— Зачем это тебе? У меня цена и так — почти даром.
— Уважаемый, чтобы напиться мне никакой поставщик не нужен. Мне твоей чудесной пастилы — более, чем достаточно. Просто у меня друг есть на западе — просил узнать что да как, какие, мол, цены и все такое.
— Повесят твоего друга. — уверенно заявил старикашка, — Если уже не повесили. У них там с этим просто — поверь мне. Друг твой — матрос небось?
Я смущенно согласился:
— Ну, да. Вы как догадались?
Хитрый старикан заулыбался во весь рот:
— Таких друзей здесь в порту у каждого — десяток. Некоторые даже таскают помалу, но недолго. Думаешь, ты первый?
— Да, нет, не думаю. Но он парень надежный — ни разу не обманул.
— Чего тебе? — грубо спросил хозяин у вновь сунувшегося к стойке парнишки разносчика.
— Так, подали уже. — тот кивнул на столик с нарубленным лохом в объемистом горшочке.
— Иди, работай. — отмахнулся старикашка от парня, — Если твой друг и правда что-то сможет протащить, то я у тебя сам возьму.
— Сколько возьмешь и почем? — перешел я на деловой тон, хотя, не собирался иметь никаких дел с первым встречным.
— Килограмм возьму! — гордо объявил вес в местной мере Ярмонил и я отчетливо понял, что у него самого денег на это нет. Тон, которым он это произнес, намекал на его солидный вес в бизнесе и обширные финансовые возможности. Я поспешил заверить его, что о таких высотах даже и не мечтал:
— Ничего себе! Килограмм! Да, как он его протащит?! Он в штаны собирался зашить. Ну, там, грамм двести.
Ярмонил уверенно кивнул, соглашаясь:
— Ладно. Двести, так двести. Возьму, чего уж.
Мы немного поторговались, деля шкуру неубитого медведя. Под конец хозяин прибрежного заведения, видимо соблазнившись ценой, до которой мы договорились, наконец-то сообщил мне что-то, ради чего я и затеяли разговор:
— Ты, Илия, только держи это все при себе. Никому больше не предлагай пастилу.
— Почему это? Вдруг, кто больше даст. — затупил я.
— Потому! — разозлился хитрый дед, — У нас с запада металл возит компания Сурха — серьезные ребята. Они же и пастилу потихоньку таскают. Узнают, что кто-то свой частный бизнес завел — перекупят все за полцены. И им не откажешь — с ними не поторгуешься, почем назовут, за то и заберут.
— Да, откуда они узнают?
Ярмонил выпучил глаза:
— Ты чего, дурак? Если я у них очередную порцию не выкуплю, они поинтересуются — чего это, клиенты пить перестали? Или не перестали? Смекаешь?
— Смекаю. Только вот, продам я вам наши двести грамм — они же все-равно выручки не досчитаются?
Старикан довольно осклабился:
— Не бойся, у меня все схвачено. Когда друг твой придет?
Я пожал плечами:
— Надеюсь, что дней через десять. Может — двадцать, максимум.
— Иди ешь своего лоха — он хорош, пока горячий. Потом ко мне подойдешь — потолкуем еще.
После позднего завтрака я двинулся вдоль границы древнего города, стараясь сохранять независимый и деловитый вид, и в тоже время ведя себя, как настоящий турист — заходил в разные лавки, приценивался, старался побольше общаться с местными, пару раз покупал всяческую мелочь и дегустировал разные варианты разведенной пастилы, отличавшиеся паршивым качеством и богатыми вкусовыми добавками с кучей красителей. К обеду, когда я наконец добрался до нового города, сам себя я уже ощущал почти местным. Население города отличалось поразительным по сравнению с западом разнообразием типов и внешнего облика. Если учитывать, что они все друг с другом перемешались, то я вполне вписывался в этот калейдоскоп и такого внимания, как в верховьях Дона к себе не привлекал. У меня даже сложилось впечатление, что именно благодаря тому, что я заметно отличался своим видом от жителей Мау, меня, если только я не открывал рот, принимали за местного — не уроженца Саутрима, конечно, но с запада однозначно. Да и в разговоре, если я только не вел себя, как турист, то особого внимания к себе я не заметил.
