Однако Шон О’Хаган из NME был не согласен: «Они продолжают предоставлять саундтрек для современных квартирок: мрачных, но достаточно нелепых». Стив Сазерленд продолжил жаловаться: «Удручает, что в своей собственной и маленькой борьбе за художественное достоинство “депеши” смогли лишь обменять один набор клише на другой: белое на черное, сладкое на горькое, мелодии на подпевания… Black Celebration показывает группу даже еще более обеспокоенной, чем это было в удручающем Some Great Reward. Котята, отчаянно пытающиеся выглядеть извращенцами, чтобы сбежать с поверхности подростковой славы». Однако поиски Сазерлендом хоть чего-то позитивного были вознаграждены последней песней альбома «New Dress», к которой Гор написал политизированные стихи: «You can’t change the world (Ты не можешь изменить мир) / But you can change the facts (Но ты можешь изменить факты) / And when you change the facts (И когда ты изменишь их) / You change points of view (Ты изменишь точки зрения) / If you change points of view (Если ты изменишь точки зрения) / You may change a vote (Ты можешь изменить выбор) / And when you change a vote (А изменив его) / You may change the world (Ты можешь изменить мир)».
Диджей Shadow, пионер хип-хоп культуры сэмплирования поздних 90-х, назвал Black Celebration одной из своих самых любимых пластинок всех времен. «Они всегда были единственной группой, не относящейся к хип-хопу, которую мне нравилось слушать. Они всегда делали интересную, хорошо спланированную музыку. У них была эта ловкость вводить все инструменты, которые ты хочешь услышать, в правильное время, строить очень грамотные треки – когда ты прямо сидишь и ждешь наступления определенной части. Этого очень сложно достичь, а они никогда не подводили. Я знаю, что они не получили такого же уважения в Англии, но по ходу, парни, у меня нет таких культурных заморочек, как у вас. Модные тренды приходят и уходят, но я думаю, что Depeche Mode могут с этим справиться. Я стараюсь не обращать внимания на музыкальные тенденции, когда что-то появляется. Мне нравится музыка сама по себе, и, полагаю, интерес к синтезаторной музыке мне привили именно Depeche Mode. Мне кажется, они проделали потрясающий объем работы».
Весна 1986-го также ознаменовалась началом нового тура, который стал крупнейшим для них на тот момент, так как группа сосредоточилась исключительно на больших аренах. 13 шоу включали в себя две ночи на Уэмбли, две в Бирменгеме, в Глазго, Брайтоне и Уитли Бэй. Джейн Спирс, художник сцены, соорудила большие конструкции из надуваемого пластика, которые взрывались перед началом каждого шоу, после чего опадали на сцену. Эти большие надувные «шары» были окрашены флюоресцентной ультрафиолетовой краской, как и микрофонные стойки и другие части оборудования, так что с разных точек сцена светилась полосками. За спиной группы также были видеопроекции. «Вообще, выглядело все очень эффектно, – вспоминает Дэрил Бамонт. – Думаю идея была в том, что удобно возить с собой надувные декорации по всему миру. Вот только эти чертовы штуки постоянно прокалывались».
Публика на арене уже состояла не только из множества фанатов, выросших с группой, но также и более мейнстримовой, преимущественно мужской аудитории, желающей увидеть большое шоу. «После всей этой темы с тини-бопом (и это по-прежнему была большая часть аудитории), в середине 80-х также появился блок вполне себе обычно выглядящей публики, – вспоминает Бамонт. – Я думаю, это было подтверждением приобретения всеобщей популярности. Достаточно странно, когда внезапно вместо исключительно размалеванной публики тебя приходят послушать строители или риэлторы. И я было подумал, что восьмидесятнические кожаные юбки быстро “разгонят” часть этой публики, но, возможно, это как-то задевало их женские стороны». Мартин Гор исполнял «A Question Of Lust» в черном коротком комбинезоне, в комплекте со шпильками, пряжками и черными чулками с подвязками. «Они вызывали такую сильную приверженность. Важный факт про них то, что они никогда не теряли контакт с землей своего сердца – которая в Эссексе, в общем-то. В определенный момент в 1986-м помню, как смотрел на них на Уэмбли и был потрясен некоторыми аспектами. Я смотрел, как Дэйв Гаан дирижирует толпой, и если бы он тогда сказал им – давайте разнесем это место, они бы так и сделали. Всепоглощающий контроль над людьми». Джон Фокс: «Я не был удивлен становлением “депешей” как стадионной группы. Так как я ожидал, что синти-поп станет на ведущие роли в поп-музыке. Но я думал, немногие станут суперзвездами. У них всегда был хороший бизнесмен в составе – Дэниел Миллер. Я думаю, он вносил колоссальную разницу. Он честный, интеллигентный, состоятельный, и также у него есть видение. Очень редкая комбинация. Вы везунчик, если ваш менеджер не пытается вас разорвать».
