– Меня зовут Суань Го, – не слезая с лошади, но слегка кивнув, светски улыбнулся кидань. – Впрочем, мы знакомы. У меня хорошая память даже на бледнолицых демонов… не так ли, господин Павел?
Глава 9
Бродники
Лето 1244 г. Улус Джучи
Массивная деревянная решетка из толстых жердей делила небо на клеточки, вполне удобные, кстати, для игры в крестики-нолики. Или, скажем, дети могли бы прыгать по небу, играя в классики, если б, правда, небо было бы не небом, а, скажем, весенним асфальтом, черным и влажным после только что сошедшего снега. Как там поется в детской песенке? Мелом расчерчен асфальт на квадратики…
Вот именно, на квадратики. Такие, что не проскочишь. Руку, конечно, просунуть можно, но ведь до решетки-то хотя бы дотянуться нужно. А никак! Высоко, метра четыре, а то и выше, и кому только пришло в голову выкопать здесь такую глубокую яму? Хотя… судя по стойкому запаху гнили, в ней хранили овощи и прочие припасы, да, вероятнее всего так, просто оставляли, куда-нибудь едучи, а потом, на обратном пути, забирали – Ремезов о таких складах слыхал. Правда, вот самому в него угодить, да еще в качестве узника – это уж ни в какие ворота. Вот уж попал-то! И главное – как глупо.
Эх, недооценил ушлого иранского купца! А тот-то прочухал, что к чему – умный. Гроссмейстер долбаный, мать ити. Наверняка что-то заподозрил давно уже, а уж после того разговора, в котором выпытывал про цены и все такое прочее… Павел тогда обмишурился, а понял это только сейчас! И цен толком не знал, и марки с шиллингами – чисто счетные единицы – посчитал реальными деньгами. Ну, какой он приказчик? За версту видать – никакой. А родной дядюшка, между прочим – купец, да еще очень даже известный. И батюшка был купцом, и ему, «Акиму» такая же судьба начертана – как и всем в те времена. Кругом династии, вертикальная мобильность низкая.
Ай, купец, ну до чего же хитрый торговец! Все ж пришел, сволочуга краснобородая, к верному выводу. И снюхался с Суань Го и его присными. Все правильно, раз уж на кону стояла прибыль – в поисках посланца кидани могли всех рабов перебить, запросто, тот же Ремезов в этом купца и уверил, как теперь выяснилось – на свою голову. Поразмыслив, подумав, Халед ибн Фаризи решил избавиться от самого подозрительного – от Павла. А этот чертов кидань еще оказался таким памятливым, вот и верь теперь басням, что для китайцев все русские на одно лицо!
И что теперь? А что теперь… Весь день молодой человек шагал, привязанный арканом к верблюду, под неусыпным присмотром стражников. Это вам не на ишаке ехать! Там-то, хоть и тряско, да все не на своих двоих. Да еще все время под палящим солнцем, боярина едва удар не хватил.
Шли на этот раз долго, и все вдоль реки, как стало потом понятно – до брода, где речушку и форсировали всем караваном, после чего расположились на ночлег вполне по-цивильному – в карван-сарае. А эта вот продуктовая яма – «ледник» – как раз на заднем дворе и располагалась. Сиди теперь, кукуй. Не выберешься!
Хорошо хоть попить дали – лично Суань Го принес, его пошлую бородку с усиками – этакий китайский Джек-Воробей – Ремезов надолго запомнил. Ага, забудешь тут… Нет, внешне кидань был сама любезность – и воды самолично принес, опустил кувшин на веревочке, и про еду не забыл – пусть и лепешка, но не такая уж и черствая, да еще с вяленым мясом. Хоть что-то.
А пока узник ел да пил, кидань его просвещал насчет всякого рода пыток, которые намеревался к Ремезову применить. Вытащить специальными щипчиками жилы, привязать к животу железную клетку с дырой, а в клетку запустить голодных крыс, либо разрезать живот и затолкать туда муравьев – это были еще не самые изыски!
