На следующий день Драгослав приказал Великому Военачальнику Дружины Ворону отправить гонцов на острова и в княжества для набора рекрутов. Царь распорядился и о том, чтобы воинов лучше кормили, тренировали и платили достойное жалованье им и их семьям. Такие поручения Ворон всегда выполнял охотно, а люди охотно шли в дружину за хорошее вознаграждение. Благо слуги Полоза снабжали царскую казну и жемчугом, и драгоценными камнями со дна морского, и солью, и рыбой, и другими богатствами моря. Военному советнику Здебору царь тоже увеличил жалованье, и Здебор позабыл о своих вопросах, почему же убегают новобранцы и бывалые воины. Военный советник на радостях заверил Драгослава о том, что, кажется, побеги прекратились.
Еще девять лет назад, в начале своего правления, Драгослав учредил Палату Князей. Поначалу в неё входили все князья прибрежных городов, которые могли заметить неладное на том праздновании Солнцеворота. Но со временем в Палату вошли и правители других княжеств, которые были в чём-то не согласны с царём. Все члены Палаты получали высокое жалованье от короны и дарственные земли. Палата проводила Соборы в Солнцеграде раз в половину года: пышный, торжественный приём в Царском Тереме. На Соборах Палаты Князей присутствовали царские веденеи, казначеи, военный советник и Великий Волхв. Особо важных вопросов на собраниях не решалось, но все князья чувствовали себя крайне необходимыми царю. Они были приближёнными к короне, что не могло не сказаться на их отношении к своему правителю. Даже если разногласия и были, то после царских приёмов, даров в виде земельных наделов и алмазов, они быстро забывались. На одном из Соборов Палаты Князей Драгослав сообщил печальную весть о том, что находящийся в ссылке Драгомир погиб. Вместе с Драгомиром решила отправиться к Богам вся его семья, следуя традициям, забытым много веков назад: в Сваргорее они бы остались жить в изгнании, в то время как в Ирии их ждёт вечная свобода. Весть не опечалила собравшихся князей и веденеев. Мужи только подивились тому, что Драгослав так сердечно поступил – брата в ссылку отправил, а не на виселицу.
Кудеяра, князя Мореграда, Драгослав назначил Ведающим Князем на первом соборе Палаты. Кудеяр стал главным среди приближённых князей: князь Мореграда ближе всех общался с Драгославом и крайне ценил своё положение. Кудеяр происходил из простого люда, был честным и открытым человеком, которого оказалось легко заворожить. Новое положение открыло в Кудеяре неведомые ему самому качества – гордость и тщеславие, которые Драгослав всеми силами поощрял. Поэтому и сейчас Драгослав не упустил случая ещё немного повысить Кудеяру жалованье за счёт поднятого с морского дна белоснежного жемчуга.
Обратил своё внимание Драгослав и на флот. Все суда надлежало тщательно подготовить к судоходному сезону; проверить и исправить, в случае надобности, боевые орудия. Морским Витязям царь велел крепче заговорить Полозовы суда, дабы те были готовы к волхвовской битве с таинственными рахманами. Заметил Драгослав, как от этого его приказа ещё ярче вспыхнул огонь в глазах морских юношей: Полоз был рад тому, что Драгослав исполняет своё Слово. И, хвала Сварогу, Змий больше не являлся Злате. Видать, теперь Полоз не сомневался, что Драгослав будет служить ему преданно.
Полоз наблюдал за миром из глубины своих вод. Наблюдал с помощью Духа своего Наместника Драгослава; наблюдал через капии свои, кои велел Драгославу вознести над остальными Богами. В течение десяти лет Бог морей являлся волхвам Сваргореи во снах. Являлся в облике прекрасного молодого человека с сияющей кожей и зелёными волосами-водорослями. Тихо шептал Полоз о том, что Боги позабыли Свет. Что покинули своих детей, уйдя в свой, лучший, мир. Что Светомир должен отворить свои врата, что людям надобно к родителям подняться. Тихо, вкрадчиво шептал. Поначалу волхвы не помнили своих снов, только неясные чувства оставались в их душах. И мудрые волхвы, сами не зная почему, в своих молитвах всё чаще к Полозу обращались. Возвышали его капии сами, и огнивицы с Небесным Огнём подле них зажигали. Сквозь божественный огонь Полоз приходил к волхвам и речи сладкие им молвил. Говорил о прекрасных садах, что цветут в Светомире. О заоблачном рае, где смерти нет, и Птицы в том мире не прилетают. Неужели Боги оставили своих детей на земле, а сами в своём небесном раю отдыхают?
Полоз многое молвил волхвам, а те, позабыв себя, Богу внимали. И теперь, спустя десять лет речей медовых, люди славили Полоза. Видел Змий, что сварогины ему верят. И думал Полоз о том, что, когда откроются Врата в Светомир, Перун спустится на братскую битву. Полоз обязательно победит его, и его, Полозову силу, признают, наконец, остальные Боги. И повернётся к нему Отец Сварог. И весь Свет преклонит перед Полозом колени.
Бог морей ведал и о том, что, когда придёт время, Драгослав и бессмертие у него попросит. И тогда Полоз заключит смерть Драгослава там, где её никто не найдёт; Бог морей заключит смерть царя вместе с его золотым Духом человека. Заключит там же, где хоронится и душа его любимицы Агнии. И обретёт, наконец, Агния своё счастье. И будут служить Полозу Драгослав и Агния вечно, а их дочь Злата будет трон мирской держать.
И воцарится во всём Свете Полозова власть, и цари других, неведомых, земель сами Полозу с поклоном явятся.
Малуша, укутавшись в тёплую шерстяную шаль, которую набросила поверх кроличьей шубки, вела Сбыню вверх по улице, что поднималась меж высоких каменных домов. День перевалил за половину, и стало смеркаться. Улица была безлюдна, и только фонарщик, стоя на лестнице, зажигал фонари.
– Душа моя, зачем же так торопиться? – с трудом переводя дыхание, говорил Сбыня.
– Мы опаздываем! – воскликнула Малуша и ускорила шаг. – Они уже собрались. Сегодня большой собор – даже сестра из Береса прибыла! Вспоминать будем.
– О, Боги! – сокрушался Сбыня, стараясь поспеть за женой. – Давай лучше к врачевателю сходим, душа моя?
– Ты мне всю душу этим врачевателем измотаешь! – покачала головой Малуша. – Сегодня послушаешь братьев и сестёр и сам вспомнишь!
– Хорошо, послушаю, родная. Только потом, как ты мне обещала, к знахарю пойдём! – напомнил Сбыня. – У нас с тобой уговор.
Но Малуша лишь махнула на мужа рукой и повела его в узкий переулок, который поворачивал после небольшого терема, огороженного забором. Переулок петлял между невысокими деревянными домами, пока не привёл к крыльцу двухэтажного каменного дома. Ставни окон были плотно закрыты, но сквозь узоры резьбы мерцал тёплый свет.
Малуша поднялась по ступеням и три раза постучала в дверь.
– Кто идёт? – отозвался из-за двери тихий женский голос.
«Даже дверь не открывают, – подумал удивлённо Сбыня. – Боятся? Но кого? Точно юродивые».
– Тот, кто помнит, и тот, кто забыл, но любит того, кто помнит, – ответила Малуша, и Сбыня печально вздохнул: совсем его Малуша разум потеряла.
