Это больше похоже на Адриана. Он становится серьезной помехой.
Изучая огромное поместье в поисках следов обитания герцога, Ройс размышлял о плюсах и минусах продолжения партнерских отношений с человеком, живущим в ином мире. Ему действительно нравился Адриан, хотя сейчас он не мог вспомнить чем. Но разве симпатией можно оправдать риски? Мне нравится вино «Монтеморси», однако если я выпью слишком много, оно меня убьет. Чем дольше он об этом думал, тем больше сходств находил. Оба лишают меня возможности мыслить здраво, что приводит к плохим решениям, и избыток обоих вызывает головную боль.
Однако лучший аргумент был также худшим. Адриан ошибся. В моем мире есть единорог, и зовут эту чертову тварь Адриан Блэкуотер. Он мифическое существо, в которое невозможно поверить, даже когда видишь его прямо перед собой. Прежде Ройсу не требовалось ни в кого верить, но таково было воздействие единорога на простых смертных. Он заставлял думать о невозможных вещах. Ведь если существовали единороги… то что еще могло существовать? В этом смысле Адриан напоминал не «Монтеморси», а Альверстоун. Вероятно, поэтому Ройс не мог избавиться ни от того, ни от другого.
Заметив очередную лестницу, Ройс поднялся по ней, предположив, что герцог спит на верхнем этаже. Там было уютнее. Мореное дерево и гобелены смягчали углы. Букеты весенних цветов в вазах на небольших столиках добавляли индивидуальности. Сквозь широкие окна, обрамленные толстыми зелеными портьерами, лился лунный свет, и поместье больше напоминало дом – трехэтажный, расположившийся на крупном острове и заполненный бесценными произведениями искусства. Ройс миновал открытую дверь и увидел заправлявшую постель горничную. Она не заметила его, и он быстро скользнул дальше.
Мальчик в белой тунике с подносом, уставленным фарфоровыми чашками и блюдцами, обратил внимание на Ройса, но молча прошел мимо.
Я все делал неправильно, решил Ройс. Похоже, я могу войти в любой особняк, взять что душе угодно и неторопливо выйти.
Он посмотрел на череду закрытых дверей и обдумал следующий шаг. Постучать? Глупо. Ройс услышал шорох за спиной и развернулся. Горничная вышла в коридор, держа стопку белых простыней. Она тоже увидела Ройса, он в этом не сомневался, но, как и мальчик, не подняла головы, чтобы взглянуть ему в лицо. Девушка хотела уйти, и тут Ройсу в голову пришла безумная идея. Вроде тех, что мог предложить Адриан.
– Прошу прощения, – произнес Ройс. – Где я могу найти герцога?
Он сразу понял, что совершил ошибку. Подобные фокусы срабатывали только с Адрианом. Вот если бы я носил горошек…
– Полагаю, его светлость в библиотеке, сэр, – ответила горничная. – Опять не может уснуть, сэр.
Ройс ошеломленно уставился на девушку. Очевидно, приняв его изумление за незнание, она уточнила:
– За углом, сэр. Первая дверь слева, сэр.
– Спасибо.
Горничная кивнула и удалилась со стопкой простыней.
Что это за место? Да, пожалуйста. Прошу сюда, сэр. Герцог здесь. Приступайте, сэр. Перережьте ему горло. Хотите чаю? Ройс покачал головой, глядя, как девушка спускается по лестнице, потом вспомнил, зачем он здесь.
Дверь библиотеки была открыта, и Ройс вошел в комнату. Все свободное от окон пространство занимали книжные полки, хотя книг на них было немного. В основном там стояли расписанные тарелки, горшки с растениями, украшенные замысловатой резьбой шкатулки, модели парусников и даже скелеты или чучела маленьких животных в разных позах. Большая карта свисала с потолка над камином, где едва теплился огонь. Герцог стоял у окна и смотрел на ночное небо. Это был лысоватый пухлый мужчина, в молодости он мог отличаться силой и крепостью, но годы и богатство сделали свое дело. Он был бос и одет в длинную ночную рубашку, из-под которой виднелись поросшие седым волосом икры.
– Ваша светлость! – произнес Ройс, стараясь, чтобы его голос звучал не как у вора. Герцог не отреагировал, по-прежнему глядя в окно. Ройс медленно шагнул вперед, словно подкрадываясь к пугливому кролику, готовому сорваться с места. – Герцог Леопольд?
Мужчина обернулся.
– Ясно, – кивнул он, будто понял что-то, ускользнувшее от Ройса. Наверное, герцог принял его за слугу, явившегося забрать тарелки или приготовить постель.
Он поднял графин с янтарной жидкостью и налил немного в хрустальный стакан. Протянул графин Ройсу. Тот покачал головой.
– Не возражаете, если я… – Герцог выпил и глубоко вздохнул. – Я готов.
– К чему? – спросил Ройс.
– Вы здесь для того, чтобы меня убить, верно?
Ройс был ошеломлен.
– Вы выглядите изумленным.
– Я, э-э…
– Что еще может делать незваный гость в моей резиденции в столь поздний час, в ночь перед коронацией? И ваши плащ и капюшон – они буквально кричат: «Убийца!»
Хоть кто-то здесь бдит. Вот что отличает герцога от горничных: паранойя.
– Не то чтобы я жаловался, – продолжил Лео. – По правде сказать, вы окажете мне услугу.
– Я не собираюсь вас убивать.
Герцог окинул его взглядом, который можно было назвать раздосадованным.
– Нет?
– Нет.
– Жаль. – Герцог отвернулся. – В таком случае, кто вы такой? И что здесь делаете?
На лестнице раздались торопливые шаги.
Ройс достал из-за пояса пергамент и протянул герцогу. Через мгновение в библиотеку ворвались солдаты. Но им придется подождать.
– Хочу вручить вам это.
Герцог удивленно уставился на пергамент:
– Что это?
– Письмо, – ответил Ройс. Стражник шагнул к нему. – От вашей жены.
* * *
Ройс ждал в комнате, которую назвали салоном, однако он видел перед собой еще одно чересчур изысканное помещение среднего размера, где было слишком много произведений искусства и мало стульев. Его предоставили самому себе. За ним не следили стражники, дверь была открыта, Ройса не сковали и не связали. Даже не попытались. И правильно сделали. Герцог прочитал письмо и велел своим громилам отпустить Ройса. После чего Лео Харгрейв попросил его подождать. Ройс оценил, что это был не приказ. Герцог даже употребил слово «пожалуйста». Однако ждать Ройс не любил, особенно когда ночь подходила к концу, а у него еще оставалось много дел, если он хотел вытащить Адриана из той бочки с уксусом, в которую тот запрыгнул. Роланду тоже было велено подождать, но вскоре его вызвали на допрос, и Ройс остался один. С тех пор прошло немало времени.
В поместье было много картин. Только в этой комнате висело восемь штук. Лишь одна привлекла внимание Ройса: портрет мужчины, без сомнения, Леопольда. Это была работа мастера, и Ройс чувствовал себя неуютно, словно с ним в салоне находился живой человек. Ощущение было таким сильным, что он подошел к портрету, чтобы изучить его. Взгляд Ройса упал на подпись художника: «Шервуд Стоу». Мог бы и догадаться.
