Именно эта мысль примиряет меня с тем, что с Ликетом придется расстаться. Я найду кольцо, раз уж оно так важно, что даже стало частью предсказания, и наши пути разойдутся.
– Лина, ты сильная личность, раз решилась и внешность изменить, и одной путешествовать, – не догадываясь о моих мыслях, продолжает Хейола. – Я уверена, ты примешь правильное решение.
Возможно, она сказала бы что-то еще, но ее прерывает голос, раздавшийся из переговорника: «Лина, это я».
Предупреждение, как всегда, краткое. Рестон не любит долгих разговоров.
– Как прошла тренировка? Ликет снизил нагрузку? – Заглянув в каюту, он продолжает говорить, не сразу замечая Хейолу, поэтому она реагирует первой. Вскакивает, отчего-то отчаянно краснея, и бросается к выходу.
Рестон непроизвольно подается ей навстречу, но все же отступает, позволяя уйти. Я же, вспомнив подслушанный разговор томлинцев, начинаю подозревать, что рыдания Хейолы на груди шенорианина не прошли без последствий. Любопытно, для них обоих? Или же среагировал только л’Рошон, судя по обвинениям в недвусмысленной реакции, а Хейола теперь не знает, как ей себя вести. Ситуация-то непростая. Ликету вряд ли понравится, что у его будущей жены есть поклонник. Даже если он сам ее не любит.
Но лезть к Рестону с расспросами неэтично, а потому приходится любопытство задавить, сделав вид, что я ничего не заметила. И действовать обходными путями. Сначала на заданные вопросы ответить, затем в привязке к томлинцу признаться. Выслушать сердитое «довыделывалась» – успокоить, сказав, что моим планам влечение не помешает, скорее наоборот, поможет. Ну и невзначай поинтересоваться:
– Рестон, а почему у вас нет жены?
– Была, – коротко сообщает шенорианин. – Лет сорок назад под обвал попала. Умерла.
Говорит он спокойно, на лице ни один мускул не дрогнул. А вот я тихо ахаю.
– Так давно! Вы были еще совсем молоды. Почему же не женились снова, когда любовь к ней начала забываться?
– С чего ты решила, что любовь мужчин исчезает быстро? – Карие глаза смотрят на меня очень строго, как на нерадивую ученицу, которая не знает элементарных вещей. – Мы годами не можем забыть тех, кого всем сердцем любим, даже если свадебного танца не было. А уж если был… Это у вас, женщин, привязка угасает практически моментально. Пройдет неделя-другая после того, как получите страстно желаемое удовольствие, и на бывшего возлюбленного уже и смотреть не хотите. Только танец и может вас удержать.
– Это если снять привязку. А если нет, тогда и у женщины влечение сохраняется на годы, – уточняю я справедливости ради, но шенорианин лишь отмахивается:
– Все равно этот срок меньше.
Я с ним не согласна, но продолжать спор не хочу. У меня другая цель. Поэтому и направление допроса меняю.
– А дети? Дети у вас есть?
– Нет.
– И вы… – начинаю было я, однако л’Рошон сурово, но незлобно меня останавливает:
– Оставить после себя потомство – не самое главное в жизни. В моей, по крайней мере. Для меня важнее служить моему королю и Шенору. И на смертном одре мне будет отраднее вспоминать свои заслуги, нежели предаваться сантиментам семейной жизни.
– Но как же… – расстраиваюсь я, не понимая такой категоричной позиции. Я, например, тоже на все готова ради империи, но личного счастья при этом совсем не исключаю. Я любить хочу и быть любимой! И детей, само собой.
– А вот так, – усмехаясь, хмыкает Рестон и предупреждает: – Завтра мы будем на Томлине. Ты со своей привязкой сегодня вопрос реши, пока есть возможность. Не затягивай. На планете нужно будет сосредоточиться на другом.
Легко ему говорить. Реши! Представляю лицо Ликета, когда я явлюсь к нему с соответствующим предложением. Он, наверное, еще от моей трансформации в себя не пришел, а тут такое…
Нет уж. Я подожду. И вообще, пусть сам догадается, что меня волнует его присутствие. Вот и посмотрим, как после этого себя поведет.
В общем, выпроводив Рестона, я без раздумий отправляюсь сначала в столовую, а затем в ванную. Не меньше часа наслаждаюсь настоящим водным душем, так разительно отличающимся от шенорианского ионного. Меняю температуру, остужая разгоряченный организм, который с моим решением провести ночь в одиночестве не слишком согласен. А когда, завернувшись в объемное пушистое полотенце, выхожу обратно в каюту, вижу…
Гм… Ликета я вижу. Сидящего на моей кровати. В руках у которого моя коса, и он с таким удовольствием ее гладит, словно это ик’лы! Ну или еще какой питомец, не знаю, кого томлинцы себе заводят. Мужчина одет совсем неофициально, по-домашнему. Рубашка легкая, штаны тонкие, тапочки… Все это так легко снять! Содрать, обнажив кожу, с нажимом скользнуть ладонями по голому торсу, толкнуть, свалив на матрас, и…
Тело, которое я с таким трудом утихомирила, на нескромные мысли тут же радостно откликается горячей волной, скручиваясь тугим узлом внизу живота. Я едва сдерживаю горестный стон. Ох, как же все это не вовремя!
– Прости за вторжение, – слышу спокойное извинение. – И прости, что так поздно, но я не мог не прийти. У меня после твоего сногсшибательного преображения весь день все из рук валится. К тому же мы ведь не договорили.
Ну да, Хейола очень своевременно вмешалась! А ведь на самом деле интересно, чего он хотел добиться, когда не щадил на тренировках.
Потоптавшись у закрытой двери в ванную, я шагаю к креслу, но томлинец поднимается мне навстречу, и я неожиданно оказываюсь с ним лицом к лицу. Вернее, лицом с грудью, прикрытой лишь тонкой тканью. Непрозрачной, но мне много и не надо, чтобы дорисовать в воображении то, чего я не вижу.
– Лина, я ведь еще когда ты мальчиком была, понял, что ты на меня вовсе не по-дружески реагируешь. А влечение мужчины к мужчине… – Ликет даже слов не находит, лишь сжимает зубы и качает головой. – Я надеялся, что хоть от повышенной нагрузки твой организм вспомнит, кто он на самом деле. И у меня просто камень с души свалился, когда стало понятно, что ты девушка.
– Вот и хорошо, что разобрались, – бормочу в ответ, намертво вцепившись руками в полотенце и полуприкрыв глаза, чтобы хоть как-то абстрагироваться от близости такого желанного тела. – Что дальше?
– Дальше? – задумывается принц. – У меня остался только один вопрос.
Теперь я жду, когда Ликет мне его задаст, а потому не сразу понимаю, что он наклоняется ко мне. Одна рука нежным движением касается коротких прядок и заправляет их за ухо, а затем не менее мягко, но уверенно смещается на затылок. Другая уже давно обосновалась на спине, даря опору, которая мне сейчас так необходима. А через секунду чувствую губы – сухие, обветренные, но жаркие и сильные, именно такие, какими я их себе представляла. Они накрывают мои, лаская и тревожа едва ли не больше, чем облик мужчины.
Мой первый поцелуй… Настоящий, тягучий, сладкий. И мне так не хочется, чтобы он прекращался! Но, видимо, у Ликета мнение иное. Он отстраняется, всматриваясь в мои глаза, а у меня с трудом получается на нем сфокусироваться.
