– Стражник? – обернулся Павел.
– Я убил его, – Яцек посопел носом. – Свалил арканом, а затем – его же ножом.
Боярин покачал головой – от кого бы ожидал, только не… В общем-то, и неплохо, что Маша подговорила парня.
– Дай нож сюда… На выходе сколько?
– Пятеро. Играют в шиш-беш.
– Многовато… но ладно.
Склонившись, молодой человек проворно разрезал связывающие деревянные прутья решетки веревки, улыбнулся:
– Эти жердочки вы потащите на своих плечах. Надеюсь, у ворот нынче не люди Халеда?
– Н-нет, – Яцек дернулся и помотал головой. – Не наши воины. Чужие.
– Славно, – потерев руки, Ремезов помог парню и девушке поудобнее примостить на плечах жерди. – Яцек. Не забудь свой аркан.
– Он всегда при мне, потеряю – высекут!
– Та-ак… – Ремезов быстро метнулся к убитому стражнику. – А что тут у нас еще? Сабля… угу. И больше ничего интересного, даже мелочи нету. Видать, бедолага игрок… был. А, вот и плеточка! Очень она нам сгодится, очень! Ну, что стоите, глаза таращите? Пошли. И умоляю – все вопросы потом.
Хозяйственно прихватив саблю и плеточку с обычной, ничем не примечательной ручкой, боярин, велев своим спутникам идти прямо на главный двор, важно зашагал сзади, а, как только процессия оказалась ввиду азартно бросавших кости стражей, громко заругался и замахал плетью.
У ворот ярко горел костер. Стражники оглянулись.
– Поживей, гнусный помет ишака! Да что вы тащитесь, как навозные мухи? Поторапливайтесь, говорят вам, иначе отведаете плетки, грязные дети извращенных ифритов! Помесь ишаков и гиены! Ленивые сволочи! Инсургенты! Гниды пучеглазые!
Один из стражников даже покачал головой:
– Ну, насчет гнид – это ты уж слишком.
– Хозяин велел разбить еще один шатер, – озабоченно сплюнув, пояснил Ремезов. – На ночь-то глядя, не мог раньше распорядиться. Теперь вот иди, гони этих ленивых тварей. С ними ведь и до утра провозишься!
– Это точно! – стражник махнул рукой. – Ворота сами отворяйте, там все просто – засов. Ну, что?! Твой ход, Касым-ага! Посмотрим, повезет ли тебе на этот раз?
– Обязательно повезет, доблестный Чангак! Разве ж мало я молю об этом Аллаха?
Покинув постоялый двор, беглецы поспешно зашагали к реке, и минут через десять оказались у брода, все с теми же жердинами – Ремезов сменил по пути Машу, подставив мужское плечо. Жалко было Яцека – парень все еще хромал, правда, уже не так сильно, как прежде. Спасибо Павлу – вовремя порекомендовал молодого раба в погонщики.
– Господин Аким, – дойдя до воды, обернулась девушка. – А зачем нам эти жерди, ведь тут брод?
– Нам не нужен брод, Маша, – боярин ободряюще улыбнулся. – Нам нужна река. Мы поплывем. Давай свой аркан, Яцек – сейчас свяжем небольшой плотик.
Плот вязали долго, наверное, с час, однако с этим стоило повозиться – запутать вполне возможную погоню, да и так – все не пешком идти. Небо уже начинало светлеть, и в темных водах отражались еще непогасшие звезды. Кроме жердей, беглецы нарезали тростника, связали объемистыми пучками и, крепко-накрепко все связав, наконец, оттолкнулись от низкого берега.
Плеснули волны… Колыхнулись черные берега.
– А ведь плывем! – опасливо оглянувшись назад, прошептал Яцек. – Ой, Матка Бозка!
Ремезов тихонько засмеялся:
– Плывем, а как же! И не говорите мне, что лучше пешком.
– Нет, – согласно кивнула Маша. – Не лучше. Но и здесь… – девушка передернула плечами. – Опасно как-то.
– Так ты меньше вертись, не то на излучине живо полетишь в воду.
Посмеиваясь, заболотский боярин деловито управлялся самой длинной и крепкою жердиной, предусмотрительно оставленную в качестве средства управления. Его спутники тоже имели подобные же шесты, только поменьше.
Широкая у брода, река постепенно сужалась, неся беглецов со все большей скоростью, так, что Павел всерьез опасался налететь с разгона на камень. А запросто можно было!
– Ой, как все перед глазами мелькает! – похлопала ресницами девушка. – Господине Аким, а мы куда плывем-то?
– А здесь в город одна дорога, – пошутил было Ремезов, но, увидев испуганные глаза своих спутников, счел за лучшее кое-что им разъяснить… пока еще течение не стало слишком уж шумным.
– Плывем, сколько можем и, как вы поняли – вниз по реке. Полагаю, это приток Дона.
Снова взглянув назад, Яцек нервно дернулся.
– Что ты там высматриваешь? – обернулся Павел. – Ждешь погони?
Подросток молча кивнул.
– А я вот так не думаю, – обнадежил всех Ремезов. – Караванщики – люди сухопутные, наверняка в степи искать будут. Все, сколько могут, прочешут, всю округу. Но мы-то уже не в округе будем – ишь, как несет-то!
Течение и в самом деле все убыстрялось, вдруг сделавшаяся довольно бурной река несла плот с беглецами, словно бумажный кораблик или почти невесомый, оторвавшийся от дерева, лист. Правда, Павел предполагал, что так будет длиться недолго – выбравшись из теснин, река неминуемо разольется, замедлится, и тогда придется прижаться к берегу и работать шестами.
Что ж… Лишь бы не появилась погоня. Да, конечно, обозники – люди сухопутные, да и достопочтенному работорговцу Халеду по большому-то счету время на поиски тратить жалко. Кого ловить-то? Хромого да порченую девку, путь даже та умеет ловко лапти плести? Невелика и потеря, и незачем отправлять на поиски охрану – ну, разве что уж совсем рядом взглянуть.
А вот Суань Го может рассуждать по-другому! И, ежели он не очень торопится, запросто вышлет воинов, да и сам поисками займется… пока не обнаружит либо беглецов, либо их трупы, точнее – труп Ремезова, ведь мертвый уже никому и ничего не расскажет. Не доложит тому же Ирчембе.
Светало, и первые лучи невидимого пока солнца уже золотили легкие белые облака, на глазах таявшие в алой дымке рассвета. Как и предполагал Ремезов, река и впрямь расширилась, разлилась, так, что расстоянье от берега до берега составляло по меньшей мере два перестрела. Вот уже заголубело все небо, исчезли, растворились в искрящейся солнцем лазури звезды… и в какой-то момент работавшие шестами гребцы вдруг потеряли дно.
– Руками загребай, руками! – крикнув, Павел и сам показал пример, направляя утлое плавательное средство к левому берегу, подальше от возможной погони. Впрочем, кто знает, в какую сторону бросятся искать беглецов? Может, и вовсе никуда не бросятся, а…
– Всадники! – присмотревшись, вздрогнула Маша. – Вон там, на берегу!
– Гребем назад!
Нащупав шестом дно, Ремезов оттолкнулся изо всех сил, и, увидев метрах в десяти от себя, в камышах, воина, целящегося из лука, понял, что уже поздно.
Подняв белые брызги, трое всадников въехало в воду по грудь коней, по центру важно восседал в седле смуглолицый, кряжистый, с русой окладистой бородою, мужик, обликом напоминавший былинного Соловья-Разбойника. Разбойником он и был, как и все эти люди: лиходеи, «бродники», сброд.
