— Тебе чем-нибудь помочь? — глуповато спросил я.
Скелле повернула голову:
— А что ты можешь?
Я вздохнув признался:
— Да, наверное, только убивать.
— Тогда, спасибо, не надо. — она продолжала следить за мной.
— Да, я и не собирался. — оправдывался я, — Не надо было меня атаковать. Поговорили бы. Ты ударила, я просто разрядился. Хотел бы убить, … Ну, ты понимаешь.
— Понимаю. — женщина не отрываясь смотрела на меня.
Я осмотрел ее тело — было удивительно, что в таком состоянии она нашла в себе силы лечить саму себя.
— Боль отключила?
Женщина поморщилась:
— До пояса. Выше нельзя — могу задеть дыхание. Тогда, это будет самоубийство.
— Сестры смогут тебя вылечить?
— Смогут конечно. Позвоночник цел, внутренние органы не задеты, ушибы, да переломы — мелочи. Счастье, что по черепу не попало ничего — к твоей радости, наверное. — она опять поморщилась, отвела глаза и по ее взгляду, и по шевельнувшимся листьям я понял, что она вернулась к лечению.
Дождавшись, когда она вынырнет из своей сосредоточенности, я продолжил:
— Тебя люди Сурха привезли?
Она кивнула.
— Они тебя должны забрать отсюда?
Женщина вновь посмотрела на меня, отвернулась уставилась в небо, но я знал, что она просто молчит, ничего магического не происходило.
— Да. Они за мысом должны стоять пока я им знак не подам.
— Какой?
Скелле вновь повернулась ко мне:
— Я тут до вечера планировала просидеть. Поговорить хотела. — она усмехнулась.
Я покивал, ясно — поговорить. Проходили мы уже такие разговоры.
— Ну, а потом зажгла бы маяк — они бы и пришли.
— Жги. Я мешать не буду. Мне самому с ними поговорить интересно.
Женщина чему-то усмехнулась:
— Хотела бы я на ваш разговор посмотреть.
— Вот и посмотришь.
Скелле помрачнела:
— Не могу я. Сотрясение у меня сильное. У меня и лечение-то не получается. Хорошо, хоть боль отключила в ногах — там переломов больше всего.
— Я слетаю, пригоню их сюда. Но ты мне ответь, пожалуйста, на несколько вопросов. — я внимательно смотрел на нее.
— Взаимно. — прохрипела незнакомка.
— Хорошо. Пусть будет взаимно.
Женщина кивнула. Похоже, она оживилась — поверила, что все обойдется и я не буду ее добивать. Уж в чем я был уверен, так это в том, что добивать раненого, тем более женщину — просто не смогу. Даже реалии Мау не смогли изменить меня. Хотя ситуация была фантасмагорической — я уселся на задницу напротив изломанной, покалеченной женщины, которая десять минут назад хотела меня пытать, потом пыталась меня убить, а теперь лежала беспомощная на мокрой гальке под скалами пустынного крохотного пляжа. Я же, вместо того, чтобы мчаться за помощью, устраивался поудобнее, чтобы пользуясь моментом допросить раненого страдающего пленного. Все-таки что-то изменилось. И я совсем не был уверен, что к лучшему или к худшему. Просто, разум подстроился под новые условия существования, приспособил поведение к более эффективному выживанию в иной обстановке. Подумалось, что Земля, все-таки ушла далеко вперед, мы стали намного более гуманными и человечными, но не потому, что изменились сами, а просто потому, что изменили среду нашего обитания. Мой собственный опыт говорил, что я, тот-же самый человек, который на Земле не мог грубого слова сказать женщине, здесь уже убил несколько, а сейчас собираюсь допрашивать раненую. И произошло это не потому, что в моей душе раскрылась темная сторона, а, просто потому, что в условиях Мау такое поведение единственно возможно, если ты хочешь выжить.
Голова гудела и немного кружилась — вероятно, я и сам получил небольшое сотрясение. Хорошо, хоть не было тошноты. Скелле, повернув голову, следила за мной взглядом. Я, понемногу приходя в себя, сидел упершись на выставленные руки, уставившись в близкий прибой, брызги которого периодически долетали до нас. О чем с ней говорить? Ладно, начнем с насущного.
— Это Сурх тебя пригласил?
Похоже, что мой вопрос удивил скелле, она нахмурилась:
— Сурх? Нет, не он. Мы просто искали одного муна, который мелькал с известной сучкой с запада в разных интересных местах. Когда нам сказали, что какой-то крутится в городе и, похоже, ведет дела с Сурхом или его компанией, то это была моя обязанность найти и пообщаться с тобой. Я не собиралась тащиться на этот богом забытый берег. Если бы ты не удрал со склада Сурхов, то мы бы встретились с тобой еще накануне, в более комфортной обстановке.
— То есть, Сурх решил меня кинуть по собственной инициативе?
Женщина брезгливо поморщилась:
— Меня не интересуют ваши делишки! Разбирайтесь сами — мне до них дела нет.
— Ну, ладно. А, от меня ты чего хотела?
— Я думала, что ты слуга этой сучки. Но теперь я вижу, что сильно ошибалась. Скажи, это ты убил наших девочек в Эстру?
Я наклонился над скелле:
— Да. И ваши девочки напали первые. А если орден не поумнеет, то вскоре вы все умрете. Кто дал вам право убивать людей без суда и следствия, просто по праву силы?
Женщина отвернулась, помолчала, потом нехотя проговорила:
— Что ты от них хочешь? Они выше закона, они молодые, они презирают тупоголовую чернь — они заплатили за это.
— А, та, которую мы называешь сучкой? Она, ведь, не чернь! Они напали на нее сразу же, они ее убили!
— Убили?! Я точно знаю, что она была жива. Мы отследили ваш визит в монастырь, мы знаем, кто пришел в Саутрим за ней.
— Она выжила, но не благодаря твоим сестрам, а благодаря счастливому случаю.
Скелле застонала, закрыла глаза и сцепила зубы.
— Я могу помочь?
— Не лезь! — сквозь зубы ответила женщина.
— Не лезу. — я дождался, пока ее лицо разгладится, — Тебя как зовут, могучая волшебница?
— Таута. — скелле вновь открыла глаза, — А тебя я знаю, Илия.
Я вздохнул — Илия, так Илия. Таута вцепилась взглядом в мое лицо:
— Скажи, ты эль?
Я пожал плечами:
— Не знаю. Я не понимаю, что это значит. Может эль, а может пиво в бочке.
Скелле не обратила никакого внимания на мои последние слова, похоже, ее интересовал только один вопрос:
— Почему вы ушли?!
— Ты не слышишь меня. Я не знаю, кто такой эль. Я сам никуда не уходил, наоборот — я пришел, хотя и не по своей воле. — немного подумав, я добавил, — Сначала, не по своей, потом уже сам. Ну, как-то так.
