…это просто Ремезов неплотно поставил доску.
Павел тут же поправил, так, что в амбаре наступила полная темнота, и слышны были лишь приглушенные голоса рыбаков снаружи. Вот снова кто-то протопал по крыше. Спрыгнул. Что-то сказал.
– Похоже, ушли, – немного выждав, предположил юноша.
– Похоже.
Боярин осторожно отодвинул доску и прислушался – и в самом деле, все было тихо, лишь под обрывом, над морем, кричали чайки. Жалобно так кричали, будто жаловались – кау, кау…
– А большой амбарец-то! – Павел снова окинул взглядом склад. – И добра тут – немерено. А крадут его, судя по тем вон вскрытым тюкам, что в углу – именно что по чуть-чуть. Понемногу, не торопясь особо.
– Это ты к тому, синьор Паоло, что нам здесь бог весть сколько сидеть, дождаться, покуда хоть кто-нибудь сюда придет да амбар откроет?
Боярин взглянул на своего спутника с одобрением:
– Молодец! Соображаешь.
– Еще бы сообразить, как нам теперь отсюда выбраться. Я вот думаю – а мы сами-то себя в ловушку не загнали?
Признаться, Павел сейчас подумал о том же, правда, вслух ничего такого не сказал, а лишь громко хмыкнул: пусть толмач видит и знает – с таким бывалым и знающим человеком, как заболотский барон, любая передряга – детский лепет.
– Давай-ка, Марко во-он под теми полками пошарь, мне-то не пролезть, а ты худой – сможешь. Курточку-то свою скинь… и рубаху.
– Лезть под полки? – удивился юноша. – Но зачем?
– Поищешь там.
– Но что?
– Не знаю еще. Да лезь уже, не прекословь, время дорого!
Отдав боярину цепочку с медальоном, Марко послушно скинул одежку и ящерицей нырнул под полку… заполз – поместился… чихнул.
– Будь здоров! Ну, что там?
– Да ничего. Пыль одна да паутина.
– А ты лучше пошарь, повнимательней, по самым укромным уголкам.
– Да кому там что прятать-то?
Ремезов неожиданно улыбнулся:
– Думаю – есть кому. А главное – что… Ну? Чего вылез-то?
– Нету там ничего. Все уже обшарил.
– Тогда под соседнюю полку лезть… да тут их много.
– О, Святая заступница Дева!
Молитвенно сложив руки, юноша бросил на Ремезова вовсе не горящий энтузиазмом и добротою взгляд, даже вроде бы собрался что-то сказать… но раздумал, видать, было во всем облике боярина нечто такое, напрочь отбивавшее любое желание спорить. К тому же было очень похоже, что синьор Паоло знал что-то такое, о чем пока не догадывался Марко… Но ведь мог бы тогда и сказать!
– Так мы что ищем-то?
– Сказал же – точно не знаю. Лезь под ту полку!
– Но, если…
Махнув рукою, парнишка снова забрался под полку и опять расчихался, закашлялся… а потом вдруг замычал что-то радостное, выбрался, заулыбался, протягивая Павлу веревочный сверток – крепкую, с надежными крючьями, лестницу, из тех, что используют на кораблях.
Ремезов радостно ухмыльнулся:
– Ну, вот примерно такой такелаж я и ожидал увидеть.
– Похоже, длинная – до самой воды хватит.
– Еще б не хватило, воришки-то тут – запасливые. Мешочек во-он тот прихвати.
– Зачем нам шелк? – хлопнул ресницами Марко. – Самим бы выбраться.
– А по морю-то плыть ты в одежке собираешься? А меч, башмаки?
– Башмаки? – парнишка вдруг хохотнул. – Так я свои выкинул… там еще, с крыши.
– Ну, ты выкинул – твои и проблемы, ходи теперь босиком. А у некоторых еще осталось имущество. Давай, помоги с мешком.
– А шелк куда?
– А шелк – к черту! Возиться с ним когда?
Примерно через пару минут беглецы, один за другим, спустились по лестнице к самому морю.
– Ой, Святая Дева! Вода-то какая холодная!
– Не видал ты, парень, холодной воды.
Для Павла действительно – только приятно было. Пока плыл, вспомнилось даже, как приехали как-то сюда… или примерно сюда – в Остия-Лидо, приехали вместе с Полиной, пообедали в каком-то прибрежном кабачке – «ристоранте» – потом долго искали бесплатный пляж, нашли, тут же и переоделись – без всяких кабинок, да их там и не было. Полина еще совсем не по-прокурорски смеялась – «а пофиг, кто нас тут знает?». Купались… Павел с Полиной, да еще двое румын. Местные на пляже сидели, загорали да пальцами у виска крутили – температура воды двадцать градусов, ну, кто ж в такую холодрыгу купается? Одни русские только, да еще вот – румыны.
Плыть оказалось не так уж и долго – всего-то свернули за мыс, а там уж – и серый песочек, да и дно – вода-то прозрачная – вон оно, под ногами. Павел встал на мели, обернулся – вот и Марко, ишь, зубами колотит, дрыгает.
– Замерз, что ли?
– О! Если б не Святая Дева, тут бы нам от холода и остаться.
– Понятно все с тобой. Давай на берег, живо. Медальон свой не потерял… а, вижу, цел.
– Как можно?
Лестница и взломанный через стену амбар остались позади, за мысом, уже и не видать отсюда. Однако Ремезов хорошо себе представлял, как треплет лестницу ветер… впрочем, не лестницу – трап, если по-морскому. Вот уж не повезет ворюгам, коли хозяева на склад раньше их нагрянут. Заметят ведь, не трап, так дыру, заругаются грубой нецензурной бранью, засаду устроят, если ума хватит. Ремезов бы обязательно устроил, потому как «тебя посодют, а ты не воруй!». Не воруй, собака.
Так оно все и было – металась ветром мокрая от морских брызг лестница, чернел в стене амбара провал, не умолкая, кричали чайки.
– Ты что так дышишь-то? – натянув одежку, повернулся к толмачу Павел. – Устал?
– Устал, – со вздохом признался Марко. – Ладанку выронил, пришлось нырять, доставать. Все ж таки – волос Святой Девы!
Глава 14
Волос Святой Девы
Осень 1243 г. Тирренское море
Павел и Марко отыскали своих у причала, совсем недалеко от злополучной траттории, к которую беглецы благоразумно обошли стороной. Дружинники выглядели сытыми и довольными – подхарчились, поджарив на углях купленную у рыбаков треску, и теперь терпеливо дожидались боярина.
Ремезов, подходя, улыбнулся – молодцы, вот уж поистине достойные и верные люди. Кто из них соглядатай? Наверное, все, кроме, разве что Архипова Вола да Убоя – те уж больно тупы.
– Собираемся, – присаживаясь к догоравшему костерку, приказал Павел. – Мне надо срочно попасть на одно судно… только подобраться к нему не с причала – нечего дразнить гусей.
Осип и лопоухий Кондратий Жердь переглянулись, видать, им очень хотелось узнать, о каких именно «гусях» идет речь? Хотелось, да – но не спросили, не посмели, все ж таки Павел Петров сын Ремезов – боярин, а они кто?
