Судья Джанкарло Гоцци вспомнил о старой клоаке довольно поздно, уже ближе к ночи, и все же решился нарушить покой понтифика. На правах младшего родственника – почему бы и нет? Ведь ради дела, ведь – вдруг… Судя по главному лиходею, люди антихриста Фридриха смелы, решительны и упорны, к тому же еще и умны. Что и говорить – соперники вполне достойные. Тем больше чести их изловить!
А для начала хотя бы предупредить папу…
Стражники у входа скрестили алебарды:
– Вы куда, господин судья?
– Его святейшество меня ждет!
– В такой час? Вам назначено?
– Проводите живо! Начальника стражи сюда! Пусть пошлет людей проверить клоаку…
– Прошу, господин судья.
Гулкий коридор. Эхо шагов. Двери библиотеки.
Сняв шляпу, судья осторожно постучал… и даже осмелился заглянуть в широкую щель… тут же встретившись глазами с понтификом.
– А, Джанкарло! – улыбнулся тот. – Ну, что ты там стоишь за дверьми, входи. Я как раз собирался за тобой посылать.
Войдя, судья упал на колени, испрашивая благословения…
– Поднимайся, поднимайся, Джанкарло, – промолвил святой отец. – Вот, знакомься. Это наш друг, мессир Паоло Ремезо из Русии. Смоленский барон, доверенное лицо своего славного герцога и посланец великого хана монголов!
Глава 13
Бычьи хвосты
Осень 1243 г. Рим – Остия
С папой – всё! О посланцах договорились очень даже легко, по-видимому, понтифик и сам планировал подобное, намереваясь отправить своих людей ко двору великого монгольского хана. По сути, явная половина миссия Ремезова была целиком и полностью выполнена, однако оставалась еще и другая половина – тайная, о которой никто не должен был знать, и в первую очередь – дружинники, среди которых наверняка имелись тайные соглядатаи Ирчембе-оглана.
Оставалось найти Фридриха Штауфена, императора Священной Римской империи, включающей в себя Италию и немецкие княжества, империю, в которой ни на секунду не затихала борьба за власть. Германские враги Штауфенов Вельфы плели интриги и подбивали против сюзерена князей, папа, опираясь на богатые североитальянские города Ломбардской Лиги, несколько раз отлучал Фридриха от церкви, однако императору все было нипочем – его поддерживали аристократы и все Неаполитанское королевство, для которого – наплевав на далекие германские земли – он сделал немало хорошего, ведь кроме всего прочего, Фридрих Штауфен занимал еще и неаполитанский трон.
По всей Италии противостояние защитников папы – гвельфов – и сторонников императора – гибеллинов – принимало характер затяжной гражданской войны. Гвельфов во многом поддерживали богатые пополаны, гибеллинов – аристократы, такие, как влиятельный барон Джованни ди Тиволи, рыцарь Золотой Чаши. Именно через него Ремезов собирался выйти на Фридриха, и теперь осталось лишь добраться до самого барона, сделав это как можно быстрее… ведь все уже закончилось, и можно было спокойно возвращаться домой – и это прекрасно понимали дружинники… и коммунальный судья мессир Джанкарло Гоцци, люди которого вовсе не перестали приглядывать за «смоленским бароном».
Времени практически не оставалось, а никакого четкого плана у заболотского боярина не было, если не считать некоторых расчетов на Марко: парень как-то говорил о том, что встретил в городе Аньез, ту самую девушку, аристократку в крестьянской одежде – племянницу барона ди Тиволи. Не может быть, чтоб она ничего не знала о своем одиозном дяде, с которым и саму девушку и ее брата Марцелина связывали – как помнил Ремезов – довольно-таки странные отношения, далекие от родственной теплоты. Юный толмач, похоже, в Аньез влюбился… и это нужно было использовать! Но для начала объяснить своим кое-что…
– Совсем скоро мы тронемся в обратный путь, – собрав дружинников во дворе, в тени старого вяза, громко объявил Павел.
Парни радостно переглянулись, заулыбались, даже вечно угрюмый Убой расцвел, словно на старом пне вдруг выросли молодые побеги. Понятно: всем давно хотелось домой, и Павлу – никак не меньше, нежели остальным. Однако нужно было еще доделать дело… дело, сулившее в будущем многое. Союз русских князей – пусть пока в лице смоленского – с Фридрихом давал возможность давить на Тевтонский орден – вассала императора, но верного соратника папы, а в дальнейшем, быть может, подобная коалиция могла бы способствовать и устранению монгольской опеки, за что очень даже стоило побороться – перспективы-то открывались широчайшие, а Павел Ремезов давно уже считал своим отечеством Смоленское княжество… и даже гораздо шире – все русские земли.
– Да, да, скоро поедем… Я тоже рад, – боярин прищурился и, чуть погодя, добавил: – Думаю, князь щедро наградит каждого.
– Так мы опять в Дубровник? – Марко Грач вовсе не выглядел веселым, как, впрочем, и слишком грустным… скорее, задумчивым, что ли.
– В Дубровник, – согласно кивнул Ремезов. – Там же ждут наши. Но! – Павел обвел пристальным взглядом собравшихся и продолжал уже куда тише: – Други мои, мне нужно встретиться еще с одним человеком… тем самым, кого папа хочет отправить в посольство. Рассказать ему об опасностях пути, о том, как добраться…
– Понятно, господине, – Осип Красный Кушак отозвался за всех. – А он, этот человек, где? Здесь, в Риме?
– Скорее всего. Или – где-то рядом, – посмотрев в синее, с белыми, медленно плывущими облаками, небо, Павел велел своим людям «потихоньку готовиться в путь» и поднялся в опочивальню, жестом позвав за собой Марко.
Хозяин постоялого двора старик Веладжо, завидев боярина, поклонился, хотя уже здоровался с утра и тоже кланялся… стукач чертов. За крайним столом напротив входа сидели два подозрительных типа: один – лысоватый улыбчивый крепыш лет сорока, второй помладше, угрюмый, с темными, глубоко посаженными глазками, таящимися в глазницах, словно терпеливо поджидающие жертву паучки.
Неприятные личности, соглядатаи, наверное…
– Ну, давай, давай, Марко, пора собираться! – нарочито громко произнес Ремезов на римском наречьи и, не оглядываясь больше, застучал башмаками по узенькой, ведущей наверх, лестнице, ощущая спиной пристальные взгляды тех двоих.
– Так я уже давно собрался, – войдя вслед за Павлом в узкую, похожую на пенал, комнатенку, Марко хлопнул ресницами. – Чего мне собираться-то? Как на Руси говорят – только подпоясаться.
– Ты так и не нашел ту свою знакомую девушку? – с места в карьер спросил Ремезов. – Как ее… ммм… Аньез?
Толмач сглотнул слюну:
– Н-нет…
– И не искал?
– Искал, но… просто не было достаточно времени… а теперь, видно, его не осталось совсем. Что ж, на все воля Всевышнего.
Юноша благоговейно дотронулся до висевшего на груди медальона с волосом Святой Девы и перекрестился, тяжко вздохнув.
– А мне эта Аньез нужна! – понизив голос, неожиданно заявил Павел. – Ну, или ее брат…
