел. И все равно они поднялись только до половины собора.
Плита за плитой, вычурная перегородка за перегородкой, Ройс карабкался по каменному контрфорсу.
Кто это?
Он никогда не встречал человека, который сравнялся бы с ним в мастерстве верхолазанья, любви к высоте и способности видеть в сумерках. Эта личность в плаще действительно могла быть потерянным братом Ройса. С каждым футом, что они преодолевали вместе, уважение Ройса к сопернику росло. Даже если он не имел отношения к делу, Ройс не мог сдаться.
Сначала я должен выяснить, кто он.
Добравшись до верха контрфорса, противник Ройса обогнул небольшое заостренное навершие и понесся по скату арки. Если бы длинная воздетая дуга, поддерживавшая боковую стену собора, была мостом, то дотянулась бы до середины реки Роше. Арка вознесла обоих на еще более значительную высоту. Наверху они перепрыгнули каменный парапет, ограждавший длинный балкон прямо под скатом основной крыши, и оказались над огромным круглым окном в куполе, над жутковатыми статуями стариков в балахонах, смотревших вниз с суровым негодованием. Однако сверху на краю крыши восседали новые горгульи, среди них не было двух похожих.
Соперник Ройса пробежал по открытым мосткам, тянувшимся вдоль одного края собора, будто парапет вдоль замковой стены. В конце балкона закутанной в плащ фигуре пришлось решать: вверх или вниз. Ставки в буквальном смысле выросли. На такой высоте свирепствовал ветер, и в отличие от других крыш скаты Гром-галимуса были отвесными, как узкий клин сыра. Ройс двигался по мосткам, ожидая, что выберет жертва. Та выбрала верх, и Ройс испытал странное удовольствие. Эта игра в кошки-мышки не закончится жалким писком.
Крыша была слишком крутой, чтобы взбежать по ней, однако имела вертикальные ребра, разделявшие сланцевую черепицу. Противник Ройса воспользовался ими, чтобы подтянуться по скользкой поверхности. А вот конька на крыше не было. Ее венчало высокое металлическое украшение. Враг карабкался, сбрасывая ногами лавину черепицы. Она трескалась и кусками сыпалась вниз, на Ройса. Смещаясь то вправо, то влево между ребрами, Ройс уклонялся от лавины. С каждым движением он поднимался выше, пока не добрался до самого верха.
– Больше лезть некуда! – крикнул Ройс, перекрывая свист ветра, трепавшего их плащи. – Что дальше?
Противник поднял голову в капюшоне, оценивая колокольню. Они поднялись высоко, но колокольня Гром-галимуса была в полтора раза выше. Она уступала Коронной башне, однако дело было серьезное.
– Я настигну тебя прежде, чем ты туда доберешься, – сообщил Ройс, придвигаясь ближе. – И какой в этом толк?
Соперник повернулся к нему, и в этот момент ветер поймал его капюшон и отбросил назад. С бледного лица смотрели из-под изогнутых бровей злые раскосые глаза. Откинутые ветром волосы открывали широкий лоб и заостренные уши.
Это многое объясняет. Хотя бы в одном смысле мы родственники.
Они глядели друг на друга, их плащи хлопали, словно хвосты, – два кота, сошедшихся в смертельном споре за территорию.
– Кто ты? – спросил мир с резким восточным акцентом, выплевывая слова сквозь стиснутые зубы.
– Ты не знаешь? – удивился Ройс. – Я тот парень, кого ты пытался раздавить камнем. Или у тебя привычка поступать так с незнакомцами?
– Тебя не должно быть в Рошели. Это наше дело. Уходи сейчас – и тебя никто не тронет. Если продолжишь вмешиваться, то попадешь со своим другом в список.
Мир покосился вправо, ища путь к спасению.
– А есть список?
Ройс метнулся вперед, надеясь схватить запястье добычи. Мир столь же стремительно отпрянул. Попытался сменить руку, которой держался, но промахнулся, потерял равновесие и поехал по дальней стороне крыши, скользя по черепице на спине, словно мальчишка на санях. Он старался замедлить падение, упираясь ногами в ребра, но скорость была слишком высокой.
Ройс смотрел, затаив дыхание. Когда стоишь, вцепившись в кованое украшение на крыше, легко представить себя съезжающим по тому же маршруту, конец которого Ройс прекрасно знал.
Оказавшись на краю крыши, мир предпринял отчаянную попытку ухватиться за парапет балкона, но промахнулся более чем на фут. Его вынесло далеко за стены собора. Крика не было. Ройс это оценил. Он понятия не имел, кем был погибший, однако при иных обстоятельствах из него получился бы ценный член Рийрии.
Ну и хорошо, – подумал Ройс. – А нам пришлось бы сменить название.
Выбрав менее случайный и намного более долгий путь, он спустился на балкон и выглянул за парапет. Внизу были контрфорсы. Мертвец скорее всего пролетел между ними. Дальше текла река.
Ройс спустился на землю, не торопясь. Причина заключалась не только в том, что он сознавал последствия крошечной ошибки, но и в том, что никакой спешки не было. Он ожидал увидеть тело мир насаженным на морду горгульи или лежащим на берегу реки Роше, однако ничего не обнаружил. Ройс прошелся по берегу на юг, потом вернулся, но так и не заметил никаких следов тела.
Может, он упал в реку? Ройс взглянул на скат крыши Гром-галимуса. Теоретически возможно. И все равно, падение должно было быть болезненным и фатальным.
Ройс изучил залитую лунным светом поверхность воды, высматривая похожий на тело предмет. Ничего.
Как будто его птичка упорхнула.
* * *
Ройс потратил более часа, оглядывая подножие собора и берега реки, просто на всякий случай. Затем, удовлетворенный, направился к дому Хемсворт и поднялся по пустынной Мельничной улице, по которой как раз спускался Адриан. В такой час под крышей не сиделось только негодяям и бездомным. Ройсу пришлось напомнить себе, что он не принадлежит ни к одной из этих категорий, по крайней мере, сегодня. Это было странное чувство, но с недавних пор он испытывал его все чаще. В последние годы Ройс обнаружил, что действует в рамках закона. Подобный способ заработка был сопряжен с меньшим риском, но казался неправильным, все равно что писать левой рукой или ходить задом наперед.
