После “Dirty Sticky Floors” Гаан выпустил свой первый сольный альбом Paper Monsters, который одну неделю продержался в Топ-40 британских чартов, а потом с 36-й строчки опустился до 75-й. В Германии, главном оплоте поклонников Depeche Mode, альбом имел больший успех – там он занял 6-е место. Смысл названия альбома заключался в том, что раньше Гаан «впадал в ступор» от страха, но теперь осознал, что его прежние страхи – всего лишь «бумажные чудовища». В конце концов, ему ведь удалось справиться с одним из самых серьёзных вызовов в своей жизни – сочинить и записать первый собственный диск.
Этот процесс начался ещё в середине 90-х, когда Гаан показал Мартину Гору демо под названием “The Ocean Song”, сделанное на берегу океана: на записи он напевает свою мелодию и хлопает в такт. Depeche Mode тогда как раз работали над Ultra, но хотя Гаан утверждает, что его песня тоже имела шанс быть включённой в этот диск. В конце концов, и музыканты группы, и продюсер Тим Сименон решили, что она не вписывается в общую картину альбома. Как потом признавался Дэйв, он был «уязвлён» тем, что песню отвергли, и после этого ещё пару лет даже не пытался сочинять материал.
Впрочем, Гаан не отказался от “The Ocean Song” и в конце 1998 года показал её мультиинструменталисту Ноксу Чендлеру, больше всего известному своей работой с The Psychedelic Furs и с разными проектами Сьюзи Сиу. О Чендлере Гаану рассказал его приятель, сессионный музыкант Виктор Индриззо, который в Лос-Анджелесе тоже прошёл через трудный период и, пока приходил в форму, некоторое время жил у Дэйва. Послушав песню на диктофоне, они решили сочинять песни вместе, и так демо “The Ocean Song” превратилось в законченную вещь под названием “Closer”. Следующие два года они работали над идеями в квартире Чендлера в Нью-Йорке, в Ист-Виллидж, переходя из гостиной в крошечную домашнюю «студию» и обратно; в студии помещались только два человека, несколько музыкальных инструментов (когда Чендлер доставал виолончель, было уже не развернуться) и Pro Tools. Гаан рассказывал: «Мы собирались один или два раза в неделю, сидели, болтали, пили много кофе, потом работали час, но каждый раз, когда я уходил, я уносил что-то новое. Я уходил с чувством, что мы чего-то достигли, и я был очень доволен».
Они продолжали обмениваться идеями и в то время, когда Гаан работал над альбомом Exciter. Более того, он вспоминает, что даже показал Мартину несколько демозаписей, однако его реакция была неопределённой: «Он [Мартин] покивал головой и дал мне понять, что песни очень неплохие, но так и не сказал: “Отлично, давай запишем какие-то из них на нашем альбоме”». Энди Флетчер тоже вспоминает этот разговор в интервью журналу Q: «Дэвид всё сделал неправильно. Он включил свои песни, когда Мартин был пьян. Мартин как-то их прокомментировал, а когда протрезвел, то уже не помнил, что говорил». В конце концов, Гаан так и не предложил свои песни группе, а Гор про них не спрашивал, но на этот раз начинающий автор не сдавался. Он продолжал «записывать на диски какие-то идеи и посылать их Ноксу» при помощи одного из звукорежиссёров, работавших над Exciter в Санта-Барбаре.
К 2002 году у Гаана и Чендлера накопилось примерно 15 песен, достаточно сильных для того, чтобы преодолеть скептическое отношение Дэниела Миллера к их творческому партнёрству. «Мнение Дэниела обо мне было совершенно неправильным, – говорит Чендлер. – Он считал меня таким суперпрофессиональным попсовым продюсером из Лос-Анджелеса, а это не имеет ко мне никакого отношения». Mute решили взяться за их альбом, и поручили заниматься этим проектом менеджеру Depeche Mode Джонатану Кесслеру. «Люди в команде Depeche Mode ко всему относятся осторожно и ревниво-покровительственно, что совершенно понятно, – улыбается Чендлер. – Они склонны нервничать. Они не любят перемен – это тем или иным образом касается и творчества, и бизнеса. Но мы решили работать с уже сложившейся командой, и с Дэниелом был замечательно работать, он очень нас поддерживал».
Миллер также приложил руку к тому, что записывать альбом позвали Кена Томаса, продюсера Sigur Rós. Гаан был большим поклонником этой исландской группы, и ему очень импонировала идея поработать с этим спокойным, тихим англичанином, так что они все встретились в Нью-Йорке, чтобы обсудить проект. «Поговорив с Дэйвом, мы решили, что будем делать альбом, над которым ему будет приятно работать, – говорит Томас. – Он хотел сделать альбом в своё удовольствие». Впрочем, новый продюсер ясно дал понять, что ему будет неинтересно делать стандартный гитарный альбом: «Мне кажется, поначалу они хотели сделать альбом более роковым, – вспоминает Томас, – но это шло в разрез с моими предпочтениями, да и Mute никогда бы этого не позволили». Впоследствии Гаан подтвердил это в интервью журналу Uncut, сообщив, что изначально хотел собрать «нью-йоркскую гаражную группу… чтобы как можно дальше отойти… от Depeche Mode».
