Последствия не были бы столь катастрофическими, если бы в то же самое время Линдси Макферсон не усовершенствовал изобретенную им противозачаточную пилюлю на основе распространенного на юго-западе растения под названием Lithospermum ruderale. Впервые появился надежный, дешевый, удобный контрацептив, на сто процентов снижающий оплодотворяющую способность спермы.
Мужчины получили возможность контролировать рождаемость.
Таблетки выпускались миллиардами. Враждующие государства рассеивали их на неприятельских территориях с приложением перевода моей статьи. Мужчины припрятывали таблетки про запас, носили в поясах для хранения денег, делали для них тайники в каблуках…
Резко снизилась рождаемость. Опустели родильные отделения. Больницы стали загибаться и кинулись на поиски пациентов, больных ли, здоровых – все равно.
Следующими на очереди были производители питания, одежды и других товаров для детей, затем женские журналы – от них ушли рекламодатели. Через несколько лет под удар попали школы; одна за другой они закрывали свои двери, сотни тысяч учителей оказались на улице.
Паралич сковывал предприятия. Терпели крах производители и продавцы игрушек. Больше не могла выживать швейная промышленность. Самое жестокое потрясение ждало обувщиков. Снизилось потребление продовольственных товаров. По всей стране разорялись фермерские хозяйства…
В сравнении с этим кризисом Великая депрессия казалась экономическим подъемом.
Вскоре конец стал очевиден. Общество распалось. Города обезлюдели, выгорели в течение нескольких лет. Из цивилизации, зиждущейся на машиностроении и сельском хозяйстве, мир за одно десятилетие вернулся в каменный век, в эпоху охотников.
В целях самозащиты люди передвигались стаями. Их было два вида: стаи мужчин, охотящихся за пищей, и стаи женщин, охотящихся за мужчинами.
Совсем скоро все женщины выйдут из детородного возраста, и человеческая раса обречена.
Это сделал я. Я виноват. Линдси тоже приложил руку, но основная вина на мне. Только откуда мне было знать, что в основе общества – и самой человеческой жизни – лежит обман.
Интересно, куда подевался Линдси? Он давно должен вернуться…
[44]
Мистер Вилма Мастерс (прежнее имя – Эндрю Джонс) найден в том же подвале. Немногим ранее наш охотничий отряд захватил Линдси Макферсона, который не задумываясь направил нас сюда. Это так по-мужски.
Как полагается, мужчин раздели, тщательно обыскали и отправили в добрачные казармы ждать предложения от какой-нибудь девушки. Читатель будет счастлив узнать, что оба они вернулись к своим обязанностям.
Не следует недооценивать женские способности.
ВИЛМА МАСТЕРС
Рай для мошенника
Меня выбросили за борт у Занаду – меня, Дэниэла Фрая, у которого лучше всех подвешен язык.
Это был старый спиканский грузовой корабль, один из тех сцепных аппаратов для дальнего космоса, похожих на виноградные грозди. На станции Капелла-2 я второпях взобрался на борт: за мной по пятам шли сыскные ищейки, которые знали меня в лицо, а уж мой план им был известен и подавно.
Моя ошибка состояла в том, что я постоянно пытался держаться при деле. Я абсолютно честно выиграл в техасский холдем у близорукого торговца с Веги какую-то ерунду – капеллане используют такой мусор, как соль, в качестве приправы. Откуда мне было знать, что для миранцев соль – афродизиак, а торговец – контрабандист?
Но настоящим провокатором оказался шкипер, партнер веганца. Он пыхтел в моржовые усы, то и дело обзывал меня «шулером» и «пугалом» и заявил в конце концов, что в дальнем космосе он и адвокат, и присяжные, и судья, и палач – все в одном лице.
Так я очутился под стальным сетчатым парашютом в спусковой капсуле, стремительно летящей сквозь густеющую атмосферу к очень, очень твердому миру. Я думал, что не выживу, когда капсула неслась по ионосфере, как плоский камешек по глади пруда. Стенки раскалились до вишнево-красного, потом до оранжевого, желтого, белого цвета, а одноразовый кондиционер тарахтел, замолкал ненадолго и опять тарахтел…
Стенки не расплавились, я отделался лишь небольшими ожогами. Ровно через восемьдесят девять минут капсула упала, как брошенная старушечьей рукой фишка, три выдвижные ноги ухватились за грунт, рядом с тонким звоном опустился парашют.
Я надавил кнопку, капсула развалилась на части. Я ступил на поверхность Занаду, как Робинзон, – я, Дэниэл Фрай, у которого лучше всех подвешен язык.
Шансы Занаду на успех в звездной лотерее, как я обнаружил позже, были сто к одному. Система состояла из одной планеты и солнца – крохотного безымянного красного карлика.
Поэтому во времена большой миграции примерно 1100–1200 лет назад одна риелторская контора выбрала Занаду для эксклюзивного проекта дачного строительства. Прекрасное место для воспитания детей: ни тебе транспортных потоков, ни наркоторговцев и прочих проходимцев, лишь места под жилье. Занаду распахали бульдозерами, удобрили почву, улучшили климат и экологию, засадили растениями, продали и благополучно забыли. Сюда никто никогда не заезжал поболтать, обменяться товарами или сделать ставочку. Крупный корабль не мог совершить здесь посадку, его отпугивало поле помех. И никого не выбрасывали сюда вслепую, зная, что ему не вернуться. Если только он не обладал такой, как у меня, способностью языком пробить себе дорогу назад.
Вот шкипер и осмелел.
Но, ступив на поверхность Занаду, я этого еще не знал. Не знал я и о том, что Занаду представляет собой сад – фруктовые деревья и зеленый газон. Повсюду, насколько хватало глаз, с ветвей свешивались круглые плоды. Всех цветов радуги: красные, желтые, синие, фиолетовые, зеленые…
По размеру Занаду составлял две трети от реального мира – не настолько мал, чтобы бояться слететь с него, и при этом достаточно мал, чтобы вызвать ощущение, что ты выиграл в тотализатор альфа Центавра. Однако я не чувствовал себя достаточно удачливым и не стал покушаться на инопланетный фрукт.
Тогда я и увидел туземца – высокое косматое существо со всклокоченной бородой, голое, если не считать изодранной в клочья набедренной повязки, и с палкой в руке. Существо изо всех сил спешило в мою сторону.
Это был человек – старик со скуластым лицом и мускулистыми, загорелыми руками и ногами. Приблизившись, он отбросил в сторону косточку от умятого по дороге плода.
Высматривая, куда бы спрятаться, я вдруг заметил, что болтается у него на груди – самый большой и яркий звездчатый сапфир из всех, которые я когда-либо видел. Я стал вспоминать, что у меня в карманах: кусачки для ногтей, раскладная расческа, восемь монет из разных стран, нераспечатанная пачка витаминов с фруктовым вкусом, одноразовый носовой платок, бумажник с банкнотами и картами, наполовину пустая пачка сигарет и зажигалка.
