– Ой! Кто-то там… за окном!
– Господи… – взяв со стола свечку, молодой человек резко распахнул дверь и, встав на пороге, обернулся:
– Ну, сама посмотри! Где там кто?
– И посмотрю!
Встав, женщина одернула юбку и вслед за своим любовником вышла в сад, густо усаженный оливами, смоковницами и сиренью.
– Ночь-то какая светлая! – Марио обвел сад рукою, словно все эти деревья, все грядки с репой, свеклою, капустою принадлежали именно ему, а не другу. – Сколько тут всего! А вон видишь, под оливами – ложе.
– Вижу! – с неожиданной страстью отозвалась Маргарита. – А давай, милый, мы туда пойдем… там и… Тепло же! И пахнет как дивно.
Ласково улыбнувшись, молодой человек оставил потушенную свечу у порога и, подойдя к любимой женщине, взял ее за руку. Повел, усадил на ложе… Слышно было, как где-то рядом, в кустах, пели цикады.
Поцеловав любовницу, Марио принялся развязывать лиф ее платья, быстро в этом преуспел, обнажив великолепной стати грудь, белую и большую, к которой тут же припал устами, словно бредущий в безводной пустыне путник к благодатному роднику, полному живительной влаги.
– Ах, Марио, – тяжело задышала женщина. – Ах, милый мой… И все ж таки!
– Да что? – Марио, кажется, был уже на взводе. – Чего ты боишься-то?
– Да ведь мой муж! Вдруг он уже вернулся домой – раньше времени, и, не обнаружив меня, послал поискать слуг?
– Да откуда ж он знает-то, где искать? Где мы – и где Тибуртина? Успокойся, милая моя, успокойся… Лучше вот приляг…
– Ой, щекотно! Марио, ты что, сегодня не брился? Ах…
Не теряя времени даром, молодой человек уже обнажил свою пассию до пояса и, быстро скинув с себя одежку, с завидной энергией продолжал начатое дело, стянув с любовницы юбку…
Женщина совсем уж было расслабилась, как вдруг…
– Опять что-то не так, милая?
– Там, на ветках, кто-то сидит.
– Так птицы!
– А вдруг муж узнал, и…
– Да откуда он тут возьмется-то? – привстав, в сердцах воскликнул Марио. – Ну, разве что – с неба!
И тут же, словно бы в ответ ему, захрустев ветками, затмив на миг круглую луну и звезды, с неба свалилась тень! Вот так – прямо с неба, на ложе, прямо на плечи Марио! Бабах!!!
И тень-то оказалась плотской! Мало того – с крыльями!
– Господи, Господи! – вскочив, Маргарита истошно завизжала.
Марио же принялся мелко креститься:
– Изыди, Сатана! Изыди!
– Сам ты сатана! – совсем нелюбезно ответствовал свалившийся с неба тип. – Ты б лучше помог мне, парень… Вот ту веревочку потяни… Да что ты так стонешь-то?
– Кажется, синьор Дьявол, вы мне сломали ногу.
– Не дьявол я, сколько раз тебе говорить? – избавившись, наконец, от крыльев, упавший с неба оглянулся на Маргариту. – Свечка есть?
– Е-е-есть…
– Так возьми, посвети… И это… ты бы хоть оделась, что ли.
У парня оказался простой вывих, с коим Ремезов, в меру своих способностей, разобрался быстро – просто с силой потянул конечность на себя. Марио вскрикнул… но уже смог идти, и, радостно прихрамывая, поковылял к дому, куда пригласили и Павла.
– Так ты что же, уважаемый, лекарь, что ли?
– Лекарь?
Удивленно переспросив, боярин задумался – ишь ты, лекарь. Впрочем, а почему бы и нет?
– Да-да, лекарь… Второй день в Риме.
– А-а-а, так ты чужеземец! – парень уже успел усесться на лавку. – То-то я и смотрю – говор у тебя какой-то чудной. Поди, из Германских земель?
– Из Швеции.
– Ого! А я – Марио, а во дворе – Маргарита!
– Очень красивая женщина!
– Еще бы! – Марио довольно почесал грудь и крикнул в распахнутую дверь: – Эй, милая, ты долго там?
– Сейчас, оденусь.
– Свечку заодно подбери, где-то там она должна быть, кажется.
Снаружи быстро светлело, гасли звезды, и луна становилась все бледнее, бледнее, бледнее…
Ремезов только сейчас пришел в себя от всего случившегося и пытался сообразить – что делать дальше? В этом вопросе никакой определенности покуда не наблюдалось, ясно было одно – надо убираться куда подальше и со всей возможной скоростью. Куда вот только? В дом Франдолини возвращаться нельзя, как и вообще – в Трастевере, именно оттуда и начнут поиски люди коммунального судьи мессира Джанкарло Гоцци.
Вошедшая со свечой Маргарита с подозрением посмотрела на Павла и повернулась к любовнику:
– Мне бы пора уже. Светает – скоро откроются рынки. Проводишь?
– Обязательно, моя дорогая, умм! А это вот – лекарь, германец….
– Доктор… Карлсон… Энгельс Карлсон, – поднявшись, беглец отвесил галантный поклон и улыбнулся. – Как правильно заметил почтеннейший Марио – я врач из Стокгольма.
– Из Стог… чего? – женщина покачала головой и засмеялась. – Мне и не выговорить.
– И не пытайтесь! – расхохотался уже и Ремезов. – Шведский язык… он такой трудный, никто его и не знает почти.
Марио понятливо покивал:
– Да ясно все… Ни разу живого шведа не видел! А ты, Марго?
– Это хорошо, что вы, господин – врач, – с неожиданной задумчивостью протянула вдруг Маргарита. – Есть у меня одна подруга, так вот, у ее мужа – мигрень. Мучается, бедолага, страшно, ему уж чего только ни делали – и кровь пускали, и в холодную простыню заворачивали – ничего не помогает. Может быть, вы…
– С большим удовольствием облегчу страдания вашего больного! – приложив руку к сердцу, уверенно заявил новоявленный врач. – Готов идти к нему хоть вот прямо сейчас.
– Ой, как славно! – женщина радостно захлопала в ладоши. – Бедная моя подруга, бедный ее муж… Вы, правда, сможете?
Ремезов напустил на себя самый серьезный вид, какой обычно присущ молоденьким медикам-практикантам, проводящим плановый осмотр школьников на дизентерию и педикулез:
– Конечно же – смогу. Я же – врач. Мой долг помогать больным, как и велит клятва знаменитого Гиппократа. Только вот…
Здесь Павел с обидой развел руками и продолжал уже с некоторой горечью:
– Увы, мне не повезло – сегодня вечером, когда я возвращался от… от одного больного, как раз страдающего самой жуткой мигренью, на меня напали какие-то люди…
– Разбойники! – снова закивал Марио. – Какая-нибудь баронская шайка, здесь, на Джаниколо, их много.
«Ага… – протянул про себя Ремезов, – значит, вот я где – на холме Джаниколо, не шибко-то далеко и улетел… хотя и не очень-то близко, все ж не в Ватикане сел».
– Правда, мне удалось бежать – я укрылся от лиходеев на каком-то дереве, затаился среди ветвей и вот… упал.
