– Угу.
– И нет, Валерия, – уже улыбаясь добавил Вальд. – Мы никогда не задумывались об изменении названия. Лахус образовался задолго до появления человечества на Земле. Спустя несколько лет вы полностью перейдет на лахусский язык, а родной забудете. И будете вспоминать лишь по возвращении на Землю, когда захотите навестить родных.
Хотела я спросить, почему бы не отправить меня к родной маме прямо сейчас, но ректор на этот раз не дал мне шанс, а сразу продолжил речь.
– Лахус! – воскликнул он и взял со стола небольшой голубой шарик. – Королевство с великой историей.
Я даже не отдала себе отчет, что охнула одновременно с остальными, стоило ректору движением рук увеличить шар до размера его самого. Это было точно такое же свечение, как у меня в спальне. Даже возникла мысль быстренько встать и побежать туда. Я ведь могу дома оказаться?
Но министр как будто прочитал мои мысли и опять схватил за руку. Буквально сцепил наши пальцы в замок. И даже мой злющий, явно протестующий взгляд не возымел никакого эффекта.
– За насилие над женщиной смертная казнь, – напомнила я шепотом.
А он что? Опять улыбнулся, как будто я его ну очень веселила.
– Если удастся доказать, что женщина извращенка, и ей это нравилось, то можно избежать наказания, – шепнул он, слегка наклонившись ко мне и не отрывая взгляда от ректора.
Я снова охнула. И остальные тоже. Только их поразили фокусы с голубым шаром, а меня наглость сидящего рядом лаха.
– Смотри, – посоветовал Эльдеон. – Это не портал. Просто лахусский телевизор.
Я уже действительно смотреть начала, а он руки так и не убрал. Попыталась вырваться – только сжал сильнее. Больно не было, страшно тоже… почти. А вот симптомы буквально дышать не давали. Только болтовня ректора и отвлекала.
– На Лахусе не всегда был мир и порядок, – заговорил он, отойдя подальше от «телевизора». Картинки в нем сменялись быстро, показывая красивые пейзажи на любой вкус и цвет. И удивительно, но все летние, теплые. – Прошлое мы называем Темными временами. Тогда нам еще были неведомы способы управления пространством, и первобытные лахи жили в жестоком обществе.
– Ну, вы не далеко ушли, – пробормотала я. Эльдеон вздохнул и покачал головой. Да, я невыносима и неисправима. Ужасная я, отправьте меня домой!
– Больше всего ценилась сила, – пояснил ректор Вальд. – Как физическая, так и магическая. Лахи, естественно, были сильнее развиты физически. Но все чаще именно девочки рождались с сильным даром. Одна из них – Хеония. Великая ведьма прошлого. Именно она научилась сгущать и искажать пространство, образовав первый на Лахусе портал. Он открыл ей путь в неизведанный мир, который теперь закрыт для посещений. В мире под названием Дартея правили женщины. Их законы и порядки были ничем не лучше лахусских, но на Хеону они произвели особое впечатление. Получив знания от дартеянок, она вернулась на Лахус и наложила на всех лахушек страшное несокрушимое проклятие, отрезающее возможность иметь детей от мужчин. Отныне они могли размножаться с помощью особого заклинания, в котором рождение мальчиков не предусматривалось.
На экране вспыхнул образ страшной обезумевшей бабы с шальным взглядом.
– Довели… – протянула я и поджала губы. Вспомнила про руку министра, дернула на себя, а он неожиданно поддался. Но так только хуже стало. Пальцы-то он не разжал, и теперь они находились на моих коленках.
– Да отпустите вы меня, – шикнула я. – Сбегать не буду.
– Что, интересно стало? – с явной издевкой поинтересовался он и наконец убрал свою лапищу.
Даже отвечать ему не хотелось. Ну интересно, и что? Может, хоть что-то новое узнаю, а то из них все по слову тянуть надо.
– Конечно, правитель Лахуса не мог позволить случиться катастрофе, и он приказал остановить Хеону, – меж тем говорил ректор. – Она была сильнее любого лаха, но все же целой армии противостоять не смогла. Ее пленили и попытались облагоразумить. Предлагали свободу взамен на снятие проклятия. Но она отказалась. Две тысячи лет назад ее казнили. В день казни она обратилась ко всем женщинам Лахуса, заклиная истребить мужчин, как недуг. По ее мнению они были слишком жестоки. До последнего вздоха она верила в то, что обретая силу, лахи теряют души.
– И мозги, – добавила я, согласно кивая. Поймала на себе предупреждающий взгляд министра. Пожала плечами. – Что? Мудрая женщина была.
– Хеона была ужасной и гениальной одновременно, – заявил ректор Вальд. Вот даже он ее уважал. – Конечно, она глубоко заблуждалась и своими безумными идеями едва не привела наш мир к гибели. К счастью, некоторые ее ученицы вовремя опомнились и начали работать во спасение цивилизации.
В светящемся кругу появились образы других таких же страшных, но не таких обезумевших женщин. Вообще, я начинала понимать, почему лахи позарились на землянок. А мы-то красивше. У нас и фигурки, и лица посимпатичнее. Коренные лахушки больше мужчин напоминают. По крайней мере, двухтысячелетние.
Подняла руку. Сидящая по соседству девушка посмотрела на меня с осуждением. Пальцы министра вновь поползли к моим коленкам. Ректор усердно делал вид, что меня не видит.
– Спустя столетия так никто и не смог снять проклятие, – продолжил он, – даже самые одаренные ученицы Хеоны. Лахи нашли способ продлить свои жизни, но вопрос деторождения, как у вас говорят, встал ребром.
– Ум-м-м! – промычала я, поднимая руку так высоко, как только можно. Лапища министра уже улеглась на моем колене, и я все не понимала, для чего. Оказалось, для фиксации. Пригвоздив меня к креслу, он попытался перехватить вторую мою руку, которая была подальше от него.
– Да, Валерия? – раздраженно среагировал ректор, тем самым останавливая Эльдеона. Медленно отстранившись, он послал мне очень красноречивый обещающий расправы взгляд. – Валерия? – напомнил о себе ректор.
А я глянула на него, на монитор с пугающими бабами и обреченно застонала.
– Я забыла, – призналась, послав министру колючий взгляд. Все он.
– Возможно, тебе стоит слушать повнимательнее, – пожурил Вальд.
Возможно.
А меж тем ректор продолжил:
– Как я сказал, когда встал вопрос о продлении рода, лахи начали искать потенциальное решение проблемы в других ми…
– Вспомнила! – выкрикнула я и поднялась. – Я хотела спросить, что сейчас с вашими женщинами стало? Где они? Вы их как, совсем своими порядками заморили или хотя бы где-то в резервацию поместили, как исчезающий вид?
Ректор окаменел. По залу прошли возмущенные шепотки. На меня с укором уставилось больше сотни пар глаз. С укором! То есть они вообще не понимают?
– Девочки, да если они своих родных женщин не ценят, то вас тем более не будут! Вы им…
– Эсмины! – раздался усиленный эхом и полностью заглушающий меня голос министра Эльдеона. – Прошу нас извинить. Такое бывает редко, но некоторые женщины трудно переносят адаптационный период. Как видите, это проявляется в нервозности и неверном восприятии информации.
