В другое бы время Ремезов, как истинный боярин, подобным бы предложением возмутился – как это, ночевать в какой-то убогой хижине?! Да, возмутился бы, но не сейчас. Для этого ушлого проводника он – вовсе не боярин, не барон и не рыцарь – а просто бедный паломник из далекой, но вполне христианской страны, которому и шалаш – за счастье, не то что целая хижина!
– Не беспокойтесь, нам там будет удобно.
К явному удовольствию пилигримов, хижина козопаса оказалась весьма просторным двухэтажным домом, снизу – каменным, а наверху – деревянным. И хоть крыша и была покрыта соломой, тем не менее внутри было довольно уютно и чисто, места хватило всем, не только Ремезову и его людям, но и еще нескольким путникам, поспешивших воспользоваться гостеприимством хозяина, едва над горами загрохотал первый гром. Мало – загрохотал, тут же хлынул и ливень, неудержимый и яростный, как тропический ураган.
Козопас Андреа – скорее, владелец целого козьего стада и отары овец – высокий представительный старик с длинной седой бородою, распахнув дверь, велел одному из своих слуг зажечь факел.
– Стемнело… Вдруг кто-то из застигнутых непогодой путников заметит наш путеводный огонь? Пусть все идут к нам, пережидают грозу, на перевал уж точно сейчас не пробиться, клянусь Святой Девой.
Старый козовладелец сейчас поступил благородно, наверное, в пику соседнему разбойнику-рыцарю… или барону.
– Ох, какой ливень! А гром? Молнии так и сверкают… – согласно кивнул один из путников, высокий юноша лет двадцати, с длинными каштановыми локонами и открытым взглядом больших серо-голубых глаз, таких же, как и у его юной спутницы в длинном крестьянском платье из серого простого сукна. Вышитый – тоже крестьянский – передник, грубые башмаки, но… Но по виду и вовсе нельзя было б сказать, что эта девушка – крестьянка, настолько благородным было ее красивое, с тонкими чертами, лицо, да и стан – вовсе не крестьянский, тоненькая – вот-вот переломится – талия, маленькие белые руки, явно не знавшие тяжелого физического труда. Девушка явно не могла б обмануть ничей пристальный взгляд, а пялились на нее немало, все же – какая красотка в такой глуши! Нет и в самом деле, до чего ж мила эта барышня-крестьянка, кто бы там она ни была. И эти щечки, улыбка скромная, ямочки, губки, жемчужные зубки, густые ресницы, черные, словно руки углежога. Ну, до чего ж хороша!
– Меня зовут Марцелин, а это – моя сестра Аньез, – прижав руку к сердцу, вежливо поклонился молодой человек.
– А мы – торговцы из Реджо, – разом поднялись с лавки двое мужчин лет тридцати пяти – сорока. – Были в Риме, нынче отправляемся в Анкону, думаем на побережье сесть на попутный корабль.
– А мы – паломники, пилигримы из Польши. Идем в Вечный город, поклониться святым местам.
– Польша? Ого! А где это?
– Очень и очень далеко.
– А правда, что там живут волосатые великаны?
– Я лично ни одного великана не видел, – с доброй улыбкой отвечал за всех Марко Грач, – только слышал, что под городом Краковом в давние времена жил когда-то дракон.
– Дракон! Вот так та-а-ак! И что же, очень он был страшный?
– Просто ужасный! – усаживаясь поближе к растопленному очагу, вступил в разговор Павел.
Просто желал проверить свои знания по языку – поймут ли? Ну и заодно так, развлечься – что еще делать-то? Вон гроза-то… А ливень! А молнии, гром – бух, бух! Прямо – канонада. Не гроза, а Сталинградская битва.
К явному удовольствию Ремезова, и укрывшиеся от грозы путники, и сам хозяин, явившийся с кувшином вина, его прекрасно поняли. Один из негоциантов даже всплеснул руками:
– Говорите, ужасный?! А как он, этот дракон, выглядел? И кого ел? Девственниц?
