В Дубровнике они довольно быстро отыскали попутный корабль – двухмачтовый неф, крепкий и пузатый – принадлежащий фра Анжелико Коммоди, уважаемому венецианскому негоцианту, заодно бывшему и капитаном своего судна. Благодаря Марко сторговались быстро – парнишка хорошо знал, что к чему и что чего стоит. Еще не поднявшись на палубу, заранее купили себе спальные места, матрасы с подушками, простыни и покрывала – потратили на то по четыре дуката, а затем продали тому же синьору Коммоди за три – вещи-то уже считались поношенными, так сказать – секонд-хэнд.
Покинув судно близ Анконы, новоявленные паломники удачно наняли проводника и вот уже полдня неспешно продвигались в отрогах Апеннинских гор, потрясающе красивых в сверкающих лучах ласкового южного солнца. Продвигались неспешно, в те патриархальные времена вообще не было принято спешить, да и понятия времени было весьма условным. Крестьяне и путники считали часы по солнышку, горожане же – по колокольному звону кафедральных соборов и церквей. Как и в более древние времена, летний час еще считался длиннее зимнего, впрочем, столь мелкие отрезки времени были мало кому нужны, в большинстве своем тогда говорили проще: утро, полдень, вечер, ночь. Хватало и этого.
В полдень, или – по прикидкам все же любившего точность Павла – часа в два – два тридцать, – путники сделали привал, остановившись на берегу бурного ручья, под тенистыми кронами пиний. Расположившись, пустили осликов попастись на небольшой лужок, напились, перекусив взятым в дорогу сыром и овощами.
– Так, значит, в Рим? – терзаемый любопытством проводник все же принялся расспрашивать Марко на языке, несколько схожим с латынью в такой степени, что даже Ремезов кое-что понимал.
– Да, в Рим, – сполоснув прохладной водою лицо, коротко отозвался юноша, которому Павел, надо сказать, симпатизировал куда больше, нежели прочим своим спутникам.
Марко был скромен, умен, учтив, кроме того, именно от него сейчас во многом зависел успех всего предприятия, и молодой человек, вполне осознавая это, тем не менее отнюдь не выпячивал и не подчеркивал свою значимость. Да! И еще он учил Павла разговорному языку, той самой речи, на которой говорили в Риме.
– Да-а, – прикрыв от солнца глаза, покивал Элиа. – В Риме есть чему поклониться.
Марко благоговейно перекрестился:
– Почти двести часовен и почти тысяча церквей! Плат святой Вероники, останки десяти тысяч мучеников, часовня, где святой Петр служил свою первую мессу, плащаница святого Фомы, частица креста Господня… Разве все перечислить?
– Да уж, – сонно согласился проводник. – Рим – есть Рим. Там всего много. Я смотрю, у вас не так уж и много денег – на всем экономите. Могли бы взять ослов на всех, но не стали…
Элиа произнес эти слова как бы так, между прочим, но Ремезов успел заметить, как блеснули хитрые глаза проводника. Не-ет! Не зря этот прощелыга выспрашивает! Да уж не связан ли он с разбойниками? Очень может быть.
Между тем юный толмач отвечал вполне разумно и правильно: мол, денег у них и вправду мало (хотя это было далеко не так, но зачем о том знать проводнику?), и хотелось бы найти в Вечном городе недорогой постоялый двор… не знает ли уважаемый Элиа, где там можно остановиться?
– На Тибуртине, у старых ворот, есть одна подходящая таверна, – наморщив нос, посоветовал проводник. – И еще несколько – у бывших Диоклетиановых терм.
Тибуртинская улица, Термы Диоклетиана… Ремезов мечтательно прикрыл глаза, вспоминая. Именно в том районе они когда-то жили в Риме с Полиной, сняв недорогой пансион на виа дей Миль. Все рядом – Термы Диоклетиана, Тибуртина Антика, железнодорожный вокзал Термини… Ах, вот ведь, было же время! Конец сентября, солнце, лазурное до боли небо, Колизей, площадь Навона, Испанская лестница… И смеющаяся Полина в синих коротких шортиках и белой невесомой блузке, бросающая монетку в знаменитый фонтан Треви. Ах, Полина… Как она вдруг побежала по камням в фонтан, набрала в пластиковую бутылку воды, которая, если верить путеводителям – «отличается полезностью и необыкновенным вкусом». Как засвистели неизвестно откуда взявшиеся полицейские, заставив вылить воду обратно: мол, ты, что – дура? Нельзя эту воду пить ни в коем разе – отравишься! Мало ли, что там в путеводителе…
– Серебро? – придвинувшись ближе к Марко, Элиа ткнул пальцем в висевший на груди юноши медальон.
– Так, – толмач согласно кивнул и благоговейно перекрестился. – Здесь – волос святой Девы Марии! Совсем небольшая его часть, но все-таки.
– Понимаю, – согласно кивнул проводник. – То великое дело! Если хотите, я скажу вам, у кого в Риме можно купить частицы креста Господня, немаленькие, в общем, щепки… Правда, – тут глаза Элиа потускнели. – У вас вряд ли хватит на это денег. Это твое серебро… так себе, дешевое, явно с большой примесью меди.
– Ты разбираешься в серебре, Элиа?
– Я? Да нет… я так… просто. Тут же видно все!
Павел сразу же насторожился – честно говоря, ни черта тут не было видно, сам-то он, по крайней мере, ничего подобного не замечал. Ну, медальон – и медальон, цепочка – и цепочка. Ишь ты – «с примесью меди»! Это ж понимать надо, разбираться…
Сквозь прищуренные от солнца веки Ремезов неприязненно посмотрел на проводника – откуда сей разбитной крестьянский парень может понимать в серебре? Что он, ювелир, что ли? Тогда не был бы проводником.
Немного отдохнув, паломники вновь отправились в путь по узким горным тропкам, меж разноцветных скал, мимо олив, олеандров и пиний, густо растущих в низинах и на склонах гор. Ближе к вечеру дневная жара, вполне ощутимая даже сейчас, осенью, спала, подул прохладный освежающий ветерок, а слева, над темно-алой вершиною повисла большая густо-сиреневая туча.
– Не было бы грозы, – благоговейно дотронувшись до своего медальона, озаботился Марко.
Проводник лишь беспечно отмахнулся:
– Успеем! Нам сейчас направо, во-он по той тропке.
– А почему – туда? – зачем-то поинтересовался толмач. – Ведь дорога-то – прямо, а та тропка… что-то она выглядит какой-то заброшенной.
Ремезов скосил глаза: а ведь и правда! Уходившая вправо, за красно-синюю, поросшую на вершине голубым вереском скалу, тропа явно казалась почти нехоженной: камни, терновник, какие-то колючки.
– Все правильно, – как-то, как показалось Павлу, не вполне искренне, протянул Элиа. – Нам бы, конечно, по дороге… но сейчас мы не можем по ней идти.
– Почему же не можем?
Молодец, Марко! Дотошный парень.
– Потому что там… там, за той скалою, – повернувшись, проводник не поленился показать рукой, – есть один замок, хозяин которого, барон, известный своим разбойным нравом, недавно вернулся из Палестины… Для него и наш караван – добыча.
– Понятно, – согласился толмач. – Что ж, так часто случается – придется объехать. Надеюсь, мы все же успеем до грозы.
– Успеем, успеем! – радостно воскликнул Элиа. – Там, в той стороне, есть одна хижина, моего старого знакомого, козопаса – там мы сможем заночевать. Не беспокойтесь, козопас – человек гостеприимный, к тому же мы его не очень стесним.