Павел даже возмутился, посмотрел вверх:
– Ты пугать-то кончай, господин Маньжчоу Го…
– С твоего позволения, любезнейший Павел – Суань Го. Легко запомнить.
Заглянув через решетку в яму, кидань ухмыльнулся:
– Я тебя ничуть не пугаю, уважаемый господин, просто хочу, чтоб ты понял, и был для моих вопросов открыт.
– Я и сейчас открыт, – занервничал Ремезов, которому что-то не очень хотелось испытывать на себе болезненные причуды больного воображения киданя. – Спрашивай!
– Э, нет! – Суань Го погрозил пальцем. – Всему свое время. Я приду под утро, а до того времени посиди, подумай… и помни – сначала я могу прислать палача. А могу и не прислать, это уж как мне захочется. Так что сиди пока, уважаемый господин Павел, сиди и думай. Очень хорошо думай, каждый раз, когда ты солжешь, я буду отрезать тебе палец… Так можешь и совсем без пальцев остаться.
Обнадежил, гадина желтомордая!
Мхх! А чего ругаться, спрашивается? На себя нужно ругаться, купца-то до конца не просчитал. А работорговец оказался куда умнее, чем предполагали, умнее и расчетливее… Впрочем, если это так, то… То над Ирчембе-огланом явно нависла опасность! Ведь, выдав – пусть даже не зная точно – доверенного человека мингана, купец явно подставлялся сам, и уже больше не мог рассчитывать на благорасположение властей Западного улуса. И это еще мягко сказано. Так зачем торговцу подобные заморочки? А низачем. Значит, одно из двух – либо достопочтенный Халед ибн Фаризи никогда больше не собирается в Шехр-аль-Джедил, либо… либо власть там уже очень скоро сменится! В чем купца наверняка убедил тот же пресловутый Суань Го – а уж убеждать этот парень умел. Ишь, как наехал – вроде бы вежливо все, с улыбочкой, а – мороз по коже.
Суань Го… Суань Го, Ли Чань, Игдорж Даурэн. Что же – все трое посланцев были врагами Ирчембе-оглагна? Или тут все гораздо сложнее? Один враг – Суань Го – этот-то налицо, остальные же могли просто ему подчиняться, или им было все равно. Все трое прекрасно знали, кто такой Павел Ремезов – видели на пиру, и нынче следовало хорошенько подумать – что теперь говорить, а чего не договаривать.
Так, может, имеет смысл сказать правду? Мол, так и так, Ирчембе-оглан послал к Субэдею, узнать, за кого тот выступит – против Гуюка или «за»? Подставить Ирчембе? Но, ведь кроме тысяцкого, больше никаких других покровителей в стане Бату у боярина нет! И еще не следует забывать о семье, о беременной супруге, о своих верных людях – если Ирчембе-оглан узнает о предательстве Павла, что с ними со всеми станет? Он же, кстати, об этом и предупреждал. Так, на всякий случай. И, похоже, как раз такой случай настал. И что теперь? А ничего – думать, как выбираться, надо. Не рассказывать ничего, бежать… или – погибнуть с честью. Только желательно б не под пытками – просто броситься на кого-нибудь, выхватить у тех же стражников сабли или копье, и тогда посмотрим! Убьют, конечно, но – сразу, без всяких особых мучений. Как говорил один мрачный персонаж из кинофильма «Место встречи изменить нельзя» – «Мы тебя не больно зарежем».
Небо над головой узника быстро темнело, в яму уже с любопытством заглядывали звезды и золотистая половинка луны. Павел уже привык к запаху гнили и разложения и думал теперь лишь об одном – как половчей встретить смерть. Именно так, раз уж ничего другого не оставалось… Не оставалось ли? Ремезов все ж таки был кандидатом наук и вовсе не считал себя фаталистом. Что-то нужно было делать, делать немедленно – прямо сейчас.