– Не-е, – вспомнив старый анекдот, хохотнул Павел. – С девственницами – сдох бы давно с голодухи. Всех подряд девок лопал! Не очень-то его интересовало, девственны они или нет. В самом деле, он же не жениться на них собрался, а просто поужинать.
– Да-да, – охотно поддакнул и усевшийся рядом хозяин, старик Андреа. – И большой это был дракон?
– Да вот, примерно размером с троллей… с твой дом, уважаемый Андреа. Головища – во! Со стог сена. Зубы – как татарская сабля, такие же и когти.
– Да что вы! Ой, пейте-пейте… совсем забыл предложить.
Заслушавшийся ремезовских россказней до полного округления глаз хозяин поспешно налил вина и кликнул слуг, чтоб тащили яства.
– Да-да, рассказывайте, рассказывайте, – переглянувшись, разом кивнули брат и сестра. – Очень интересно послушать.
– В самом деле интересно?
Красуля-девчонка сверкнула глазами, словно б не Ремезов перед ней был, а какой-нибудь там Дима Билан, Тимати или… кого там еще деревенская молодежь слушает?
– Очень интересно, и весьма поучительно.
Ох, и голосок у нее был… умм!!! И как на девушку… Аньез, да… все посмотрели… Особенно – Павел это почему-то отметил – проводник Элиа. И Марко. Только эти двое смотрели как-то по-разному: Марко – как на Джульетту Ромео, а Элиа – словно козел – на капусту или разбойник-тать – на кусок серебра.
– Так вот, – разом намахнув кружку, Павел почувствовал вдруг охватившее его приятное опьянение, такое, что хотелось говорить, говорить, говорить… Тем более глаза эти девчоночьи, голубые…
– Хвост – во-от такой толстенный, задние лапы – что бревна, передние же маленькие, как вот твои, милая Аньез, ручки.
– Нешто такие драконы бывают? – озадаченно усомнился Элиа.
– Еще и не такие бывают!
Павел не удостоил проводника даже взглядом – ну, что взять с человека, явно не видевшего ни одной серии фильма «Парк Юрского периода»?
– Вы меня вообще понимаете ли?
– Да все понятно, синьор Паоло, только… вы немножко смешно говорите.
– Ага, ага… Судя по вашему улыбающемуся лицу, милая юная дама – вовсе даже не немножко смешно.
Все улеглись спать рано, под синие сполохи молний и постепенно затихающий где-то вдали, за горами, гром. Уснули тоже быстро – тут и там из углов доносился богатырский храп. Паломники с проводником и двое негоциантов заночевали тут же, в трапезной, а вот брату с сестрой – Марцелину с Аньез – старый Андреа уступил опочивальню наверху, в хозяйских покоях.
Темный вечер и предшествовавший ему трудный путь отнюдь не располагали к долгим разговорам, даже несмотря на все красноречие Павла, в деталях расписывающего «драконов» – тираннозавров, птеродактилей и всяких прочих доисторических ящеров, на радость детишкам и их родителям «оживленных» творческим гением многочисленной голливудской тусовки.
Словно бы соревнуясь друг с другом, храпели в дальнем углу негоцианты, улыбался во сне обаятельный бабник Кондратий Жердь, Убой скрипел зубами – видать, что-то нехорошее снилось. Напротив Ремезова, на широкой лавке, крепко прижимая к груди медальон с волосом Пресвятой Девы, посапывал утомившийся за день Марко Грач. Наверное, все видели какие-то сны… а вот Павлу что-то не спалось, и не потому, что не устал, и не от чужого храпа вовсе. Не давали уснуть воспоминания, мысли, Вечный город вставал перед молодым человеком явно и зримо, не тот город, который сейчас, в это вот время, а совсем другой – такой же древний, но и современный, не только с Колизеем и Римскими форумами, с фонтанами вычурной эпохи барокко, с великолепными дворцами-палаццо, но и с ревом дальних поездов на терминалах Термини и Тибуртина, с кварталом EUR и дворцом Труда, выстроенном при Муссолини, с Чинечитта – городом-домом кино, городом снов, городом Феллини, Антониони, Роселлини, Висконти…
