– Что еще за «обедня»?
– Черная месса. Отец также говорил, что раскаивается в своей ошибке. Им следовало сразу же поделиться Искусством с миром.
– Или сжечь все, – мрачно вставил я.
– Они думали об этом. Но тогда их открытие мог бы совершить кто-то еще, не обремененный совестью, – наподобие тех, кто просочился в ряды общества.
Я снова решил переменить тему. Гибель Просперо не давала мне покоя.
– И все же как им удалось сделать так, чтобы он увял?
– Не знаю… Отец всегда был предельно осторожен. Сжигал обрезки ногтей и выпавшие волосы. Мы, Габриэль, с такими вещами не связываемся, но есть люди…
– Я не Габриэль, – сказал я с отвращением. – Меня зовут…
– Тс-с! – Она испуганно оглянулась. – Ни в коем случае не произносите свое настоящее имя. Кто его узнает, будет иметь над вами власть. Это и погубило отца. Видимо кто-то из коллег, знавший его имя, проболтался.
– Кому?
Ариэль вновь окинула ресторан пристальным взглядом.
– Соломону. Он с самого начала соперничал с отцом и к тому же возглавлял группировку, выступавшую против того, чтобы делиться Искусством со всеми. Теперь, устранив отца, он сам сделался Волхвом и запретил когда-либо впредь поднимать этот вопрос.
– И что, все молчат? Неужели вы с Уриэлем не можете рассказать газетчикам или еще кому-нибудь?
Девушка побледнела.
– Что вы такое говорите?! Вы даже не представляете, на что Соломон способен! Только отцу было под силу выстоять против него… Заметили, как вяло выглядел сегодня Уриэль? Я боюсь, Габриэль. Если погибнет и он, я останусь совсем одна…
Все понемногу прояснялось.
– Но если у вас будет его имя, то вы сможете одолеть Соломона, и он ничего вам не сделает.
– Верно, – живо откликнулась Ариэль. – Мне нужно имя. Вы узнаете его, Габриэль? Я заплачу́. Я…
– За кого вы меня принимаете? – спросил я, нахмурившись.
Она ответила не сразу, как будто до сих пор об этом не задумывалась.
– Не знаю, – тихо сказала она. – А кто вы?
– Частный детектив. И у меня уже есть клиент.
– Не Соломон, нет? – вдруг спросила она.
Я на мгновение задумался, потом покачал головой.
– Нет, не он.
– Тогда что вам мешает помочь и мне тоже? Чего хочет этот ваш клиент?
– Того же, что и вы.
– Значит, вы мне расскажете? Ведь так, Габриэль? – Голос Ариэли звучал тревожно. – Прошу вас!
В ее голубых глазах читалась мольба. Я смотрел в них, сколько мог, но в итоге был вынужден отвести взгляд.
– Что ж, хорошо.
Она с облегчением выдохнула.
– Как зовут вашего клиента?
Я пожал плечами.
– Некто миссис Пибоди. Невысокая такая старушка. Знаете ее?
Ариэль воздела глаза к потолку.
– Да это может быть кто угодно! Вы разве не видите? Все мы здесь под вымышленными именами, а многие еще и под чужой личиной, чтобы их не узнали.
Вот как!
– То есть вы на самом деле выглядите иначе?
– Нет, я – нет, – ответила Ариэль с невинной улыбкой. – Меня все знают.
– Как же нам тогда вычислить этого Соломона? Ни имени, ни лица. Даже если предположить, что он мужчина, средних лет, американец, круг поисков составляет порядка шестидесяти миллионов человек.
И тут меня осенило. Я вскочил и прищелкнул пальцами.
– Что такое?
– Придумал!
Я спустился в вестибюль, подошел к стойке портье и небрежно облокотился на нее. Чарли поднял голову, разглядел, кто перед ним, и почтительность на его лице сменилась более привычным раздражением.
– Помнишь, ты мне показывал мужчину, который сказал тебе написать объявление? – спросил я. – В каком номере его поселили?
Чарли скривился.
– Что ты опять задумал?
– Ровным счетом ничего. Слово бойскаута!
– Хорошо. В пентхаусе.
– А кем он представился?
Чарли извлек из ящика карточку и положил передо мной. Я в предвкушении взглянул на нее… Сердце мое упало. На карточке крупными черными буквами было напечатано: «СОЛОМОН ВОЛХВ».
Ясно. Он смел и уверен в себе. Открыто смеется миру и обществу в лицо, убежденный, что все вокруг слепы. Но все ли он просчитал? Не затмила ли самоуверенность в нем осторожности? В этом ключ к его натуре – а возможно, и к поражению.
Что же он такого замышляет?
Я поблагодарил портье и вернулся к Ариэли.
– Зачем кому-то понадобилось загонять нас в ту ловушку? – спросил я.
Она поставила кофе на столик.
– Думаю, это было предупреждение.
– Для вас или для меня?
– Мне казалось, что для меня, но теперь… – задумчиво произнесла она.
– Понятно. «Сиди тихо, или тебе не поздоровится».
– Что вы собираетесь делать? – поинтересовалась Ариэль, пристально глядя на меня.
– Не люблю, когда мне угрожают, – просто ответил я.
Условившись больше не появляться на людях вместе, мы разошлись.
Всю вечернюю сессию я просидел в одиночестве. Разница была налицо. Теперь я слушал внимательнее и с бо́льшим испугом. Магия! Настоящая и, что гораздо хуже, обыденная. Нечто банальное, происходящее каждый день. Собравшиеся относились к ней, как к воде, которая течет из крана, когда поворачиваешь ручку; как к лампочке, которая загорается, когда нажимаешь на выключатель; как к голосу в телефонной трубке.
Очередной докладчик говорил о фамилиарах и способах их применения. В это время чья-то невидимая рука переворачивала страницы фолианта, подносила стакан с водой к его рту. Куда проще и естественнее, подумал я, было бы делать это все самостоятельно.
– Где доказательства? – выкрикнул кто-то с места.
Рядом с докладчиком немедленно вырос Соломон – подтянутый, мрачный и суровый.
– Пусть нарушитель встанет и аргументирует свое возражение.
Сверкнула розовая лысина: поднялся Уриэль.
– Чем докладчик докажет существование фамилиаров? Откуда столь неожиданные познания?
– Вы же сами только что видели… – начал тот, указывая на фолиант и стакан.
– Телекинез, – фыркнул Уриэль. – Любой в этом зале способен на такой фокус, не приплетая никаких фамилиаров.
Страницы фолианта сами собой затрепыхались. Стакан подскочил в воздух, повертелся и мягко опустился на пюпитр.
– Детский сад, – проворчал Уриэль.
