– Не считаю.
Взмахом свободной руки я отметаю в сторону все, что более для меня несущественно. Вот если бы исгреанин симпатию проявил, тогда можно было бы сожалеть. А так…
– Ферт Тогрис, а почему вы сказали «дорада»? – вспоминаю, с чего, по сути, начался разговор.
– Потому что это самое глупое существо на Томлине.
– И на Вионе, – добавляю я.
– Неужели они и у вас обитают? – удивляется Тогрис. – Вот уж не думал.
– Не только у нас. Они и на Цессе живут, и на Ле, и на Ипере, и еще на нескольких планетах. Правда, внешне все же чуток разнятся, но по отсутствию ума и крайне низкой осторожности ничем не отличаются. И называют их везде одинаково.
– Как любопытно.
Взгляд томлинца скользит по веткам и листьям кустарника, наверняка пытаясь отыскать хоть одну дораду. Вот только нет их в королевском парке по очень простой причине: они быстро размножаются, но столь же быстро и гибнут из-за собственной неосторожности. А кому приятно находить маленькие пушистые трупики везде, куда они смогли забраться, чтобы самоубиться? Правильно. Никому. Вот садовники и следят, чтобы они здесь не селились.
– Расскажите мне о ящерах, – решаю, что тема самая благоприятная, чтобы как можно дальше уйти от обсуждения личностей. – Как вы их называете?
– Краги, – с готовностью выполняет мою просьбу Тогрис. – Массивные, рогатые, четвероногие, с покрытой роговыми пластинами кожей и с мускулистым хвостом. В дикой природе они в подземных пещерах живут, там, где много томлитонита. Это кристалл, который создает своеобразное поле, защищая от радиации. А чтобы обезопасить ручных крагов, мы им надеваем ошейники с этим камнем.
– Мне тоже ошейник носить придется? Или защитный комбинезон? – Неожиданно его слова наталкивают меня на мысль о малоприятной перспективе. Это только томлинцам высокий уровень радиации на их планете вреда не причиняет, потому что расовые способности у жителей соответствующие. А всех остальных убьет за считаные часы.
– Не думаю, что это потребуется. Мы обязательно найдем более удобный и красивый вариант. Вы же очень маленькая, миниатюрная по сравнению с крагами. Так что будет достаточно изящного гарнитура для постоянного ношения – браслета и цепочки с подвеской из томлитонита. Он бывает разных желтых оттенков и будет изумительно сочетаться с цветом ваших волос и глаз, – почему-то невероятно ласково, практически мечтательно продолжает мужчина, в то время как подушечки пальцев томительно медленно скользят по голой коже плеча. – Вы станете настоящим сокровищем на Томлине. Мы очень ценим яркие цвета, которых так мало на нашей планете.
Ну вот. Кому-то мой облик не нравится, а для кого-то желанен и ценен.
Стоп! Опять я об исгреанине думаю?! Да что же такое? Почему он в мою голову упорно лезет? Это то самое влечение, о котором твердит мама? Или что-то иное? Например… ну не знаю. Обида и желание доказать, как сильно он ошибся.
– Я снова сказал что-то не то? – реагирует на мое молчание Тогрис. Смотрит на свою руку, которая замерла, прекратив движение, и спрашивает: – Или вам неприятно?
– Нет, что вы, ничего неприятного, – успокаиваю томлинца. Ведь на самом деле совершенно спокойно его действия воспринимаю. Без энтузиазма, конечно, но и без отторжения. – Просто сидеть устала. Давайте погуляем? Я вам парк покажу.
Предложение получается удачным. В том смысле, что движение куда больше способствует продуктивному разговору, не позволяя посторонним мыслям надолго поселиться в голове. Лишь иногда мелькнет что-то отвлекающее и исчезнет, стертое новыми впечатлениями: теплым сильным ветром, путающим волосы и забрасывающим юбку на ветки кустов; руками томлинца, помогающими мне освободиться; веселым смехом мужчины, в ладонях которого впервые оказался ласковый зеленый шарик – молоденький ик’лы.
– Вы можете взять его с собой на Томлин, – предлагаю, видя, с какой заинтересованностью Тогрис смотрит, как малыш то липнет к коже, распластываясь в плоский блинчик, то превращается в упругий мячик, катаясь по ладони, то сворачивается в толстую нить, стараясь уползти под одежду.
– А он у меня выживет? – проявляет сомнение мужчина. – Я ведь не знаю, ни как за ним ухаживать, ни как кормить.
– Не волнуйтесь, это совсем просто. Ваш питомец зеленый, значит, обладает фотосинтезом. Ему, кроме воды, воздуха и света, ничего больше и не нужно. Вот с синим было бы больше проблем – они хищники. А красные питаются растениями. Хотите красного? – спрашиваю, потому что томлинец задумался.
– Нет, нет, меня цвет устраивает. Я думаю, как его от радиации защитить.
– Скормите ему малюсенький кусочек томлитонита. Переварить его он не сможет, но и вывести наружу тоже.
– Здорово! – восхищается моей находчивостью Тогрис, однако почему-то снова колеблется. – Но он ведь будет скучать. И ему, наверное, пара нужна.
– Одиночество ик’лы неплохо переносят, если рядом есть хозяин. Пара малышу понадобится через год-два, и тогда, конечно, важно, чтобы он оказался в стае. Правда, на этом его жизнь закончится, а вам, если захотите, достанется его детеныш. Вы ведь будете прилетать на Вион? Или я вас теперь увижу только перед свадьбой?
Вопрос животрепещущий. Мне как-то не хочется выходить замуж, не полюбив будущего мужа. И вообще, за десять лет я забуду, как он выглядит!
– Конечно, я буду приезжать. Постараюсь делать это как можно чаще. Я ведь не занят управлением планетой, лишь помогаю своему отцу, а он, несомненно, поймет мое желание проводить как можно больше времени на Вионе. С вами, Идилинна.
Хоть и приятно звучит последнее заявление, но в его реализации я сомневаюсь.
– Боюсь, что последнее не верно. Сняв с себя задачу управления Томлином, вы будете вынуждены вникать в вопросы управления Объединенными территориями. Мой отец стопроцентно воспользуется вашим присутствием, чтобы передать вам свой опыт. Так что времени на личное общение у нас останется немного.
– Согласен. Но даже это лучше, чем ничего. Верно?
Не дожидаясь ответа, Тогрис неожиданно останавливается и разворачивается, преграждая мне путь. Опускается на одно колено, удерживая в своих ладонях мои пальцы. Смотрит в глаза, не опуская взгляда.
– Идилинна, я ведь вижу, как вы далеки от симпатии ко мне. Да, вы молоды, но причина не в этом, а в том, что я, по всей видимости, оказался непривлекателен для вашего организма. И все же, несмотря на равнодушие, вы меня не отталкиваете, идете навстречу, оставляете шанс. У меня не хватает слов, чтобы высказать вам свою признательность. Как же я рад, что у нас еще много времени, чтобы узнать друг друга. Чтобы полюбить. Я сделаю все, чтобы вы чувствовали себя счастливой. И уже сейчас уверен, что буду любить вас всю жизнь, моя фисса.
Его губы нежно касаются кожи на запястье и…
И сердце, глупое сердце, которое все это время билось через раз, словно тоже слушало и боялось пропустить хоть слово, пускается вскачь. По телу прокатывается жаркая волна, будто меня опустили в кипяток. В глазах темнеет. Ох…
