Конечно, между основными тремя участниками группы иногда возникает непонимание и неудовлетворённость. «Мы до сих пор ругаемся, – признавался Флетчер одному журналисту. – У нас до сих пор случаются напряжённые ситуации, но в группе они необходимы. Наша жизнь это не какой-то сияющий идеал. Мартин – один из трёх-четырёх моих ближайших друзей. Дэйва я считаю братом – это как настоящая семья. Мне необязательно дружить с Дэйвом, чтобы играть с ним в группе. Мы не проводим вместе каждую минуту, потому что у нас есть свои семьи и друзья. Мне кажется, мы научились уважать друг в друге наши странности. И это хорошо».
Гаан тоже высказал свой взгляд на запись нового альбома: «Это было хорошо – в основном это было очень расслабленно, по правде говоря. У нас есть свои привычки и так далее, но всё было очень спокойно. Это был очень позитивный опыт, было чувство единения, которое нравится нам в работе».
Гаан и Гор не разговаривают о своих отношениях: застенчивый, сдержанный автор до сих пор не склонен высказывать свои чувства. В отличие от Алана Уайлдера, фронтмен Depeche Mode готов принять молчаливую натуру Гора, не любящего говорить комплименты или отдаваться чувствам. «Я чувствую, что он уважает меня не меньше, чем я его, но он не способен сказать это вслух. Мартин не такой человек, который похлопает тебя по спине и скажет: “Ты спел просто потрясающе”. Если честно, я бы и сам не знал, что с этим делать». «Мы привязаны друг к другу, как кровные родственники», – лаконично заключает Гор.
В творческом отношении новая команда с Марком Беллом работала великолепно, и они отошли от индастриала и готики, чтобы вернуться к мрачным электронным звукам своих альбомов конца 80-х – начала 90-х годов до Violator. «Мне очень нравится современная андеграундная электронная музыка, потому что в ней есть настоящая альтернативность, – говорит Гор. – В ней её гораздо больше, чем в альтернативном роке. Это почти что возвращение к этике панка, когда люди, записывающие альбом, будут рады, если продадут хотя бы пять экземпляров. А все, кто сегодня заключает контракт с альтернативным лейблом, хотят стать самой популярной группой в мире».
Песни Гора в руках Белла, который избегал украшательства и подделки под рок, сохранили свою распадающуюся, уязвимую красоту. «Сперва у нас было пять демозаписей, – рассказывает Белл. – Во всех них были заключены очень необычные эмоции, которые сразу же меня захватили. Свои новые биты и звуки я сделал похожими на демо, чтобы каждая песня сохранила свою цельность. Для них до сих пор очень важны синтезаторы, но мы не принимали решения, что сделаем электронный альбом, хотя именно это мне особенно понравилось в записях».
Гаан: «Сейчас, когда вы слушаете Depeche Mode, вы слышите Мартина и меня, и это в любом случае основа нашей музыки. Работа Марка Белла была просто неоценимой. Он хотел поставить в центр то, что сам любит в Depeche Mode, – песни, мелодии и мой голос, – а всё остальное сделать такой атмосферой вокруг этого».
Мрачноватый, атмосферный сингл “Dream On” основан на новом эмоциональном балансе между акустическими и электронными звуками и создаёт гипнотическую, сумеречную атмосферу на грани между сном и явью. «Мы отнеслись к электронным звукам в “Dream On” с тем же уважением, что и к акустическим звукам, – рассказывает Белл. – Мне очень скучно, когда к электронным звукам подходят как к чему-то футуристическому, с фейзерами и всякими глупостями. Эта песня сделана очень честно, в ней сохранилась цельность живого исполнения, а электроника украшает и поддерживает структурный ритм и нарратив песни».
