Рассказали свои истории и супруги Жизномир с Нежаной – оба помнили своих погибших на празднике детей. Но и они не знали, как так получилось, что все трагедию забыли, и как Солнцеград остался цел.
После собора видящих сны Сбыня долго молчал, идя вслед за Малушей к дому. Он думал, что столичные острова постигла страшная хворь, которая делает их жителей безумными: как же люди могут всерьёз толковать о разрушенной столице, которая стоит целая и невредимая на протяжении всей его жизни? Да что там, на протяжении жизни – со времён Золотого Века! Сбыня устало вздохнул и посмотрел на Малушу, которая шла впереди. Во что бы то ни стало, но он отведёт её к врачевателю-волхву.
Глава 13
Дорога
Стояла мягкая зима. Лёгкие снежинки кружились в сизом воздухе утренних сумерек. Гоенег долго смотрел вслед уезжающим оленям, болело его сердце о дочери. Какое же испытание уготовили Боги его премудрой Василисе?
Ворожба духа воды далась Василисе нелегко, и только через седмицу после того, как Василиса освободила водяного, странники отправились в путь. К этому времени столичные купцы покинули Волыньку, и олений поезд мог уехать незамеченным.
Перед тем как отправиться в путь, Веслав обратился к кочевнику-оленеводу Лютогосту, который вместе со своей семьёй остановился на зимовье недалеко от Волыньки. Лютогост содержал редких и дорогих белых оленей, которые намного крупнее, крепче и выносливее своих серых сородичей. Царевич предложил Лютогосту драгоценные камни, которые некогда украшали царское платье Веслава. Хмурый оленевод не стал интересоваться, откуда у сына рыбака такие богатства. Лютогост взял драгоценности и дал Веславу шестерых оленей в упряжках и трое удлинённых ездовых саней, на которых могли разместиться шесть человек и их поклажа. С собой взяли и мечи, и охотничьи стрелы с луками.
Заяц, который решил, что торговать ему наскучило, заместо себя оставил работницу Катю, а неравнодушной к нему Фросье наказал за девкой приглядывать. Фросья согласилась, только попросила Мухому быстрее возвращаться. Зайцу от её слов неловко сделалось, и он клятвенно заверил Фросью, что обязательно вернётся.
Яромир пытался уговорить Яру остаться дома, но она была непреклонна. «Коли Боги не послали нам детей, коли нет у меня нужды дома оставаться, с тобой странствовать буду, – говорила она. – Если же в дороге смерть нас настигнет, то вместе умрём, как и подобает любящим душам».
Водяной рассказывал, что Индрик живёт в Фавор-горе, самой высокой горе восточной части Великой Гряды Рифейских Гор, отделяющих северную Сваргорею от остального мира. Горы Рифея от Волыньки далеко, без остановок не добраться. Поэтому путь проложили через крохотную деревню Миронь, где можно запасы пополнить и отдохнуть. Затем надо было спуститься в ближайшее к горам поселение Горянка. А оттуда, через хутор Южный, отправиться в таинственные земли, прилегающие к горной гряде. В крупные поселения и большие княжества решили не заезжать, как и наказала путникам Лада. Путь держать оленьими тропами, дальше от Великой Дороги Южного Передела, как ещё называли Рифейские Горы.
Водяного Василиса в короб посадила и наказала нести Веславу, чтобы жители деревни не заметили духа воды. Путники не сказали деревенским о том, куда они уходят. Рассказали только, что отправляются искать хорсгора – священного оленя, чтобы привести его оберегом к Перуновой охоте. Жители Волыньки желали им удачи, и только маленький Агнешка будто не поверил. Сын рыбака Тихона подошёл к своей любимой Василисе и на прощание дал ей берёзовый оберег.
Белозёр простился с Веславом дома, а Гоенег провожал Василису до хутора Лютогоста, где ждали подготовленные оленеводом к путешествию сани: три пары запряжённых белых оленей и поезд из трёх удлинённых гружёных нарт. На сани поставили огнивицы с Небесным Огнём, который не мерк ни ночью, ни днём и был безопасен для дерева. Огонь-Сварожич силу нечистую от пути отводил и тепло странникам дарил.
Отец крепко обнял дочку на прощание и благословил своим Словом. А потом долго стоял, смотря на пустую дорогу, по которой уехали сани. Увидит ли он Василису вновь?
Олени везли путников по охотничьей тропе, которая уводила в глубь южной тайги. Тайги более тёплой и не такой дремучей, как её северный оплот. В южном лесу было много людских троп и дорог, соединяющих княжества и деревни, и не так много обитателей чащоб, мавок и русалок, как в самой чаще Севера. Путь, хоть и предстоял долгий, но, надеялись путники, будет не очень опасным.
Василиса, которая лучше всех знала местные леса, погоняла оленей. С ней менялся Витенег, ведь за десять лет он стал неплохим охотником и мог ориентироваться в лесу, да и за плечами у него большой опыт в странствиях.
Когда сани отъехали далеко от деревни, водяной вылез из своего короба. Дух воды, сидя на коленях у царевича Веслава, с любопытством смотрел на окружающий мир.
Через некоторое время выглянуло холодное зимнее солнце, и пушистый снег, который лежал на ветвях деревьев, легонько замерцал. Иногда взлетали с веток испуганные шумом саней птицы. Несколько раз встречались любопытные лисицы, которые, сопровождая поезд на почтительном расстоянии, то появлялись среди деревьев, то скрывались из виду.
Лес был высокий и просторный, и упряжка свободно ехала по тропе меж вековых сосен.
На дневной отдых останавливались на перелесных выдувах – более оголённых участках земли, где олени могли добыть себе подснежный корм. В это время путники грелись у разведённого костра и обедали взятыми из деревни припасами: вяленой рыбой и мясом, сухарями. Над огнём растапливали снег и пили талую воду. Сушили и прогревали дублёные шубы, которые надевали поверх свит. Василиса говорила, что будет охотиться только тогда, когда взятая в дорогу провизия начнёт заканчиваться, ибо нельзя у Матери-Природы брать больше, чем необходимо.
На ночь разбивали небольшой лагерь. Натягивали палатку из взятых с собой шкур: одну палатку на всех, так было проще согреться. Караулили сон по очереди. Водяной, который по своей природе не ведал сна, оставался с караульным и веселил его, не давая уснуть.
Перед каждой стоянкой Василиса шептала слова, отгоняющие духов леса, а перед каждым новым участком пути шептала слова на лёгкую дорогу. Шептала охотница и оленям, чтобы животным было легче везти обоз по снегу. Когда белые олени вязли в снегу, волхва передавала место каюра
[43] Витенегу, а сама, опустившись у края саней на колени, говорила со снегом. Водяной ей охотно помогал, шепча замерзшей воде, и тогда снег послушно расступался, и олени выбирались из сугроба.