Результатами моего разведывательного вояжа были адреса мастерских ювелиров и кузнецов, где на заказ могли изготовить любую гравицапу, понимание рынка жилья в этом замечательном городе и информация о поставщиках пастилы с запада.
Часть чертежей необходимых мне деталей для модификации самолета и изготовления метателя, я уже приготовил за целый день вынужденного сидения на берегу чудесного ручья и пока я бродил по окраинам древнего города, успел разместить несколько заказов.
Интереснее всего оказался организован рынок жилья, если это можно было назвать рынком. Два факта кардинально влияли на отношение местных к этому — наличие останков древнего города и тропический климат. При прочих равных условиях аборигены предпочитали индивидуальное жилье в виде сарайчиков на ножках с плетеными стенами и тростниковой крышей. Состоятельные граждане модифицировали народный вариант, выкладывая стены из кирпича и покрывая это творчество своеобразным вариантом широкой армированной черепицы. Такой дом подлежал в обязательном порядке побелке, причем крыша белилась также, как и стены. Очевидно, это была не известковая побелка, так как с определенным успехом она противостояла даже местным тропическим ливням. Новый город почти весь оказался застроен в таком стиле. Среди бесконечного хаоса ослепительно белых домиков, выделялись крупные строения отдаленно напоминавшие по стилю то, к чему я привык на Мау — четырехугольный двор, окруженный по периметру стенами с галереями и жилыми башнями по углам. Статус владельца очевидно определялся по высоте башен, одна из которых редко когда бывала меньше трех этажей. На крайней восточной границе города, примыкавшей к длинной косе, уходившей далеко на юг в море, располагались самые богатые и роскошные дворы — здесь находился монастырь скелле, здесь же окруженный парком деревьев-гигантов стоял почти что замок местного монарха.
Весь восток континента формально являлся единым государством с этим монархом во главе. Однако, по сути, это была очень разношерстная конфедерация мелких образований, главы которых, хотя и назначались монархом, но при этом были несменяемыми и многие из таких владетелей по факту передавали свои посты по наследству, конечно же с милостивого одобрения верховной власти. Сама монархия также формально династической не являлась — по смерти предыдущего, новый монарх избирался общим советом глав регионов. Как-то при этом все время получалось, что вот уже шестым правителем кряду являлся представитель одного и того-же семейства.
Постоялые дворы существовали лишь в новом городе и занимались исключительно купцами и моряками с запада и изредка гостями с останков континента за океаном. Местные либо снимали домики, если это были зажиточные граждане, либо селились без всяких ограничений в останках древнего города. Последний, как таковой, уже давно был разрушен, разграблен и заброшен, но одна особенность древнего городского строительства продлила ему жизнь. Древние строили свое жилье на искусственных основаниях, возвышающихся над уровнем грунта, где они прятали все коммуникации, дороги, сети, вентиляцию и вообще все, что являлось вспомогательными системами города. Их жилье — те здания, которые реально использовались людьми, строилось на поверхности таких оснований-плато, и к настоящему моменту было тотально разрушено и непригодно ни к чему, кроме краеведческих экспедиций. Изъеденные же тоннелями и коммуникациями, как дырявый сыр, основания, к тому-же, снабженные отлично организованной вентиляцией, а, что еще более важно, прекрасно защищающие от тропической жары, послужили готовым пристанищем не только для не избалованного большими доходами населения, но и для всех фабрик и мастерских, лесопилок и складов, кирпичных заводов и верфей. Масштабы строительства древних с легкостью переварили все, что осталось от былого населения. Более того, большая часть древнего города оставалась заброшенной. Поэтому вопрос о ночлеге для простого люда просто не существовал. Хотя, конечно, в обжитых многоугольниках древних все более-менее пригодные помещения были заняты, и пришельцы должны были либо платить за жилье рядом с работой, либо селиться на свой страх и риск в обширных пустошах заброшенного города, что они по большей части и делали.