Диджей с Radio 1 Джон Пил рассказывал об одном из шоу на Уэмбли в середине апреля 1986-го: «Во время первой песни сетчатый экран упал, представляя группу и прекрасно оборудованную сцену, чем-то напоминающую японский интерьер. Музыканты и их синтезаторы располагались на небольших платформах, оставляя много места для передвижений Дэйва Гаана по сцене. Визуально это была история четырех причесок. Дэйв Гаан – черный, угловатый, негибкий. Алан Уайлдер – бунтующий рок-н-ролльщик, с залаченными волосами и хохолком, в то время как Мартин Гор был пост-панк фетишистом, с прической из 30-х годов в сочетании с кожаными подвязками, черной мини-юбкой и кожаными штанами. А Энди Флетчер выглядел как ведущий детского телешоу – умный, современный, дружелюбный, вынуждающий публику хлопать заранее. Полностью электронная музыка оказалась сложнее, чем это кажется при прослушивании записей. Я покинул Уэмбли их фанатом».
Пристрастие группы к алкоголю поразило некоторых людей в этом туре, которые по-прежнему помнили сладких маленьких мальчиков из Базилдона. Бамонт: «Ребята Харви Гольдсмита немного прифигели, когда их увидели. У них у всех была потрясающая способность бухать, но при этом не пропускать ни одного шоу или появления на ТВ. Они были большой группой, путешествующей по всему свету, все стало доступным для них, и все же до сих пор никто из них не позволил чему-либо повлиять на свою работоспособность. Они могли уйти кутить на всю ночь, но все всегда знали, что к утру они будут в условленное время там, где надо, и будут делать то, что надо. Ну, а раз это так, то зачем в чем-либо себя ограничивать? Не думаю, что Мартин вообще когда-либо был трезвым на сцене, годами точно не был. Это была такая кочующая по всему свету вечеринка, в которой вся команда принимала непосредственное участие. Все в бизнесе хотели попасть на туры Depeche Mode, потому что они имели репутацию отличного веселья, после которого люди будут еще и хорошо выглядеть. Я прошел через разные стадии с группой, но в середине 80-х мы с Дэйвом стали своего рода соучастниками преступления». Крис Карр, работавший над пресс-кампанией к альбому, отмечает: «Дэйв обычно был трезв как стекло в своей личной жизни. Однако на туре Black Celebration все было иначе. Это как мистер Хайд его личности, адреналин от выступления на сцене и возбуждение от того, что аудитория группы стремительно растет – очень трудно успокоиться после такого естественным образом. К концу тура он перешел на безудержные шутки с некоторыми членами команды. Оба они, Дэйв и Мартин, преодолевали страх через веселье. Группа всегда была готова к тусовкам, некоторые из которых были просто способом успокоиться. Никто не осознавал этого в Англии, но они стали популярной группой, а с этим приходит и соответствующее давление. И нужно помнить, что в их коллективе царила демократия – лидера, за которым можно было бы спрятаться, не было». Также Карр считает, что в этом туре Depeche Mode стали старше, круче, более мужественны: «Они даже выглядеть стали иначе. Они были одеты в пальто, кучу черной кожи. Они росли». (Попутно отмечу, что к группе присоединился молодой 22-летний Джонатан Кесслер в качестве бухгалтера, который позже станет первым в истории менеджером группы.) Незадолго до того, как они отправились в большой европейский тур в апреле 1986-го, группа выпустила следующий сингл с Black Celebration. «A Question Of Lust» заняла унылое 28 место в Британии, но в Германии это было очередное попадание в топ-10 с итоговым 8-м местом. Алан Уайлдер рассказывал, что в песне присутствует звук кастаньет, который на самом деле были получен за счет бросания на стол шарика для пинг-понга, а также звучит традиционный венгерский инструмент вроде цитры (подобный звук также присутствует на «Master and Servant» и «People Are People»).
