Мне казалось, что этого будет достаточно и принц успокоится. Но нет. Он продолжал расспрашивать:
– Почему скрыл?
Вот ведь племянничек! Во всем ему разобраться нужно!
– Потому, что я должен хранить замок так же, как и все мои предки, а не летать в космосе, – сказала первое, что пришло в голову.
– А ты вместо этого решил подзаработать. – Эйр припомнил мне мою легенду, но мне его тон не понравился. В нем не было снисхождения к молодости и глупости, скорее осуждение. Потому я и говорю резко:
– Нет. Я хочу возродить империю.
В наступившей тишине я слышу тяжелое дыхание и теперь уже куда более отчетливо различаю контуры крупного мужчины, сидящего на полу вытянув ноги. Цвета все еще отсутствуют, но на его лице я уже могу в достаточной степени сфокусироваться, чтобы понять – мой собеседник в очень сильном изумлении. У него даже голос звучит сдавленно, потрясенно:
– Наследница проснулась?
– Нет, – осторожно отвечаю.
– Это хорошо, – неожиданно с облегчением выдыхает Эйр. Наступает моя очередь удивляться.
– Почему?
– Пока жив Латал, ей просыпаться нельзя. Ему ведь мало было лишить меня всего – трона, планеты, семьи, любимой девушки, которую он сделал своей фавориткой. Ему хотелось, чтобы я терзался не только мыслями о потерянном прошлом, но и мучился за возможное будущее. Он сразу сказал мне, что будет тянуть со свадьбой до последнего, лет до трехсот, чтобы иметь возможность жениться на Идилинне.
Вот как. Значит, я как в воду глядела, когда объясняла Сейлиссе свое нежелание открываться королю.
– И как же ты собрался восстанавливать империю без наследницы? – Эйр говорит это с легкой иронией, явно делая поблажку для неопытного и неискушенного мальчишки, который поставил перед собой такие грандиозные планы.
– Я хотел побывать на всех планетах, поговорить с правителями, узнать их приоритеты. Может, кто-то из них уже давно хочет объединиться с другими и прекратить воевать. Если таких найти, они и без наследницы найдут общий язык. Ну а когда она проснется, как раз и выберет себе мужа среди тех, кто к империи присоединился.
– Идеалист… – ворчит Эйрон. – Глупый и наивный.
– Да! – не выдерживаю я. – Да, наивный! Потому что верю, что кто-то должен сделать первый шаг, чтобы показать другим, что есть шанс на объединение. Нужно лишь начать, толкнуть – и все придет в движение. Да, глупый! Потому что мне есть дело до проблем, которые для всех уже давным-давно стали нормой. И я не понимаю, почему вы, у кого намного больше прав и полномочий, не сделали ничего подобного. Не попытались сбежать, найти союзников, выбраться из того ужаса, в который вас ввергли!
– Я не пытался?! – неожиданно с такой яростью и болью выкрикивает принц, что я даже отшатываюсь.
Мой собеседник дергается, неловко переворачивается, чтобы встать на колени, а затем с трудом поднимается. И когда я вижу, почему ему так сложно это сделать, задыхаюсь от ужаса – у него нет рук. Обеих рук. Лишь обрубки выше локтей.
– Я трижды совершал побег! Первый раз из шахт на Милбаре, куда нас с отцом отправили добывать ултриз. Мы бежали оттуда вдвоем, захватив маленький рейдер. Нас сбили раньше, чем мы вышли за пределы атмосферы. Отец сильно пострадал при падении, не выжил, но это спасло меня – Латал, которому сообщили о случившемся и который лично прибыл, чтобы насладиться моим горем, сказал, что это будет мне уроком на будущее. Уроком, который лучше не повторять. Я не прислушался. Попробовал снова. На этот раз меня не пощадили. И улыбку на лице Латала, когда мне отрезали правую руку, я не забуду никогда. Но меня и это не остановило. Я снова бежал. В итоге лишился второй руки. И теперь… Я калека, Лин. Безрукий, лишенный друзей, лишенный даже нормальной одежды. У меня ничего нет.
– Вы принц династии ди’Донов, – напоминаю я. – Правнук одного из шести императоров. И этого у вас никто не отнимет.
Эйр, который все это время как загнанный зверь метался по камере, резко останавливается. Смотрит на меня, вернее, в мою сторону, потому что вряд ли он что-то видит в этой тьме, лишь по звукам ориентируется.
– И при этом я даже сам себя обслужить не могу, – с горечью тихо говорит он.
Этому мне сложно что-либо противопоставить. То есть можно, наверное, найти правильные слова поддержки, но сразу у меня этого сделать не получается, а потом уже поздно – принц устало опускается на пол и закрывает глаза. Может, просто сидит, может, дремлет… Я его покой нарушать не хочу. Зато очень хочу в туалет. И вот тут начинаются проблемы. Нет, дверь в эту заветную комнатку я прекрасно вижу, но как туда попасть, не вызвав подозрений? Ведь у меня не может быть способностей рооотонцев.
Старательно сдерживаясь, чтобы не стонать от боли, подползаю к стене. Могла же я наугад направление выбрать? Могла. Ощупывая ладонями гладкую вертикальную поверхность, поднимаюсь и вынужденно медленно двигаюсь к двери. В этом тоже нет ничего неестественного – подумаешь, решила обойти камеру кругом!
В общем, дверь я нащупываю минут через пять, оглядываюсь на принца и вижу, что он сидит с открытыми глазами, прислушиваясь к производимому мною шуму. Интересно, а как он… гм… вот то же самое находит? И открывает? Я, сколько не пытаюсь, не могу найти датчик. Ни на ощупь, ни присматриваясь.
– Код – один! – неожиданно четко и громко говорит принц.
Я вздрагиваю, потому что панель, закрывающая проем, уезжает в стену, открывая вход в слабо освещенное, совсем крошечное пространство уборной.
– Мог бы сразу спросить, – не слишком доброжелательно ворчит Эйр. – Здесь голосовой контроллер. Меня теперь только в такие камеры помещают.
Он с такой болью и издевкой это говорит, что мне становится жутко. И страшно. За него. За себя. За будущее, которое висит на волоске.
В общем, внутрь я залетаю мгновенно. Проем смыкается, а дальше… Дальше я, ошалев, смотрю на две механические руки, которые целеустремленно находят пояс моих брюк и очень ловко и быстро стягивают штаны вниз. Еще одна пара давит мне на плечи, вынуждая сесть на поднявшийся из пола унитаз и не позволяя подняться, пока в нем не оказывается то, ради избавления от чего я, собственно, сюда и стремилась. Едва встаю, как брюки снова оказываются на мне, дверь открывается, и меня выталкивают обратно в камеру. Типа моцион завершен, нечего рассиживаться.
– Ничего себе… – обескураженно бормочу, едва удержав равновесие, и тут же отскакиваю в сторону, потому что рядом с моим ухом раздается:
– Удобно, правда?
– Не то слово, – подтверждаю, поняв, что это был сарказм.
Выравниваю дыхание, сообразив – принц подошел для того, чтобы получить возможность меня рассмотреть, ведь пусть слабый, но в уборной есть свет. Это мне известно, как мужчина выглядит, а я для него загадка. Была. То есть был. Уж не знаю, многое ли он успел рассмотреть, но общее представление теперь имеет.
