– Вот, Идилинна, что делает с мужчинами отсутствие необходимости себя контролировать. Поверьте, Горан себя так с женой не ведет…
– Не верь ей, сестренка, – перебивает Ваймон, закатывая глаза к потолку. – Это она потому так говорит, что наедине их не видела.
– А мы не наедине! – парирует Вария, указывая пальчиком на экран. – И вообще, не мешай мне. Ты же еще ничего не рассказал? Да какое там «рассказал», наверняка только до высокопарных изречений и дошел. В общем… – Она набирает в грудь воздуха, но, вместо того, чтобы начать рассказ, растерянно восклицает: – С чего же начать-то? Столько всего!
– Давай лучше я, – приходит ей на помощь Ваймон, но Вария отрицательно качает головой.
– Нет. Я сама. Так… – Она сцепляет пальцы в замок, сосредотачиваясь. – Во-первых, бутылочка. С томлинской водой которая. Рильмина, конечно, очень постаралась сымитировать, что вы воду сами выпили, но то, что вы бы этого никогда не сделали, мне и вашим родным было сразу понятно. Да и она потом призналась, когда… как следует допросили. – Гневные интонации и пауза все сказали лучше дословного изложения процедуры допроса. – Однако официальную версию пришлось давать другую. Ваш отец решил, что скандал никому не пойдет на пользу. Тем более в таком шатком положении, в котором оказался он сам и ваш жених.
Ваймон кивает, соглашаясь с женой, и та продолжает:
– Расследование было негласным, но доскональным. Я поначалу думала, что Рильмина из ревности вас отравила, но все оказалось сложнее. Хотя, конечно, так и не угасшая привязка тоже сыграла свою роль. Ею Эриш воспользовался. Он, как выяснилось, был тайным оппозиционером. И давно уже со своими соратниками готовил план развала империи. Они понимали, что, пока у Объединенных территорий есть император, активно действовать бессмысленно. Оттого и ждали дня, когда при смене власти империя окажется без правителя. Изначально Эриш хотел сам вас напоить, но пообщался с Рильминой и решил, что сделать это ее руками будет проще. У него ведь не было допуска в ваши покои. А Рильмине он пообещал, что они заставят Тогриса на ней жениться, мол, есть у них на него рычаги воздействия.
– Зачинщиков казнили, – все же не удерживается и добавляет Ваймон.
– Рильмину выдали замуж за какого-то незнатного томлинца, которому она приглянулась, – сообщает Вария.
– Жаль только, последствия диверсии нивелировать не удалось, – продолжает брат. – Мы попытались, конечно, сделали все, что смогли, но стали появляться недовольные двоевластием. Притом что, я уверен, останься императором только отец или только цу’лЗар, таковых было бы еще больше. Сейчас ситуация относительно стабильная, хотя в составе Объединенных территорий всего двенадцать планет. Есть вероятность, что все останется в таком состоянии до твоего пробуждения.
– Ваши родители очень хотели родить еще одну наследницу, это однозначно сохранило бы империю, но у вашей мамы больше не получилось забеременеть, – сочувствует Вария и неожиданно спохватывается: – Ой, чуть не забыла! В королевской семье Томлина месяц назад родился наследник. Ваш жених почти пятьдесят лет надеялся и ждал, прежде чем жениться. А сын вот только сейчас появился, до этого еще одна девочка.
– Ты, Лина, на Тогриса не обижайся. Он правильно поступил. У него и возраст уже немаленький и династию надо продолжать…
Образ Ваймона неожиданно теряет резкость, и я не сразу понимаю, что это не дефект записи, а искажение из-за слез, навернувшихся на глаза. Потому торопливо их стираю, вновь всматриваясь в родное лицо. Не хочу отвлекаться и что-то упускать, а поплачу и все обдумаю потом.
– Конечно, тебе будет сложно из-за привязки, – продолжает брат. – Жаль, что вы не успели… – Он тактично фразу не договаривает, однако смысл и без того ясен. – Но, с другой стороны, в этом есть и огромный плюс. Нет риска, что ты влюбишься в первого попавшегося авантюриста, который решит ситуацией воспользоваться. Сделаешь осознанный, правильный выбор и выйдешь замуж за того, в ком будешь уверена и кто будет готов ждать, пока ты его полюбишь.
– Ну вот, опять нравоучения начались, – улыбается Вария. – Тогда уж и я добавлю. Идилинна, вы о непрожитом не думайте как о чем-то потерянном. Это не ваша жизнь. Она вам наверняка интересна, но примерять ее на себя не нужно. А что касается любопытства… Оно у вас всегда зашкаливало… – Голос начинает звучать тише, сбиваться. Фрейлина протягивает к экрану руки, и изображение принимается подрагивать, словно камеру пытаются открепить от стойки.
В итоге я слышу возмущенное «Вай, да помоги же!», а потом смотрю на движущуюся картинку, потому что технику куда-то несут. И при этом слышу:
– Мы решили, что не будем афишировать послание вам. Так что никто не знает, что идет запись. Вы всех и все увидите своими глазами и в естественной обстановке.
Я невольно ахаю, получив вот такую необычную возможность подсмотреть за жизнью во дворце, и ближе подаюсь к экрану, едва не влезая головой в голографическое изображение.
Первым появляется окно, которое руки Ваймона распахивают, открывая моему взгляду несколько дорожек парка, а голос Варии зовет:
– Гилена!
Изящная молодая вионка, прогуливающаяся между кустами в сопровождении кавалера, тут же оборачивается и откликается:
– Да, мама!
– Не забудь принести мне нового ик’лы!
Девушка кивает, а ее спутник, учтиво поклонившись, вновь предлагает ей руку, чтобы удобнее было идти. И приятнее, несомненно.
– Гилена никак не определится, нравится ей Ристан или нет. Он, правда, тоже не делал намеков на серьезные отношения. – В голосе моей фрейлины чувствуется сдержанная грусть. Она жалеет, что личная жизнь дочери не складывается.
В поле зрения вновь появляется кабинет брата, затем еще одна комната – гостиная, дальше коридор, парадная лестница, анфилада…
Видимо, камера маленькая или несет ее Вария незаметно, потому что ни один из обитателей дворца, кто попадается нам на пути, не смотрит прямо на меня. Взгляды придворных направлены на лица моих экскурсоводов, а не на руки.
Я немногих узнаю – все же времени прошло немало. Появилось много новых лиц, и молодых, и не очень. Но я все равно с интересом их рассматриваю. А когда вижу интерьер малой гостиной родителей, даже забываю дышать. Ведь там сидит мой папа – за столом, который использовал даже чаще, чем тот, что в кабинете. Рядом на диванчике полулежит мама, читая книгу.
Они оба изменились, войдя в преклонный возраст. Синие волосы отца стали совсем белыми, лишь отдельные пряди сохранили прежний цвет. А вот мамины, желтые, просто поблекли, потеряв природную яркость. На лицах появились морщины, движения стали тяжелее. Лишь в глазах осталась прежняя уверенность и властность.
– Наконец-то пришли! – опустив планшет, мама протягивает сыну руку.
Тот не мешкая шагает к ней, позволяя ее пальцам скользнуть по его ладони. Судя по колебаниям изображения и отдельным появляющимся фрагментам, Вария столь же учтиво касается руки моего отца.
