Огонек двигался быстро. Когда он уже отделился, обособился от общего роя светлячков, то вдруг мигнул и погас, как будто его и не было. Носиться над водой в полной темноте, стараясь найти маленькое быстроходное судно, которое, явно, не желает быть обнаруженным, было глупейшим занятием — я развернул машину и направился обратно.
За окном ничего не было, только темнота, украшенная сверху редкими, пробивающимися между облаков звездами. Вроде бы я шел к яхте, но самого судна видно не было. Слева и чуть подальше справа виднелись огоньки соседей — и все. Опять надо хвататься за трубу и, управляясь с ней одной рукой, пытаться найти знакомое пятнышко привода. Я подумал, что надо бы сделать что-то, вроде приборов магического видения — надел на голову и свободен. Откуда-то появилось чувство усталости, что было странно при том возбуждении, которое до сих пор не покидало меня.
Почти подо мной промелькнуло пятно — немного в сторону, и я был улетел в море, миновав цель. Откинув на соседнее сиденье трубу, я снова оказался почти беспомощным — силуэт судна в полной темноте сквозь самодельное остекление найти было невозможно. Светился экран планшета, по кабине гулял ветер, за спиной лежал Виутих, а за бортом болтался сброшенный канат. Я развернул машину носом к берегу и к полноте мироздания добавились далекие огоньки Саутрима. Ладно, будем приспосабливаться к ситуации. Ориентируясь только на показания альтиметра, который в данной ситуации почти ничем помочь не мог — по моим оценкам, его точность не превышала десятка метров, я начал медленно опускать машину, прислушиваясь к звукам из открытого дверного проема. Ветер, тихий плеск — кажется канат коснулся воды. К счастью, дальше рисковать не пришлось — полоску далеких огоньков заслонил темный силуэт надстройки, обнаружившейся сильно в стороне от того места, где я ожидал его увидеть. Зажгли бы, что ли, хотя бы один огонь, хотя бы с моей стороны. Глаза лезли на лоб, в диком напряжении пытаясь рассмотреть недоступное.
Стараясь делать все как можно медленнее и аккуратнее, я направил машину в сторону яхты. Использовать трубу в этой ситуации я даже и не пытался — на такой малой высоте в любой момент можно было оказаться в воде. Самолет был моим самым ценным творением в этом мире и мысль разбить его пугала почти также сильно, как страх потерять Ану.
Темнота на месте надстройки ширилась и расползалась. Метров за двадцать я постарался вывесить самолет в воздухе, но это оказалось практически невозможно — к дрейфу от ветра добавился эффект якоря от опустившегося в воду конца, болтающегося за бортом каната. Машину то тащило в сторону, то разворачивало на месте, тьма надстройки то надвигалась, то таяла во тьме. Я не знал, что делать. Как дать о себе знать? Погудеть в клаксон? К тому же от напряжения начали ныть мышцы шеи и предплечий — долго я так точно не выдержу.
К моему громадному облегчению на яхте меня заметили, прямо напротив меня засветился шарик света и, как в кино, на фоне белой стены рубки обрисовалась знакомая изящная фигура девушки. Она что-то прокричала, я даже слышал ее голос, но ничего разобрать не мог. Сообразив, что самолет болтается относительно стабильно, описывая сложные фигуры вокруг средней точки в пространстве, я рискнул и, слегка развернув его бортом к судну, пробрался к дверному проему.
— Иди на нашу крышу! Я пришлю человека! — отчетливо донеслись слова Аны.
— Понял! Сюда идет лодка без огней! Уходите!
— Мы уже снимаемся! Вы как там?!
Я съежился, как будто меня окатили холодной водой. Самолет начал смещаться назад от яхты и слегка набирать высоту.
— Виутих погиб!
— Что?!
— Виутих погиб! — почему-то я не смог прокричать эти слова в полную силу. Но кажется Ана расслышала меня. Она замолчала. Еще несколько мгновений я смотрел на нее, а затем поспешил за рычаги — самолет вырвал канат из объятий моря и закрутившись по ветру стал набирать высоту.
Помнилось, в детстве я читал книгу про войну — имя автора я конечно уже не помнил, но тот прошел ее собственными ногами. В память навсегда врезалась сценка — свежий выпуск училища, молодые лейтенанты направляются на фронт. Несколько страниц я провел вместе с ними — здоровыми, смелыми, решительными, готовыми защищать родину, отлично подготовленными, умными ребятами. А потом, они добрались до места, набились в блиндаж — дело было зимой, пока сопровождавший их офицер — главный герой книги, отправился докладывать о прибытии. Когда он вернулся, их уже не было — шальной снаряд угодил прямо в бревенчатый накат. Для меня, то чувство, которое я тогда ощутил — чувство войны, осталось навсегда. И сейчас оно почему-то вернулось. Виутих ни с кем не воевал, он мечтал о путешествиях и открытиях, мечтал о неведомой для него прародине. Даже конфеты, начиненные толченым материалом линз, которыми я его вооружил, были безвредны — их цель была лишь защитить его товарищей, ничего более. Судя по всему, он все-же, как и большинство местных, прекрасно знал об опасности этих тварей — скелле, но согласился, не задумываясь, помочь нам. Его убили не спрашивая имени, не интересуясь его поступками, его судьбой, его планами, намерениями. Он, вообще, не успел поучаствовать в этой войне! Он просто приехал на чужую.
Я успел подраться на этой планете, от моей руки гибли люди, но они все старались убить, так или иначе, меня. Парень же просто доверился мне, поверил, что, идя за мной, он найдет, то, о чем мечтал — получается, я его обманул. Чувство вины было нестерпимо!
Самолет несся навстречу темноте моря, ветер шипел за тонкой стенкой кабины, заполошно хлопал в открытой двери, остужая мое тело, но не душу. Я не знал, что делать с трупом. Точнее, я уже решил, что опущу его в море, над которым он погиб, но я не знал, правильно ли это. Как поступают в таком случае местные, есть ли у них особые обряды, призванные проводить душу покойника — я не знал. Вроде бы они их хоронили — во всяком случае на западе я встречал кладбища, но ни разу похорон там я не видел. Кроме того, сейчас у меня не было большого выбора — мне в очередной раз напомнили, что я чужак и, пусть меня простят местные, если я нарушу их обычаи — а я почти наверняка это сделаю, но меня, я надеялся, извинит то, что я здесь вечно либо в походе, либо на войне.
Казалось, машина повисла неподвижно посреди темной пустоты вселенной. Конечно, это было не так — самолет дрейфовал вместе с ветром. Но последний больше не хлестал упругими толчками через открытую дверь, он умолк. После долгой паузы, в далеком море внизу плеснуло тело Виутиха, внося свою лепту в круговорот веществ в природе. Я сидел в открытом проеме, приходя в себя. Навалились усталость и желание спать, самолет послушно качался ласковым гамаком в потоках воздуха, никуда больше двигаться не хотелось. Почему бы не остаться в воздухе? Почему бы не жить прямо здесь — в уютном и безопасном домике над теплым океаном? Конечно, я знал ответы, но вместе с тем, в этот момент, мне показалось, что я нашел решение — как добраться через океан до далекого острова. Возникшая идея вернула интерес и желание действовать, вернула смысл в мое существование здесь.
Кряхтя как старый дед, я поднялся и перебрался за рычаги — следовало еще найти на таком далеком отсюда берегу древний город и точку, с которой мы все вместе стартовали еще совсем недавно. Возвращаться мне предстояло одному.
