Редкая публика, собравшаяся на их выступление в час дня, ко всему прочему еще и попала под проливной дождь. Тем не менее, Мартин Гор был крайне негативно настроен по поводу Live Aid и едко замечал: «Если им всем и в правду так не наплевать, то почему бы просто не пожертвовать денег? Всем этим группам. Им просто нужно пожертвовать денег и все. Почему нельзя просто так и сделать, без всей этой мишуры и ажиотажа?» До сих пор группа отказывается принимать участие в подобных Live Aid мероприятиях и фестивалях, считая это манипуляцией человеческими хорошими побуждениями ради телерейтингов.
26 июля Depeche Mode выступили перед 80 000 человек на знаменитом стадионе Панатинаикос в Афинах (единственный в мире стадион, построенный из белого мрамора). Хедлайнерами мероприятия были Culture Club, также на шоу выступили The Cure, The Stranglers, Talk Talk и The Clash. Однако фестиваль прошел не то чтобы гладко. Бой Джордж описывает события в своей биографии: «Из Тель-Авива мы полетели в Афины, где Culture Club должны были играть на однодневном фестивале, частично спонсируемом правительством. В нем также принимали участие Depeche Mode, The Cure, The Clash. Я был заплеван на улице, а Дэйву Гаану дали в морду. Когда же мы должны были выезжать на шоу, выяснилось, что около стадиона начались беспорядки. 200 анархистов требовали бесплатный вход. Это при том, что цена за билет была всего 50 пенсов».
Также июль ознаменовался первыми для группы выступлениями за «железным» занавесом – в Будапеште тысячи фанатов спели 24-летнему Мартину Гору поздравления с днем рождения, в Варшаве же у них состоялся концерт в Torwar Hall, напоминающем ангар. «Недостаток ресурсов в Польше был невероятным, – вспоминает Бамонт. – В Варшаве было странно, так как было запрещено вывозить какие-либо деньги из страны, поэтому группа отдала команде половину своего заработка. Я пошел в арт-галерею и купил каких-то красок, латунную коробочку под украшения и часы с кукушкой ручной работы для моей мамы. Дальше мы должны были ехать в Россию, но все отменилось, так как Дэйв женился».
К началу августа музыканты, давшие в районе 80 концертов за девять месяцев, вернулись домой выжатые как лимон. Было условлено, что сессии для следующего альбома не начнутся раньше ноября, чтобы дать группе «перекур», а Мартину Гору возможность написать новые песни.
У Дэйва и Джоанн были другие приоритеты, и 4 августа, после быстрой регистрации брака, они закатили праздничную вечеринку в шатре на лужайке загородного отеля. Пара переехала в большой дом с тремя спальнями в Эссексе, который Гаан описал, как «серо-белый и матовый, так как я ненавижу все цветное». Оба хотели завести детей. «Я просто думал, что это задаст новую перспективу моей жизни. Забота о ребенке откладывает в сторону все, что было для тебя важным до этого. Даже группа бы отъехала на второй план». Они были очень близки, и Джоанна, которая бросила работу медсестры и поступила в бизнес-колледж, дала 22-летнему Дэйву стабильность, которой тот так жаждал после тяжелого детства и постепенно искажающейся жизни рок-звезды. «Я встречался с большим количеством женщин в моей жизни. И, конечно, был влюблен и до этого. Но Джо оказалась единственной девушкой, с которой я мог жить. Мы частенько ссорились, впрочем, как и все люди, но каким-то образом всегда преодолевали проблемы. Было что-то особенное в этом. Мы встречались шесть лет, и однажды, проснувшись утром, я просто попросил ее выйти за меня. А она ответила что-то вроде: “Ок, хорошо”. Вот так вот все обыденно произошло».
