— Заберите меня.
— В смысле? — я непонимающе поднял бровь. Ана, безучастно рассматривавшая склон ущелья напротив, повернулась к монаху.
— Ты, что, кусок колбасы? Что значит, заберите меня? Куда забрать? Зачем? — я еще долго собирался перечислять вопросы, которые теснились у меня в голове, но монах перебил меня:
— Я объясню. — он оглянулся на тропу, помялся и продолжил, — У меня был учитель. Он умер три месяца назад. Я думаю, что он последний, кто помнил, чему на самом деле мы должны были служить. Все, что я знаю по новой физике, рассказал мне он. И показал кое-что. Кроме меня здесь нет никого, кто вообще интересуется этим. Вот, та троица, которая вас встречала, это наши видящие. Им ничего не нужно — у них есть все, что они пожелают. Любые поиски, любое любопытство по отношению к знаниям древних — это потенциальные проблемы со скелле, — Виутих быстро посмотрел на Ану и отвернулся, — Так, зачем им проблемы?
— Ну, и зачем ты нам?
Парень, все также наклонившись вперед, внимательно смотрел на меня:
— То, что вы не мун — очевидно. И вы — никакой не метис. Я думаю, что вы ищете ответы на те-же вопросы, что и я. Для этого вы сюда и явились. Меня учили логике, я умею складывать два плюс два. И я уверен, вы тоже ищете дорогу домой, но не для того, чтобы убежать, а для того, чтобы вернутся.
Я был совершенно ошарашен его прозорливостью. Большинство людей здесь, как я думал, вообще бы не поверило, расскажи я им мою истинную историю. Этот парень видел меня первый раз в жизни, но уже раскусил, хотя и не догадывался о моих истинных мотивах. Его способность делать правильные выводы из таких незначительных данных — восхищала. Однако, несмотря на это, просьба «забрать его» выглядела сомнительно. Что мне с ним делать? Нянчиться и заботится?
Пауза затянулась и, что удивительно, молодой монах вновь сделал правильный вывод:
— Не надо меня возить, как колбасу. Я ведь последний, кто знает, хоть что-нибудь. Вы можете меня проверить.
Он замолчал, вопросительно глядя на меня. На скелле он сейчас не обращал никакого внимания. Я подумал, в конце концов, я же летел сюда задавать вопросы, так почему бы не воспользоваться возможностью?
— Ну, хорошо. Вот скажи, если события образуются случайной комбинацией элементов, то почему же реальный мир не выглядит полным хаосом? Ведь, в любой момент, любая пара элементов может с равной вероятностью образовать событие.
Ана повернулась ко мне с недоумевающим видом. В отличии от нее Виутих, видимо, несколько расслабился, откинулся назад, вновь оглянувшись на тропинку — на той по-прежнему никого не было видно. Глубоко вздохнув, он заговорил уже спокойно и уверенно:
— Учитель говорил, что, работая с ультимативной моделью, нельзя пользоваться словами, не давая им определения, которое следовало бы из этой модели.
Ана фыркнула, я нахмурился, пытаясь понять парня. Тот догадался, что перегнул палку и начал торопливо и многословно объясняться:
— Ну, вы же понимаете, что любое наше слово — это обозначение какого-то объекта или его качества в нашем сознании. А если мы собираемся строить мир от начала, от простого набора элементов, то мы не можем к нему применять обозначения из другой теории, из другого опыта, если только прямо не определили их связь с моделью. Вот, например, время. В модели новой физики его нет. Точнее, нет времени, такого как оно воспринимается нами в каждодневном опыте. Там время — это просто последовательный ряд событий. Нельзя, например, сказать, что между одним событием и следующим за ним прошло сколько-нибудь времени. Потому, что есть, просто, два последовательных события и между ними ничего нет и быть не может. В этой модели — события и есть время.
Я решил вернуть его ближе к теме моего вопроса:
— Так все-же, почему мы не видим хаоса вокруг?
— Если коротко, то потому, что события образуются элементами только один раз. — он посмотрел на наши непонимающие лица и добавил, — каждый элемент от начала, в силу того, что он отличается от другого, имеет потенциальную возможность образовать с ним событие, и, так как ничего другого в этой модели вообще больше не происходит, то рано или поздно, такое событие происходит. Причем, когда я говорю рано или поздно, то я имею в виду лишь место этого события в общей последовательности. С точки зрения элементов они просто образуют события с другими элементами. Когда, рано или поздно, таких вопросов не стоит, потому что, ничего другого, в том числе и времени отличного от определенного, как цепь событий, там нет.
— Ну и почему бы элементу не образовать событие с другим элементом повторно? В модели ведь нет никаких запретов?
— Нет. Ключевое слово здесь — причина. Для него в этой модели есть свое определение, но мы проговорим тогда до самого вечера, поэтому я по верхам, с вашего позволения. Иероглиф «причина», как вы, мне кажется, знаете, имеет и другое значение — «сила». Люди думают, что это разные вещи и удивляются, почему у них один и тот-же знак. Но, на самом деле, это одно и тоже. Для изменения движения чего бы то ни было, в стандартной модели, требуется воздействие на объект, которое обозначается этим символом. Иными словами, чтобы движение изменилось, нужна причина для этого, или, другими словами, сила. Для того чтобы элементы повторно образовали уже один раз реализованное событие тоже нужна причина. А ее в модели — нет.
Виутих на какое-то время замолчал, как бы подыскивая слова, и продолжил, размахивая руками:
— В этой модели каждый элемент — законченный объект, существующий в собственном мире. Это как, если бы каждый из них определял собственное измерение в многомерном пространстве. Двигаясь или существуя в своем измерении, каждый из них от рождения имеет вероятность пересечься один раз с одним другим, но не имеет никаких причин, чтобы изменять свое движение или существование так, чтобы вновь встретиться с элементом-партнером еще раз.
Парень замолчал, разведя руками. Ана встрепенулась и неожиданно заявила:
— Вы тут наслаждайтесь общением, а я прогуляюсь немного.
Виутих вскочил, заволновался:
— Я, вообще-то, должен сопроводить вас.
— Куда? — усмехнулась Ана.
— Ну, …, — мялся парень
— Сиди здесь. — это уже был приказ, что мы оба отчетливо почувствовали.
Я тоже вскочил и некоторое время мы молча в некоторой растерянности, хотя и по разным причинам, смотрели вслед неспеша уходящей девушки.
Также стоя, я спросил монаха:
— Выходит, что если число элементов конечно, то и существование вселенной тоже.
Виутих пожал плечами, повернувшись ко мне:
— В модели — оно конечное. Если я правильно понял учителя, то это число имеет ключевое значение при исчислении масштабных коэффициентов.
— Каких коэффициентов? — периодически я переставал его понимать.
— Ну, по большому счету, вся теория сводится к объяснению наблюдаемых нами явлений. А значит необходимо привести меры измерения к общим определителям. Ну, там, сколько событий составляет одна секунда, или сколько событий составляет один грамм и так далее. И общее число элементов при этом присутствует во всех формулах.