«Я написал “Dream On”, играя на акустической гитаре, – объясняет Гор. – Мы собирались увести её в совершенно другом направлении, с кучей электроники. Мы записывались всего лишь пять дней, когда решили: давайте просто включим гитару и послушаем, как она звучит. Это сработало просто прекрасно, потому что наша запись была целиком электронной, и последнее, что ты ожидаешь в ней услышать, это акустическая гитара».
По словам Белла, убаюкивающая чувственность “When The Body Speaks” родилась во время записи на Electric Lady в Нью-Йорке, где группа расположилась в «уютной студии, где спит студийный кот, Джимми. Я предложил Мартину и Дэйву сыграть вместе, без наушников, получить удовольствие от песни. Результат получился великолепным – невинная гитарная партия с “опытным” текстом и чувством Дэйва – я просто в восторге! Все биты и другие звуки затем просто последовали за ними».
Гаан: «“When The Body Speaks” существовала в виде демо, к которому Мартин добавил гитару. Мы записали, как я просто пою под гитару и так её и оставили: выстроили вокруг звуковую атмосферу и добавили струнные. На мой взгляд, это одна из лучших песен на альбоме… обычно в Depeche Mode мы сначала делаем звуковое пространство и затем добавляем мой голос. И звуковая атмосфера диктует то, как мне петь. А здесь мы сделали всё наоборот». Деликатным украшением “When The Body Speaks” служат чудесные струнные, которые усиливают эмоциональность этой песни. «Мы записывались в Нью-Йорке, – объясняет Гор, – и Дэйв хотел, чтобы с нами поработал его приятель Нокс Чендлер. Так что мы предложили Ноксу сделать аранжировку для этого трека – у него органическое, естественное звучание, и мы решили, что это будет уместно. В основе там гитара и вокал. Во многих песнях на этом альбоме есть, странным образом, влияние музыки 50-х или 60-х. Как будто The Righteous Brothers играют в клубе, рядом с которым происходит рейв, потому что сквозь музыку пробивается этот неугомонный бит, бас и барабаны. Но соло поверх них напоминает мне The Righteous Brothers». Интересно, что “Breathe” и “Goodnight Lovers” тоже уходят корнями в любовь Гора к Элвису Пресли, Делу Шеннону и Чаку Берри, а бэк-вокал в “Goodnight Lovers” звучит почти что как ду-воп.
На другом конце спектра – построенная на синтезаторах “The Dead Of Night”, пляска зомби, напоминающая мрачный марш Игги Попа “Nightclubbing”: в неё музыканты запихнули «всё кроме кухонной раковины». «На нас многое оказывает влияние, но каким-то образом мы делаем всё это своей собственностью, – Гор широко улыбается от удовольствия. – Эта музыка в наших руках обретает очень современное звучание. Вот, мне кажется, одно из главных достоинств этого альбома: он звучит по-настоящему современно. Потому что он такой странный».
Тем временем, Дэйв Гаан обрёл новую ясность сознания в противовес тяжёлым сессиям записи Ultra, когда он переходил от одного крайне изнуряющего психического и телесного состояния – наркозависимости – к другому – «холодной индейке». «Я определённо чувствую, что гораздо больше вовлечён в процесс и действительно привношу в нашу работу что-то, чем могу гордиться, – сказал он в то время, ужасаясь тому, каким он был в начале записи Ultra: безжизненным, со остекленевшими глазами. – Раньше я иногда чувствовал себя аутсайдером: вроде как у меня есть всякие идеи, но всё равно никто не желает меня слушать, так что нечего и стараться. И это было глупо. Я чувствовал себя недооценённым, но, с другой стороны, я мало чего предлагал. Я всё перевернул с ног на голову – я снова просто пытался привлечь к себе внимание».
Свою новообретённую силу он также выражал через пение: «Сейчас я гораздо увереннее чувствую себя как вокалист. Когда ты поёшь песню, ты можешь в неё как будто уйти с головой. На Ultra я не мог так делать, потому что я физически не был способен полностью отдаться этому. А теперь я чувствую, что иду на всех парах».
