Настроение слегка улучшилось – вечер становился более интересным.
Ужин предварял фуршет с шампанским. Кабал, как того требовала мода, чуть припозднился, однако обнаружил, что тенденции теперь совсем другие. Пассажиров в гостиной на корме оказалось не многим больше стюардов. Ему предложили наполненный до краев бокал шампанского, причем не узкий, какие, он считал, нынче популярны, а широкий. Оглядевшись, он заметил, что женщинам подносили длинные, заполненные наполовину бокалы, и понял, что в миркарвианском обществе быстро напиваться было прерогативой мужчин. Кабал с трудом представлял, как Движение трезвенников сумеет в ближайшее время развернуть кампанию в Миркарвии. Он нерешительно взглянул на свой бокал – в нем было, наверное, не меньше четверти пинты, – а затем тихонько направился к эркеру в дальней части, где располагался закрытый шлюз, ведущий в коридор. Там он встал, потягивая шампанское и стараясь выглядеть холодно и неприступно.
Судя по всему, методика работала. Никто не приближался и не заговаривал с ним, кроме стюарда, который каждые несколько минут нависал над Кабалом и молча ужасался, что тот до сих пор не приговорил свой первый бокал, не говоря уже о третьем или четвертом. Гостиная постепенно заполнялась, мужчины пили и пили, а женщины беспрестанно о чем-то трещали. Здесь собрались не лучшие представители человечества, и наблюдать за ними Кабалу было не слишком интересно. Вместо этого он смотрел на бескрайную пропасть небес. Облачный покров истончился, и теперь лишь несколько рваных завитков слоисто-кучевых облаков медленно плыли по небу, подсвеченные синим светом растущей луны. Звезды сияли ярче и казались четче, чем ему когда-либо доводилось видеть, – Кабал полагал, что это из-за высоты. Юношей он непродолжительное время увлекался астрономией, и сейчас забавлялся тем, что выискивал созвездия. Как всегда, найти Большую медведицу не составило труда, и Кабал по-детски испытал восторженный трепет. Он провел линию от ковша до Полярной звезды и долгое время любовался ей. Но затем она сместилась на небе, что заставило встрепетнуться уже совсем по другой причине – он понял, что корабль поворачивает. Однако по прошествии нескольких тягостных секунд, вращение прекратилось: «Принцесса Гортензия» просто слегка скорректировала курс, а не возвращалась в аэропорт. Кабал всем сердцем желал, чтобы начался этот чертов ужин и можно было поскорее с ним покончить.
Вопреки всему, он почувствовал, что входит в роль. Он вспомнил все, что знал о сельском хозяйстве и был вполне уверен, что сумеет произвести впечатление на обывателей фактами о почесухе у овец. Учитывая, что эти обыватели были пьяны в зюзю.
Внезапно он ощутил, что за спиной его кто-то стоит, а в следующий миг почуял запах парфюма. Он позволил себе расслабиться, и, стоило перестать быть отчужденным и неприступным, как к нему подступились.
– Прекрасный вид, не так ли? – раздался юный женский голос. Вопрос задали практически ровным тоном, поэтому Кабал не сразу сообразил, о чем идет речь.
– Вы о звездах? Ах, да, полагаю, что так. Хоть я не поэт и не художник. Но так говорят.
Женщина издала звук, который походил на легкий смешок, словно Кабал только что произнес остроумную или глубокую фразу. На самом деле, так и было. Затем женщина продолжила:
– О чем вы думаете, глядя на звезды?
Кабал слыхал о таком. Если он все правильно понимал, его пытались «подцепить», и сейчас они находились на стадии светской беседы. А что, неплохой вариант. Он вполне сможет избегать компании остальных пассажиров, если на протяжении всего полета будет развлекать одну – в идеале довольно глупую – женщину. Если верить пословице, никто не любит быть третьим лишним. Над этим знакомством стоило поработать.
Глядя исключительно на звезды, Кабал принял вид, по его мнению, мечтательный и романтичный, и сказал:
– Когда-то давным-давно люди верили, что их будущее записано в звездах. Это называлось астроскрипт. Считалось, что если хочешь узнать обо всем хорошем, что сулит будущее, нужно читать его с запада на восток.
– А чтобы узнать о плохом – с севера на юг? – спросила его спутница, не проявив особой смекалки.
– Все это чепуха. – принялся разъяснять Кабал, гадая, насколько удачным был ход. – Звезды движутся по орбитам. Будущее остается скрытым от нас, как бы мы ни старались его прочесть. Существовала еще одна техника – гиромантия. Практикующие ее люди вращались на месте до тех пор, пока у них не начинала кружиться голова и они падали. То, как они падали, предсказывало будущее человека, нанявшего гироманта. Я так полагаю, – добавил он с изящным смешком, – что правдивое предсказание звучало бы так: «Скоро мошенник обведет вас вокруг пальца».
На какое-то время в воздухе повисла тишина – Кабал как раз подумывал, не настал ли момент повернуться и, насколько получится, предстать во всей своей неотразимости. Однако прежде чем он успел воплотить задумку, его спутница заговорила вновь:
– Гиромантия… Мне казалось, вы больше по части некромантии, Иоганн Кабал.
В гостиной стало очень тихо.
Но вот кто-то из гостей засмеялся, и разговоры возобновились – Кабал сообразил, что произошло банальное совпадение и около дюжины бесед вдруг прервались одновременно самым естественным образом. Ну, по крайней мере, пока никто не тыкал пистолетом ему в спину, а значит причиной молчания послужил не он. Кабал перестал глядеть на звезды – горло сдавило спазмом, да и голова вела себя слегка гиромантично, – сосредоточился на отражении в стекле и на секунду ему привиделось лицо, которое, как он прекрасно знал, принадлежало мертвецу. Сердце сделало кульбит. Резко вдохнув, Кабал снова поднял глаза и понял, что ошибся, однако правда оказалась не менее шокирующей. Он был не из тех, кто охает и ахает, поэтому и на этот раз воздержался. По правое плечо рядом с ним стояла Леони Бэрроу. Она со злостью смотрела на него.
Некромант едва ли может надеяться на то, что больше никогда в жизни не встретит человека, даже если закопал его в лесу. Таковы издержки профессии. Однако последним человеком, которого Иоганн Кабал ожидал увидеть на борту «Принцессы Гортензии», была Леони Бэрроу – женщина, что он последний раз встречал много месяцев назад, за много международных границ отсюда.
В те времена Иоганн управлял дьявольским цирком, который в течение года курсировал по железной дороге, собирая по пути души недовольных. Все это творилось по прихоти заскучавшего, капризного Сатаны, который заключил с Кабалом пари: если за год с помощью цирка тот соберет урожай из ста душ и доставит в ад, Князь тьмы вернет ему его собственную.
Как же Кабал возненавидел тот год, хотя кроме себя винить за случившееся было некого. У него выдался отвратительный период, когда приходилось приговаривать людей к вечным мукам и заниматься всякой ерундой. Он прошел через многое, а удовольствия не получил. Тогда Кабал верил, что цель оправдывает средства, но достигнутая цель заставила его усомниться в средствах, из-за чего и без того небольшая победа казалась мелочной и позорной. Что за горькая ирония в череде других разочарований, что он испытал за тот год.