Рискуя будущим их отношений, Гаан порой отзывался о Джоанн больше как о друге, нежели о возлюбленной: «Я не знаю, зачем мы поженились. Просто это было что-то, что мы хотели оба захотели сделать. Джо это единственный человек, с которым мне абсолютно комфортно оставаться самим собой. А когда вы чувствуете, что можете делать все что угодно рядом с кем-то и это будет абсолютно естественно, то значит это и есть тот человек, с которым вам надо быть». Также, казалось, у него были практически шовинисткие причины обзавестись женой. «Когда я уезжаю, что случается довольно часто, Джо порой приходится делать различные дела для меня и все сильно упрощается, когда она может сказать “я миссис Гаан” вместо обычного “я его девушка”». Крис Карр же верит, что Гаан пытался вырасти и взять на себя ответственность за кого-то еще. «Дэйв хотел двигаться дальше и оставить позади свои тинейджерские годы. Он свысока смотрел на других, особенно на Мартина с его запоздалым взрослением. В юности Дэйв был завсегдатаем полицейских участков, но после он прошел через стадии трезвости, смотря на остальных участников с презрением, когда они напивались или шлялись по клубам всю ночь. Уверен, что в этом крылась причина его женитьбы».
Гаан уже в юности мог себе позволить «полный пакет» – «порш» цвета серый металлик, одежду, большой дом, мотоцикл, да что угодно, но, как говорит Бамонт, в свет он особо не выходил. «За ним появилась тенденция все больше и больше сидеть дома, тогда как все остальные наоборот постоянно стремились тусоваться». И пока Гаан изо всех сил старался остепениться и осесть, стали появляться первые тревожные знаки грядущего рок-н-ролльного экстремизма. Он попросту недостаточно часто был дома, чтобы привязать свою жизнь к спокойной и безопасной рутине с Джоанн. «Я никогда не чувствовал себя нормально. Я был либо чрезмерно счастлив, либо в полной депрессии. Вряд ли это кто-то способен по-настоящему понять, ну, только если они сами не являются участниками успешной группы».
На другом берегу событий Мартин Гор пришел к середине своей берлинской фазы. Дэнни Келли, автор из NME, рисовал влюбляющую в себя картину базилдонского фетишиста: «Его худощавая девчачья фигурка облачена в черную кожу с ног до головы. Его платиновый хохолок – словно зубная паста, выдавленная из его бритой в других местах головы. Его мейк-ап призрачно прозрачен, а на ногтях облупленный черный лак». Гаан саркастично относился к подобным имиджевым экспериментам от человека, который был на год старше его самого. «Лично я думаю, что Мартин делает все то, что я делал еще в шестнадцать. Вся эта тема про тоску – ровно такое же отношение было тогда и у меня. И я ходил в клубы с людьми сильно старше меня, наносил на себя тонну макияжа и напяливал кучу шмоток. Но сейчас я просто хочу хорошо провести время, а не кого-то шокировать, если иду в клуб. Уже ничего не шокирует. Чтобы взбудоражить толпу, нужно, не знаю, башку себе отрезать, наверное. Но Мартин говорит, что он ненавидит выходить на улицу и чувствовать себя нормальным. Как только он оказывается в обычной, нормальной среде – ему становится страшно».
Проницательный Крис Карр отмечал: «Дэйв не чувствовал надежности в своих отношениях с Мартином. Мартин – это такой человек, который может быть виновным во всем и одновременно не быть виновным ни в чем. Он обладает способностью проживать жизнь, день за днем раздвигая границы, но делает это таким образом, что не страдают другие люди. Думаю, вы найдете крайне мало людей, у которых был опыт с Мартином Гором, который нанес бы им вред. И с этой стороны Дэйв чувствовал закадычную привязанность к другу, но также ничего не мог поделать с противоречивым отношением к его личности: Мартин мог просто оставаться собой, и ему сошло бы с рук даже убийство, в то время как Дэйв был вынужден постоянно регулировать себя. Дэйв менялся, исходя из ситуаций, отвечал на них, пока Мартин просто “проплывал” мимо».