Сначала Гаан, Чендлер и Томас пробовали разные идеи в одном нью-йоркском лофте, а потом, в конце лета 2002 года, перебрались в недорогую студию на верхнем этаже Electric Lady Studios. Время и бюджет были строго ограничены: в то время американский релиз альбома ещё не был подтверждён. Почти всегда рабочий день начинался одинаково, и эта рутина сильно отличалась от прошлого опыта Гаана в Electric Lady, когда он записывал Ultra. «Мы знали, что у нас есть определённое количество времени [приблизительно шесть недель на запись и три недели на сведение], так что мы работали как следует, – объясняет Томас. – Утром Дэйв приходил со стаканчиком кофе из “Старбакса”, и ещё он ходил на встречи Общества анонимных алкоголиков. Он уже работал раньше в большой студии на Electric Lady, но почти ничего об этом не помнит. Видимо, тогда он не вёл трезвый образ жизни». Томас добавляет: «Дэйв всё время прикалывался – у него прекрасное чувство юмора, и половину времени мы просто катались по полу от смеха. Он замечательно пародировал самых разных людей, от Кита Ричардса до Флетча!»
Они быстро сделали много материала, экспериментируя с разными музыкантами (включая «потрясающий струнный ансамбль») и инструментами; например, Гаан играл на электропиано. Правда, этот свободный подход к делу имел свои ограничения, что с готовностью признаёт Чендлер: «Идей нам всегда хватало, но все из них были успешны». Кена Томаса, который имел также опыт работы с Buzzcocks, Wire, Public Image Ltd. и Einstürzende Neubauten, Чендлер называет «концептуально мыслящим человеком, который дал альбому необходимую сфокусированность». Что касается самого продюсера, то он утверждает: «В этой музыке не было ничего глубокого и многозначительного. В этом смысле он похож на Sigur Rós. Он немного детский. Мы старались, чтобы альбом получился простым и чистым».
Работа над музыкой шла с почти неослабным энтузиазмом, но над текстами Гаану пришлось попотеть. Томас: «Когда мы только начали, он немного переживал из-за этого. Ему было страшно. Что касается текстов, он не Боб Дилан и знает об этом. Он сказал мне однажды: “Я в пятнадцать лет ушёл из школы, я не читал всех этих книжек”. Иногда мы меняли слова, если они были слишком дурацкие. Но если они работали, если они выражали что-то, это было самое важное».
В результате Paper Monsters получился искренним и смелым альбомом. В песне “Bottle Living” Гаан лаконично и с иронией называет себя «человеком в чёрном… сегодня он не придёт домой» (“man in black… he won’t be home tonight”). В интервью Гаан объяснял: «“Bottle Living” это песня о моём альтер эго, это парень внутри меня, которому достаточно одного стакана, и он сядет в баре с каким-то совершенно незнакомым человеком и будет ночь напролёт нести всякую чушь». Что же касается музыки, то небрежный глэмовый рифф и хриплая губная гармошка отлично справляются со своим делом и не грозят никакими сюрпризами. Ещё лучше получилась “Black And Blue Again”, которую Гаан написал после ссоры с женой: «Я осознаю, что иногда причиняю вред окружающим, и я всё ещё способен сильно ранить человека». Гаан в мягкой, крунерской манере поёт свой откровенный текст, который в его исполнении звучит словно мрачное предзнаменование, а с точки зрения музыки это один из самых динамичных треков на всём альбоме. Ещё одна примечательная песня – более нежная “Hold On”, чистая и прекрасная. Впрочем, при всей страсти Гаана и первоклассной работе его товарищей, нельзя сказать, что альбом получился целиком без изъянов. Среди упущений – “Hidden Houses” (песня о «тайной жизни людей»), в которой замечательный, в духе The Cure, куплет с плавно текущим, работающим с полной самоотдачей вокалом Гаана сменяется припевом, в котором один лишь ор и ни намёка на мелодию. Великолепное вступление “Stay” напоминает о работе Кена Томаса с Sigur Rós, но после этого многообещающего начала песня начинает буксовать. “A Little Piece” – нежная, но безликая, а “Bitter Apple”, в которой доминируют струнные, полна музыкальных идей, но её портит один из худших текстов, которые когда-либо писал Гаан: “We laughed so hard it caused some pain, two strangers standing in the rain” («Мы так смеялись, что стало немножко больно, – два незнакомца под дождём»). Что касается “I Need You”, её явно включили в альбом только потому, что в нём не хватало быстрых песен. По словам Кена Томаса, её текст «касается отношений между Дэйвом и Мартином. Её сделали довольно быстро, и она с юмором». Если это правда, слова “you’ll always need me more than I need you… This time it’s all about me” («Ты всегда будешь нуждаться во мне больше, чем я в тебе… На этот раз главный – я») придают некоторое наглое обаяние этому в остальном ничем не примечательному треку. Что касается финального трека, “Goodbye”, его воздействие ослаблено тем фактом, что на Paper Monsters и так уже слишком много баллад.
